Лорин Батлер - Просто пришла любовь…
— Мне она тоже нравилась. — В ее голубых глазах блеснули слезы. — И это был великодушный поступок со стороны миссис Рейнер!
— Не плачь, Клеменси.
— Я и не плачу, — сердито возразила она и смахнула слезинку, покатившуюся по бледной щеке.
Ленард вплотную подошел к ней и нежно обнял за плечи. Клеменси прильнула к нему и медленно подняла глаза. Когда он ласково прошептал ее имя, Клеменси вдруг захотелось, чтобы Ленард поцеловал ее, и это желание было настолько сильным, что она на миг позабыла обо всем на свете, думая только об одном — о поцелуе Ленарда.
В следующую секунду он приник к губам Клеменси, и она почувствовала, как по телу разливается блаженство. В течение нескольких лет Клеменси тайно мечтала, что когда-нибудь Ленард поцелует ее, тысячу раз представляла, какой это будет нежный и страстный поцелуй, но ей было невдомек, какую бурю эмоций этот первый поцелуй вызовет в ней.
Но уже через мгновение Клеменси вернулась к суровой реальности. Она вспомнила умирающего отца, вспомнила его ненависть к Ленарду Рейнеру. Отец назвал его «расчетливым, жестоким, безжалостным». Эти слова отдавались сейчас в ее мозгу, как удары гонга, и звучали горьким упреком. Клеменси почувствовала себя бесконечно виноватой перед отцом, а страсть, которую всколыхнул в ней Ленард, расценила как предательство по отношению к памяти отца.
Она оттолкнула Ленарда, бросив ему в лицо:
— Не знаю, как я оказалась в твоих объятиях, но с моей стороны это было большой ошибкой!
— А я получил от нашего поцелуя большое удовольствие, — услышала Клеменси дерзкий ответ.
— Не думаю, что такое же удовольствие испытала бы твоя подружка, если бы узнала об этом инциденте, — не сдавалась она.
— У меня нет никакой подружки, — парировал Ленард. — К тому же моя личная жизнь не должна никого касаться.
Клеменси нахмурилась. Она точно знала, что Ленард встречался с Беатрис Винчелли. Они были знакомы уже полгода, и многие полагали, что скоро для этой пары зазвенят свадебные колокола.
— А как насчет Беатрис? — спросила Клеменси.
— Между Беатрис и мной все кончено.
— Но я полагала… Все полагали, что вы с ней собираетесь пожениться.
— В наших краях многое воспринимается всеми как нечто само собой разумеющееся, — сухо заметил Ленард. — Но в данном случае для домыслов нет никаких оснований: я окончательно порвал с Беатрис.
— Ты расстроен? — с ноткой сочувствия спросила Клеменси, для которой эта новость явилась полной неожиданностью.
Его губы скривились в усмешке.
— С какой стати? Или ты хочешь пожалеть, подбодрить меня? Еще несколько таких поцелуев — и я, возможно, действительно почувствую себя лучше, даже чертовски хорошо.
— Не паясничай! — оборвала его Клеменси.
Ее сердце забилось сильнее. Свободен он теперь или уже завел новую женщину — это неважно, пыталась она внушить себе. Меня это не интересует.
И все-таки ей трудно было забыть блаженство, которое она испытала, оказавшись в объятиях Ленарда.
— Полагаю, тебе пора возвращаться домой, — отвернувшись, буркнула Клеменси.
— Что ж, если ты того хочешь… Надеюсь, ты веришь, что я действительно никогда не стремился обанкротить твоего отца?
Клеменси промолчала. Она была сбита с толку, напугана и как никогда чувствовала себя одинокой.
— Хочу сказать тебе еще об одном, — снова обратился к ней Ленард. — Я могу подождать с возвращением долга. Заплатишь, когда сможешь. Я не устанавливаю никаких сроков.
Клеменси резко обернулась к нему и воскликнула:
— Это невероятно! Всего несколько месяцев назад я умоляла тебя продлить срок выплаты, но ты категорически отверг мою просьбу. А теперь, когда отца нет в живых, набрался наглости спокойно заявить мне, что готов ждать сколько угодно!
— Я хочу помочь тебе.
— Слишком поздно хватился! — В ее голосе вновь зазвучали негодующие нотки. — И ты об этом прекрасно знаешь, черт возьми! Мне не нужна твоя благотворительность, Ленард. Все равно она не спасет меня от разорения. — Клеменси грустно улыбнулась. — Видишь ли, когда скатываешься с горы, то возникает так называемый «эффект пирамиды». Если ты не выплатил вовремя один долг, тут же начинают «наезжать» друг на друга последующие долги… Затем кто-то потребует вернуть долг немедленно, и тогда воздвигавшаяся тобой в течение многих лет пирамида начнет рассыпаться. — Клеменси бросила на него испепеляющий взгляд. — В моей пирамиде осталась последняя плита опоры — аукцион. Я должна как можно быстрее продать усадьбу, иначе доброе имя моей семьи будет опозорено. Твое предложение помочь мне еще немного продержаться на плаву ничего не меняет. Мне нужна была помощь несколько месяцев назад… А теперь она мне нужна как мертвому припарки.
Ленард развел руками.
— Я не предполагал, что все закрутится с такой быстротой. Ты разговаривала с банком?
— Да, и мне настоятельно порекомендовали не тянуть с аукционом. Я не должна терять ни минуты.
— А не лучше ли тебе распродавать все по частям, а дом сохранить за собой? Я мог бы, к примеру, купить какую-то часть твоих угодий.
— Не сомневаюсь. — Она пронзила его взглядом. — И какую же часть моих угодий ты держишь на примете?
Он пожал плечами и равнодушно сказал:
— Как, например, насчет того куска, который прилегает к моему участку?
— Ты имеешь в виду тот отрезок земли, где единственный в усадьбе источник воды? — Ее голос задрожал от возмущения. — За мои владения и так много не дадут, а без воды земля и цента не будет стоить.
— Ты могла бы установить новую ирригационную систему…
— А ты имеешь представление, сколько такая система может стоить?! — возмутилась Клеменси.
— Разумеется.
— Тогда тебе должно быть понятно, что, если бы я продала тот кусок земли, на который ты положил глаз, вырученных денег после погашения долгов не хватило бы даже на то, чтобы пробурить скважину, не говоря уж обо всех остальных ирригационных мероприятиях… Нет, мне придется продавать все владение оптом. Другого выхода не существует.
— И куда же ты поедешь после аукциона?
— У меня есть друзья… еще со времен колледжа. Когда умер отец, они прислали свои соболезнования, а в одном письме было даже предложение предоставить мне квартиру на то время, пока я буду подыскивать работу.
— Предложение от друга или от подруги?
Клеменси нахмурилась. Предложение она получила от подруги, но ей вовсе не хотелось говорить об этом Ленарду.
— Это тебя не касается, черт возьми! — раздраженно ответила она. — Факт остается фактом: у меня нет большого выбора реальных возможностей, и, очевидно, мой единственный шанс будет связан с переездом из Калифорнии в другой штат. На новом месте я должна буду найти работу и начать жизнь с нуля.
— Но всегда существуют другие возможности.
— Например?
— Мы могли бы стать партнерами.
Клеменси настолько удивилась, что потеряла дар речи. Однако, довольно быстро придя в себя, спросила:
— Ты хочешь сказать, что спишешь ссуду и аннулируешь все прочие мои долги при условии, что я стану спать с тобой под сенью виноградных лоз на твоей или моей усадьбе?
— В каком-то смысле… да.
— То есть ты намерен таким образом завладеть моим виноградником? — в лоб задала она второй вопрос.
Ленард, однако, ничуть не смутился.
— Мне нужен скорее партнер, нежели виноградник.
Клеменси недоуменно уставилась на него, и тогда он с улыбкой пояснил:
— Мне нужна жена.
— Жена? Извини, но я просто не понимаю.
— Я прошу тебя выйти за меня замуж, — терпеливо объяснил он.
Клеменси смотрела на него во все глаза. Должно быть, это какая-то шутка, розыгрыш! Она слабо улыбнулась, потом, не в силах сдержаться, расхохоталась.
— Не может быть… чтобы ты говорил об этом… серьезно! — едва выговорила она между приступами нервного смеха.
— Речь идет лишь о годе совместной жизни, — пояснил Ленард.
— Звучит как год тюремного заключения, — фыркнула Клеменси и с удовольствием заметила, как его лицо на миг исказилось от гнева.
С какой стати Ленард затеял со мной эту игру? — гадала она, поскольку не питала иллюзий относительно его чувств. Возможно, мы и были друзьями в прошлом, но он никогда не стремился углубить дружеские отношения, хотя с ее стороны желание на этот счет было огромное.
— Ты хочешь, чтобы я прожила с тобой год… И что я буду иметь после этого? — с вызовом спросила Клеменси. — Сердце, обливающееся кровью от ненависти к сожителю-врагу?
— Ты будешь иметь вот эту усадьбу — свой дом и виноградник. Я приведу все в порядок и спишу твои долги.
— Эта затея обойдется тебе наверняка более чем в один цент. — Ее сердце стучало так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. — И ты готов пойти на все это ради того, чтобы я была твоей женой в течение года? — Она покачала головой. — Я совершенно не понимаю тебя, Ленард. Почему только год? Что тебе это даст?
