Вашингтон Плэтт - Информационная работа стратегической разведки. Основные принципы
Вполне понятно, что в силу ошибочных философских и методологических предпосылок, из которых исходит автор, он не мог дать научно обоснованного ответа на этот большой и важный вопрос.
Исчерпывающее решение этой проблемы дает только марксистский диалектический материализм, который исходит из того, что в основе всех общественных отношений лежат производственные отношения, что общественная жизнь людей развивается по строгим объективным законам, действующим независимо от воли и сознания человека.
«Материализм дал вполне объективный критерий, выделив «производственные отношения», как структуру общества, и дав возможность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты. Пока они ограничивались идеологическими общественными отношениями (т. е. такими, которые, прежде чем им сложиться, проходят через сознание людей), они не могли заметить повторяемости и правильности в общественных явлениях разных стран, и их наука в лучшем случае была лишь описанием этих явлений, подбором сырого материала. Анализ материальных общественных отношений (т. е. таких, которые складываются, не проходя через сознание людей…) — анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации» (Ленин В. И., Соч., изд. 4, т. 1, стр. 122–123).
Основные черты производственных отношений и основные социальные противоречия данных общественных формаций определяют в каждой стране главные процессы общественной жизни, иначе говоря, общие закономерности. Учитывая их, мы можем сказать, в каком направлении будет развиваться то или иное общественное явление. При этом, однако, постоянно надо иметь в виду, что абсолютного тождества история не знает. Марксизм считает, что исторический процесс имеет материалистическое содержание и выражает поступательный характер развития самой объективной действительности, развития, включающего в себя в какой-то степени повторение некоторых пройденных ранее ступеней, но повторение на более высокой основе.
В. И. Ленин называл нелепой «…мысль о возможности повторения безвозвратно минувшей социально-политической и международной ситуации…» (там же, т. 8, стр. 228).
Поэтому, когда автор пытается по «частично повторяющимся элементам событий» составлять «предельно точный прогноз на будущее», заранее можно сказать, что, кроме гадания на кофейной гуще, у него ничего не получится.
Что касается использования в информационной работе методов, применяемых в исследованиях другими науками, то автор, в сущности, имеет в виду метод аналогии в различных вариантах.
Автор явно преувеличивает значение аналогий, как якобы одного из «самых полезных методов информационной работы» (стр. 188).
В этом вопросе автор исходит из формальных предпосылок и стоит на ложных позициях, так как не объясняет значения и необходимости учета качественного своеобразия сопоставляемых фактов и явлений. В жизни иногда применяются аналогии, в том числе и исторические, но они употребляются в «условном и ограниченном смысле, в каком только и допустима вообще историческая аналогия» (Ленин В. И., Соч., изд. 4, т. 10, стр. 117).
В. И. Ленин писал: «…когда писатель, бывший в прежние времена серьезным и желающий, чтобы его считали таковым, берет факт монгольского ига и выставляет его как пример в пояснение некоторых событий в Европе XX века, можно ли это считать только игрой, или правильнее отнести это к политическому шарлатанству?» (там же, т. 23, стр. 266).
Необходимо остановиться и на вопросе о национальном характере, рассмотрению которого В. Плэтт уделяет много места.
С какой целью ставится вопрос об устойчивости группового и национального характера?
Автор пишет: «…если характер каждого народа действительно имеет определенные отличительные черты, то их знание будет в большой мере способствовать правильной оценке вероятного курса действий данной страны и предсказыванию ее возможностей на много лет вперед» (стр. 202).
Раз так просто решается проблема предсказывания возможностей данной страны на много лет вперед, естественно возникает вопрос: что же представляет собой «национальный характер» народа?
По мнению автора, чертами национального или группового характера, которые сохраняют свою силу «при различных условиях и на протяжении достаточно длительного периода времени» (стр. 205), являются: трудолюбие, прогрессивность, энтузиазм, патриотизм, воинственность, смелость, настойчивость, справедливость, воля к победе и т. п. и качества, противоположные этим.
Далее следует сожаление о том, что современная наука еще не настолько совершенна, чтобы предоставить в распоряжение американской разведки точные данные о групповом и национальном характере. Однако автор и в данном случае находит выход. Он утверждает, что «групповой характер как явление существует и что по своему содержанию и присущим ему недостаткам это понятие весьма схоже с понятием «индивидуальный характер» (стр. 213).
По мнению автора, таким образом, выходит, что достаточно изучить индивидуальный характер или несколько индивидуальных характеров, чтобы в сумме получить сведения о групповом характере.
Чтобы дать оценку взглядам автора по вопросу о национальном и так называемом групповом характере, необходимо особо обратить внимание на попытки автора всячески смазывать вопрос о делении буржуазного общества на антагонистические классы.
В. Плэтт упорно старается не упоминать о классах, классовых различиях и противоречиях, о значении их в формировании национального характера.
Говоря об учете и изучении группового и национального характера, автор все время имеет в виду «энергичное меньшинство»: «.Можно считать, что характер любой общественной группы отражается в ее практической деятельности (курсив наш. — А. Ф.). Обычно в любой общественной группе регламентирует жизнь и принимает решения незначительное, но энергичное меньшинство, голос которого звучит громче всех» (стр. 208). Совершенно ясно, что под энергичным меньшинством следует понимать господствующий класс — буржуазию, а вернее ее монополистическую верхушку.
Однако автор предпочитает не называть вещи собственными именами. Это делается с явной целью затушевать классовые противоречия буржуазного общества и выдать идеологию господствующего эксплуататорского класса за национальный характер всего народа.
Навряд ли кто-нибудь будет возражать, что знание народа страны, его морального облика и психического склада имеет огромное значение в изучении данной страны. Но это не имеет ничего общего с тем, что преподносится в книге. В рассуждениях автора о национальном характере многое заимствовано из буржуазной расистской теории, из реакционной философии социального дарвинизма и из буржуазной эклектической теории факторов.
Национальный характер (психический склад нации) — это не какие-то раз навсегда данные психические свойства отдельных личностей, а особенности духовного облика людей, социальные и семейно-родственные отношения, нравы, обычаи, традиции и т. п., которые выражаются в своеобразии национальной культуры, возникающей и развивающейся на основе исторически определенного способа производства.
Всякая практическая деятельность людей, в том числе и духовная, зависит не от «характера общественной группы», а от условий материальной жизни, от характера общественного и государственного строя.
Расистская концепция превосходства ведущей личности или группы дает возможность буржуазным теоретикам приписывать любые совершенства или пороки данному народу или национальной группе. Чтобы понять национальный характер народа, надо изучать не генетику, отбор и пресловутое «конструктивное внутригрупповое сотрудничество», на что делает упор автор, а экономический строй, государственное устройство, отношения между классами (в капиталистическом государстве), отношения между нациями внутри страны, идеологию, политику, культуру и т. п., опираясь при этом на явления и факты объективной действительности.
В связи с вопросом о национальном характере автор ставит другой вопрос — насколько иностранцы являются иностранцами?
Причина постановки этого вопроса и его сущность заключаются в том, что среди работников американской разведки (автор это приписывает всему американскому народу, с чем невозможно согласиться) существует две точки зрения на иностранцев.
Одна группа считает, что все иностранцы по своему характеру и складу не отличаются от американцев, что они должны «думать и действовать» по-американски. В этом случае американцы при оценке действий данных иностранцев склонны делать выводы, ставя себя на их место.
