Наталья Гусева - Индия в зеркале веков

На улицах вы увидите также волов и буйволов. Белые горбатые волы и черные буйволы честно тянут груженые повозки, работая с рассвета до глубокой ночи. Они отворачиваются от машин и косятся на них большими влажными глазами.

А когда на дорогах темно, их глаза загораются в свете фар как зеленые фонарики. Особенно на ночных шоссе, где густая тьма скрывает все вокруг. Вы едете, и вдруг впереди появляются голубовато-зеленые светящиеся пятнышки, которые покачиваются в воздухе и плывут вам навстречу. А потом фары на миг вырывают из мрака пару волов и повозку, и все это сразу исчезает в темноте, и снова перед машиной только серая полоса асфальта да неясные силуэты развесистых деревьев на фоне звездного неба.

Трогательно выглядят буйвол и вол, впряженные в одну повозку. Они такие разные, что и сравнивать их трудно. Волы обычно белые или с дымчатой подцветкой, как сиамские коты, с ровной шерстью, довольно высокие, с развесистыми рогами и с горбом над лопатками. Это зебу — индийский горбатый вол. А буйволы низкие, коротконогие и широкие. Они обтянуты черной блестящей кожей, как морские львы. На ней растут редкие жесткие волосы. Их рога круто загнуты к шее или закручены, как у баранов, а на лбу кудрявый хохолок, иногда белый.

Глядя, как вол и буйвол вместе тянут одну поклажу, невольно думаешь, что все же «в одну телегу впрячь» можно…

А еще на улицах городов и деревень можно видеть быков. Настоящих быков. Но они в Индии не бодаются. Они очень мирные и спокойно стоят, и никто их не боится и не обходит стороной. Они не превращены в волов только потому, что отданы богу В любой семье человек может дать обет богу Шиве, что пожертвует ему бычка за рождение сына или какое-нибудь другое радостное событие. Некогда, в глубокой арийской древности, быков забивали во время жертвоприношения, но постепенно в Индии убийство любого представителя «коровьего царства» стало считаться грехом более тяжелым, чем убийство человека.

Этому жертвенному бычку ставят на ляжку клеймо в форме трезубца — знака бога Шивы — и отпускают его на все четыре стороны.

Никто, боясь смертного греха, не осмелится превратить его в вола и использовать на работе. Всю свою жизнь этот бык бродит где хочет. Крестьяне, охраняя свои посевы, прогоняют с полей бродячий скот, и он почти весь сконцентрирован в городах. Поэтому и быки бродят по городскому асфальту, лежат на базарных улицах, дарят потомство своим бродячим подругам-коровам и, состарившись, умирают тут же, у стен какого-нибудь дома.

Вот так быки, сильные и красивые, дополняют городской пейзаж.

Предприимчивые люди, увидев, что бездомная корова ожидает теленка, берут ее к себе и посылают пастись по улицам и базарам в сопровождении своего сына или дочери. А после отела продают рупий за сто какой-нибудь семье, где нуждаются в молоке. В этой семье корову доят месяцев шесть, а когда она перестает давать молоко, отпускают ее.

Сейчас специальные рабочие молочных ферм отбирают лучших коров из числа бездомных и свозят их на фермы, где проводится специальная работа по улучшению их породности и повышению удоя. В последние десять лет говядина (впервые за последние два тысячелетия!) стала появляться в открытой продаже на рынках больших городов, таких, например, как Калькутта. И если еще совсем недавно весь поток транспорта и пешеходов протискивался мимо коровьих морд, рогов, хвостов и боков и часто можно было видеть, как велосипедисты, опираясь на корову, пережидают, пока проедет машина или повозка, то теперь скопления священных коров встречаются главным образом возле храмов или освященных традицией мест поклонения корове.

В дни весеннего праздника Холи, когда люди на улицах раскрашивают друг друга во все цвета, уличные коровы тоже превращаются в живые палитры, придавая, как принято писать, «неповторимое своеобразие» городскому пейзажу.

В Индии вообще есть обычай окрашивать скот и наряжать его в дни праздников, да и в обычные дни, просто так, в знак любви. Постоянно можно видеть волов с золочеными рогами, в вышитых шапочках, с яркими бусами на шее и с красными пятнышками на лбу.

А извозчики — хозяева тонг — любят наносить на тела своих лошадей орнамент, обычно в виде оранжевых кружков, и в тот же цвет красить им ноги до колен.

Неукрашенное как бы не существует — так, кажется, думают все жители Индии. Многоцветной росписью покрываются и коляски велорикш, и боковины тонг, и даже кабины грузовиков. Здесь можно увидеть и пейзажи, и битвы богов с демонами, и изображения разных сцен из эпоса, и цветы, и просто условный орнамент. Все ярко, пестро, все притягивает глаз.

Чем диктуется такая жадная потребность в цвете, сказать трудно. Может быть, климатом этой страны?

Я уж не говорю о деревнях Индии и ее маленьких городках, но даже в Дели многие женщины — может быть, за исключением сугубо европеизированных — наносят цветными порошками особые традиционные узоры на землю перед входом в дом или на пол дома. Эти узоры широко известны под названием «ранголи» или «альпуна». Девочки учатся этому искусству и, выходя замуж, занимаются созданием таких узоров-однодневок каждое утро до того, как в доме проснутся мужчины. Древнейшие магические рисунки сочетаются в этих орнаментах с новыми мотивами, и подробному изучению этих узоров можно было бы посвятить не одну монографию.

В новых кварталах Дели, состоящих в основном из богатых особняков с садами и садиками, это древнее народное искусство поддерживается почти исключительно служанками.

Интересно наблюдать, как быстро разрастаются эти кварталы, несмотря на почти полное отсутствие новой строительной техники.

Ходят по красным камням строительные рабочие — главным образом выходцы из Раджастхана и Харианы, соседних с Дели штатов, — ходят и мужчины в больших тюрбанах и маленьких набедренных повязках, и женщины в широких цыганских юбках и ярких шалях; ребенок при этом сидит на боку матери, а на голове она несет, поддерживая рукой, плоскую корзину с мелко наколотым камнем. Они или носят строительные материалы, или сидят на каменистых строительных площадках, вручную дробя камень, вручную складывая стены. Трудятся от рассвета до темноты. И благодаря их труду вырастают фешенебельные высокие дома и особняки, продвигаясь все дальше от Дели. И, как их аванпосты, на пустой каменистой земле возникают все новые и новые низкие хижины, крытые соломой, — временное жилье строителей, и рядом сразу же появляются аккуратно сложенные кучи камня, наколотого вручную, — побежденного камня…

Истинной приманкой для всех иностранцев, приезжающих в Дели, как и для многих его жителей, является загадочная железная колонна, стоящая здесь с IV века н. э. и до сих пор не тронутая ржавчиной. Как могли ее изготовить в та давнее время? Одни думают, что поразительные умельцы старины выковали ее из кричного железа, другие полагают, что она из сварочного железа, а есть и такие, кто считает ее валом некогда разбившегося здесь космического корабля. Чем бы она ни была, но она победила время. Распространено поверье, что сбудутся все желания того, кто, прижавшись к ней спиной, охватит ее протянутыми назад руками. Поэтому нижняя ее часть отполирована телами тысяч людей до зеркального блеска. Были там, конечно, и мы с группой других русских, и я была по-детски обрадована, когда пальцы моих рук соединились за колонной.

Почти рядом с этой удивительной колонной стоит и привлекающей всеобщее внимание и прекрасный памятник мусульманского зодчества — минарет в 72 м высоты. Он был воздвигнут в первой половине ХIII века и хранит в себе память о начале воцарения в Индии иноземных правителей. Внешняя его поверхность испещрена тонким орнаментом и изощренным рисунком надписей арабской вязью. И на этой же «строительной площадке» стоят сохранившиеся колонны индусского храма, которые тоже дышат глубокой стариной.

Так южная окраина Дели воплотила в себе повесть об истории этого города, а значит, и об истории Индии.

— Скажите, вы были когда-нибудь хоть в одном из этих двух прославленных делийских кафи-хаусов, или ти-хаусе, то есть, говоря проще, в кафе или чайной в центре города?

— Нет, не приходилось.

— Сходите. Проведите там час или полтора за чашкой кофе или чая — а он там отличный — и понаблюдайте за посетителями. Или, еще лучше, пойдите с каким-нибудь своим другом — писателем, артистом, поэтом, — и к вашему столику в течение полутора часов подсядет не меньше двадцати человек, чтобы поговорить с ним.

— О чем?