В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время
Возникала угроза великорусскому княжению. Алексий в 1358 году собирается отправиться в Киев, чтобы лично на месте урегулировать этот сложный вопрос. Попытка довольно смелая и рискованная, но, очевидно, Алексий рассчитывал на поддержку определённых кругов Киева, недовольных и Ольгердом, и Романом. Но решительно действует и Ольгерд. Он «изымал его обманом», заключил Алексия под стражу, отнял у него многоценную утварь и, может быть, убил бы, если бы при содействии некоторых митрополит не убежал тайно и таким образом не избавился от опасности[20]. Алексий прибывает на Русь, где в его отсутствии произошли события, о которых мы уже говорили.
Вслед за Алексием поспешил на Русь и Роман, причём отправился он не в Москву, прекрасно понимая, что это ни к чему хорошему не приведёт, а в Тверь — политическую противницу Москвы. Цель поездки видна определённо: склонить Тверь, Тверское духовенство к литовско-русской митрополии и тем самым ослабить позиции Алексия, Москвы. Но тверичи, несмотря на то, что Роман был родом из этого города, что тверской князь и бояре в своей политике во многом опирались на Ольгерда, проявили твёрдость. Фёдор, епископ тверской, даже не пожелал с Романом встретиться[21]. Князь же отнёсся к этому событию с большой осторожностью. Решив не «сжигать мосты», памятуя, что за Романом стоит Литва, он и бояре выплатили Роману потребное, отправив его назад. Это событие знаменательное по многим моментам. Главное — признание безоговорочного права Москвы на духовное лидерство и отказ от религиозной зависимости Литвы.
Летом этого же года из Орды возвратился Дмитрий Константинович в сопровождении ханских послов, привёзших ярлык на великое княжение Владимирское. 22 июня во Владимире он был торжественно провозглашен великим князем. Митрополиту Алексию, в силу его положения, предстояло быть на этом торжестве и лично благословить Дмитрия. Можно себе представить, что творилось в душе у Алексия в этот момент, когда он отдавал власть над северо-восточными русскими князьями противнику Москвы и, благословляя на великое княжение Владимирское, тем самым признавал законность этого акта. Источники об этом событии сознательно умалчивают, лишь у В.Н.Татищева мы находим сообщение, что при князе Дмитрии Константиновиче Алексий поставил в Новгород архиепископом Алексея, а великий князь отправил в этот город своих послов и наместников, и новгородцы их с честью приняли[22]. Таким образом «Господин Великий Новгород» попадал в сферу влияния суздальско-нижегородских князей, а Москва утрачивала такого богатого и сильного партнёра, союзника.
Дмитрий Константинович получил ярлык из рук Навруза. А между тем положение его самого в Золотой Орде было очень непрочным. Весной 1360 года в борьбу за ханский престол включается «некий заяицкий хан Хидырь Синия орды»[23]. Он принадлежал к Чингизидам и, счи-его и убивают[24]. Сам Мамай вместе с Абдуллахом отходят в принадлежащий им улус Крым, очевидно, для перегруппировки войск, готовясь к дальнейшей борьбе за власть. А в это время в Сарае ал-Джедиде власть захватывает представитель Кок Орды хан Орду-мелик, но и его правление длилось всего месяц[25]. "Тогда третий хан возста, именем Килды-бек, творящеся сын Жанибека, внук Азбяка хана (выдавая себя за сына Джани-бека. — В.Е.). И той, добиваясь государства Воложскаго, много поби, последи же и сам убиен бысть"[26]. Но это будет несколько позже, а пока осенью 1361 г. в Сарае утвердился хан Мюрид, а Кильдибек вынужден был бежать на правобережную Волгу[27].
Каково же было положение русских князей, оказавшихся в это «жаркое лето» в Орде?! В силу обстоятельств каждый из князей вынужден был самостоятельно выкручиваться из этой кровавой бойни. Андрей Константинович сумел с боем пробиться «на Русь добръ здравъ»[28]. «А князь Костянтинъ Ростовьскыи осталъ князя Андрея въ Орде и въ за-мятню ту ограбиша его Татарове и телеса ихъ обнажиша и не остася на нихъ ни исподнихъ порть, а сами нази токмо живи приидоша псши на Русь»[29]. И только Дмитрий Константинович, великий князь Владимирский, «оста въ Сарае целъ сохраненъ бысть»[30]. Как ему это удалось, мы не знаем, все источники молчат.
В ЛЕТО 6870 (1362 г.). Положение в Золотой Орде нисколько не стабилизировалось. Летом отряды Кильди-бека были разбиты войсками Мюрида[31] (Муруда, Амурата — разночтения в летописях), а сам он был убит. Но установить единоличную власть Мюриду помешало появление в Поволжье войск Мамая. «И бысть Мамаю съ Мурутом сеча о Волзе»[32], закончившаяся, по всей видимости, безрезультатно. В итоге сложилась такая ситуация, когда Золотая Орда оказалась расколотой на две, враждующие друг с другом, части. «Бысть в то время на Волжском государстве два хана: Авдула хан Мамаевы Орды, его же Мамай темник устроил ханом во всей Орде в нагорной стороне (правобережье. — В.Е), а другий Аммурат в луговой стороне (левобережье. — БЕ) с саранскими князии. И тако те два хана и те две Орде, мал мир имеюще, меж собою всегда во враждех и бранех»[33].
Для Руси создавалась благоприятная ситуация. В обстановке, когда отсутствовала единая политическая власть в Орде, с постоянной враждой не только между Мамаем и ханами Сарая, но и мелких сепаративных группировок, проблемы Руси, русских князей всё больше отходили на задний план. И хотя каждый хан требовал подчинения, требовал Ордынского выхода, контроль за Северо-Восточной Русью в результате «великой замятии» ослаб. Свои проблемы русские князья уже, отчасти, могли решат сами, исходя из военной силы, экономического потенциала княжества, политического предвидения. Кто в этой ситуации окажется более изворотливым, сильным, тот и победит.
Чувствовалось во всём, что московское правительство потерю ярлыка на великое княжение Владимирское считает временным и что основная борьба за него ещё впереди. Лишь только как-то определилась ситуация в Орде, москвичи затевают спор о законности выдачи ярлыка Дмитрию Константиновичу. С этой целью каждый из претендентов посылает посольство в Сарай к хану Мюриду, причём их возглавляют не сами князья, не успевшие еще отойти от злоключений прошлого года, а киличеи — специальные послы, знающие татарский язык. Конечно, в Орде между посольствами возник спор, какое княжество имеет больше прав на ярлык Главными аргументами москвичей было не только то, что Дмитрий Константинович поставлен не «по отчине и по дедине», то есть не по наследственному праву, а то, что ярлык ему был вручен Наврузом, и в изменившихся политических условиях, когда у власти стал Мюрид, он недействителен Новая власть Сарая, конечно, хотела решать русские вопросы по-своему, вопреки, наперекор своим предшественникам. И нельзя сбрасывать со счетов ещё один очень веский аргумент в пользу московского князя. Каждое посольство прибыло к хану «з дары многими», а в этом плане глава московского правительства митрополит Алексий был великим мастером решать с помощью подкупа политические проблемы. Тем более, что в руках Москвы была казна всей православной русской церкви, а значит, и возможность предпочтительнее, и аргументы поубедительнее, чем у Дмитрия Константиновича. В результате 12-летний московский князь Дмитрий Иванович получает из рук Мюрида ярлык на великое княжение Владимирское. Получив это известие, Дмитрий Константинович «иде из Володимсра в Переславль и сяце в нем, хотя владети»[34].
И вот здесь вступает в действие военная сила Москвы. Собрав большое войско, взяв в поход 3 братьев, Дмитрия Ивановича, Ивана Ивановича и Владимира Андреевича, москвичи зимой этого же года подошли к Переяславлю. По существу, это был первый из военных походов (а сколько их ещё потом будет!), в котором приняли участие двоюродные братья Дмитрий и Владимир Вчерашний великий князь Владимирский Дмитрий Константинович сил, способных противостоять московскому войску, по-видимому, не имел, и он бежит, сначала во Владимир, а затем в свою вотчину в Суздаль[35]. Войско Москвы вступает во Владимир, и Дмитрий Иванович «седе на великомъ княжении на столе отца своего и деда и прадеда»[36].
В ЛЕТО 6871 (1363 г.) Соперничество Мамая и Мюрида совершенно неожиданным образом отразилось на русских княжествах, на отношении к ханскому ярлыку. К Дмитрию Ивановичу во Владимир прибывает посольство от хана Абдуллаха (Авдуля — в русских летописях), а фактически от Мамая и вручает ярлык на великое княжение Владимирское. «И князь великий чествовав посла, и одарив, и отпусти ево во Орду»[37]. Трудно объяснить как-то однозначно это событие. То, что каждый из ханов считал себя главным и думал, что только он вправе выдавать ярлыки русским князьям, — это понятно и объяснимо. Но почему тогда Мамай, зная, что князь Дмитрий Иванович уже получил ярлык от Мюрида, вторично вручает его московскому князю, а не ею о политическому противнику? Или это определённый демарш, не признающий законности власти Мюрида и его решений? Или попытка найти на Руси, как ему казалось, более сильного союзника в борьбе за власть в Орде? Как бы то ни было, в руках московского князя оказалось два ярлыка на великое княжение Владимирское от двух враждующих сторон. И, оказавшись в такой ситуации, необходимо выбирать, с кем ты? Иначе можно потерять всё. Видимо, московская дипломатия сначала посчитала, что тот, кто правит в Сарае (Мюрид), тот и сильнее. А затем всё больше выявился перевес сил Мамая, и возникло желание заключить договор именно с ним. Трудно представить, что опытные московские политики и дипломаты в этих условиях стремились «усидеть на двух стульях», угодить двум правителям. В конечном итоге был выбран Мамай. Этим самым московский князь вызвал на себя большой гнев со стороны Мюрида. Вместе с Иваном Белозерским, находившимся в это время в Сарае, он передаёт ярлык на великое княжение Владимирское Дмитрию Константиновичу. Для верности отправляет вместе с ним и ханское посольство в составе 30 человек, возглавляемое Иляком[38]. Какие условия выдвигались Мюридом с вручением ярлыка, мы не знаем. Одно несомненно: московский князь, становясь союзником Мамая, получал в лице Мюрида ярого противника. То же самое можно сказать и по отношению к суздальскому князю, только всё наоборот. Но в политике приходится выбирать. А Дмитрий Константинович ринулся во Владимир, к великому княжению, как в своё время «бросил Всеслав жребий о девице ему милой»[39] — киевскому престолу, не считаясь с обстоятельствами, не предприняв твёрдого расчета военных сил противника, политических расчетов, наконец, предостережения своего старшего брата Андрея, рассчитывая только на поддержку Мюрида. И вот здесь вступает в спор за великое княжение Владимирское не столько внешний фактор, сколько внутренний — сила князя: Дмитрий Иванович «собра силу многу, и поиде ратью на него к Володимеру»[40] Целых 12 дней был великим князем Дмитрий Константинович. Владимирцы не высказывали особою желания отстаивать претензии суздальца, а своих сил было, очевидно, мало.
