Максим Рохмистров - Введение в социологическую теорию предпринимательства
По сути дела, якобы научное конструирование будущего человеческого общества – это такого же рода продукт мифологического миросозерцания, которое было свойственно не только раннему времени, когда возникла речь, орудия труда и т. п., не только эпохе великих культур древности, но и эпохе развития техники, в которой продуктами мифотворчества стали многочисленные утопические теории развития общества.
Отсюда следует и то, что во многих концепциях философии истории вечным фактором жизни человечества и человеческой истории оказывается религия, и даже тогда, когда К. Ясперс пытается «объединить» постулат веры с допущением разума, называя свой постулат «философской верой», вряд ли религиозная традиция исчезнет. О каком «допущении разума» можно говорить, когда, как мы говорили выше, он утверждает, что нельзя «применить» сами истоки человеческой истории, а тем самым «обрисовать» и цель возникновения человечества.
Другое дело, когда речь идет о религиозных концепциях истории. Здесь-то речь о целях создателя как раз и не идет, а отправной пункт исторического развития связывается конкретно с явлением Христа, которое и есть ось мировой истории. Весьма показательна в этом плане позиция Гегеля, который, начав с попытки нарисовать картину истории так, чтобы христианство выступало как один ее момент, пришел к выводу, что весь исторический процесс движется к Христу и идет от него.
Из всего сказанного можно сделать лишь один вывод: до сих пор какая-то приемлемая концепция об истоках и целях человеческой истории не появилась. На наш взгляд, вряд ли она когда-либо и появится. И здесь мы солидарны с К. Ясперсом, который писал: «Единые истоки человечества в начале доисторического времени столь же темны для нас, сколь темен мир господствующего ныне на земном шаре человечества, которое, быть может, достигнет единства своего юридически упорядоченного, духовно и материально устремляющегося в бесконечность существования»[10].
В этих условиях очевидным становиться то, что никакие концепции и цели будущего человечества не могут стать руководством при формировании какой-либо совершенно новой системы организации человеческого общества, некоего прототипа утопических теорий, «научного социализма», национал-социалистической модели и т. п. В мире уже появилась относительно ко всей человеческой истории некая основа всего существования в целом, игнорировать которую как раз и пытаются новые «первооткрыватели» типа Кабе, Фурье, Прудона, Оуена, Маркса и др. Плачевные результаты их социальных экспериментов только подтверждают истину о невозможности вмешательства в исторический процесс и в принципе дискредитируют саму проблему «роли личности в истории».
Другое дело, что сам процесс управления в разных странах объективно вбирает в себя те социальные технологии, благодаря успешному функционированию которых и отдельные нации, и человеческое общество в целом постоянно развиваются, преодолевают в том числе не только так называемые трудности роста, но и негативные последствия различных псевдореформ новоявленных «апостолов» – ревностных последователей или создателей какого-либо учения о развитии человеческого общества. Однако на наш взгляд, и какую-либо оптимальную (опять же на «просвещенный» взгляд кого-либо из «первооткрывателей») систему этих социальных технологий трудно представить. В процессе развития общества, несомненно, будут появляться новые социальные технологии и развиваться уже существующие.
Введение
Научное познание в современной России уже на первом этапе утратило черты таинственности марксистской концепции развития мира и обрело характер рациональной методической деятельности. При этом эта деятельность связана не только с выдвижением и проверкой гипотез на основе эксперимента, хотя и это иногда практикуется, но и с тем, что вся более чем 25-летняя история постсоветской России – это и есть по своей сути эксперимент. Как, впрочем, и весь советский период истории России. И если на последнем отрезке этой истории всё было ясно с характеристикой гипотезы – построение коммунизма и формирование нового человека, – то в постсоветском периоде вызывает трудность именно содержание и характер самой гипотезы – рынок, капитализм и т. п.
Если говорить о содержании постсоветского развития России, то какая-то ясность в необходимости самого переходного процесса понятна, чего, к сожалению, нет в понимании характера гипотезы. Тем не менее этот переходный процесс с необходимостью должен включать в себя саму совокупность отличительных свойств, признаков предмета или явлений, т. е. всего того, что и составляет предметность данного переходного периода. Пока же получается, что исследователи и реформаторы знают от чего необходимо избавиться (хотя и здесь возникают споры о самом содержании «прейскуранта пережитков» социализма, какие-то из них стараются сохранить и в новой жизни), но какие-либо контуры нового российского общества они не могут представить.
И дело даже не в том, что руководители процесса перехода России к своему новому качеству не представляют эти новые контуры. Гораздо более существенным моментом представляется нам то, что и у них, и у массы ученых наблюдается в большей степени некое «раздвоение» сознания. С одной стороны, как отмечал представитель австрийской аналитической философии Людвиг Витгенштейн (1889–1951): «Мы чувствуем, что если бы даже были получены ответы на все возможные научные вопросы, наши жизненные проблемы совсем не были бы затронуты этим»[11]. С другой стороны, смысл этой «чувствительности», о которой писал Людвиг Витгенштейн, заключается в том, что и в упоминавшийся «прейскурант пережитков», и в некий «прейскурант будущего» мы «вкладываем» «текущие» (courant), т. е. известные нам на текущий момент, знания и представления. И получается в сухом остатке простая конфигурация нашей жизненной философии: мы нацелены на достижения развитых стран с рыночной экономикой, но не можем их достичь, основываясь на своей старой системе действий, ограниченной устоявшейся старой мировоззренческой платформой и имеющейся на данный момент некоей практической системой своих действий.
Разорвать этот замкнутый круг можно лишь обратившись к той форме научного знания, которая стремится возвыситься над своим устаревшим фундаментом и устремиться к новому. В этом своем непрестанном поиске новых теорий она нуждается в пересмотре сложившегося знания, вплоть до собственных оснований, что особенно важно подчеркнуть. И, как свидетельствует сам факт возникновения в свое время марксистской теории развития человеческого общества, в периоды определенных научных революций возникает особенно острая необходимость в изменении неких стандартных представлений о пространстве и времени, закономерности и причинности и т. п. Для этого уже недостаточно тех методов эмпирической проверки и логического доказательства, которые использовались в нашей стране, начиная со времен «перестроечной эпохи» М.С. Горбачева, периода разработки проектов «перехода от социализма к капитализму», например Г. Явлинского и Е. Гайдара, и практики реализации программы рыночных реформ последнего.
Сегодня уже совершенно ясно, что «детская болезнь» нашего постсоветского творчества дальше не может продолжаться. И все рецепты ее лечения, возможно даже и вместе с самими «лечащими» докторами, должны уйти в прошлое. Согласимся с мыслью, что необходимо распрощаться и с тем старым (кстати, не только «советским», но и имеющим более длительную историю) мышлением, на основе которого сотни лет Россия пыталась «идти» по некому «особому пути». В самом прямом смысле современной России необходимо «последовать» по пути разрешения критической ситуации в физике конца XIX – начала XX века, когда пришлось переосмыслить многие понятия классической физики. И вместе с этим в физике пришлось изменить традиционные представления о независимости масштабов измерения пространства и времени от движения. Именно такого рода изменения и должны произойти в нашем обществе незамедлительно. Тем более, что в отличии от «положения физики» сама база тех революционных перемен, которые должны осуществиться в современной России, уже давно сложилась. И, кстати, уже используется и в нашей стране, но, естественно, в условиях старых «очевидных различий» между государством и частным бизнесом, общественной и частной собственностью, капитализмом и социализмом и т. п. Только в мультфильме можно представить нашу «отечественную трагедию» – движение населения под руководством правительства к «рынку», который, как и капитализм, до сих пор ненавидит большинство россиян. Причем не только с советских времен, когда капитализм был «врагом номер один», но и с весьма «качественной и доходчивой прибавкой» современного негатива «рыночных реформ» в постсоветской России.
