Ленин и мы. Разоблачение мифов - Рустем Ринатович Вахитов
Белая гвардия – путь твой высок…
Божье да белое твое дело…
И эти её благоглупости до сих пор повторяют разного рода фанатики белой идеи.
Если уж мы заговорили о количестве жертв белого террора, то недурно вспомнить ещё несколько фактов. При занятии Перми белые сразу же расстреляли четыре тысячи человек. Пока Екатеринбургская губерния находилась под «белыми», «защитники веры и Отчества» расстреляли 25 тысяч человек! Сейчас много говорится о красном терроре в Петрограде после убийства Урицкого. Действительно, за один месяц – октябрь 1918-го – в ответ на убийство Урицкого и покушение на Ленина чекистами были расстреляны восемьсот человек (затем аресты и расстрелы в Петрограде пошли на убыль, а в ноябре 1918-го приказ о терроре был официально отменен). Но вот в 1919 году белые занимают Енисейск. В течение одного месяца они расстреливают более семисот жителей! (Константин Хиценко. «Белый террор в России // «Военное обозрение». 15 августа 2013). Население Енисейска тогда равнялось семи тысячам человек. То есть «белыми рыцарями» был убит каждый десятый житель города! Если бы Колчак занял Петроград и его войска проявили тот же градус жестокости, что и в Сибири, то ими были бы расстреляны за месяц… восемьдесят тысяч петроградцев (население Петрограда составляло тогда восемьсот тысяч человек). Сравните это с 800 жертвами петроградской ВЧК в октябре 1918‐го!
Итак, ни Колчак, ни Деникин, ни Врангель и их штабы и правительства в жестокости ничуть не уступали большевикам, а скорее даже превосходили. Исследователь Вадим Эрлихман утверждает, что белый террор унёс триста тысяч жизней, тогда как по данным историка спецслужб Олега Мозохина жертв красного террора с 1918-го по 1921 год было около пятидесяти тысяч человек.
При этом важно: никто, даже враги Ильича, никогда не утверждали, что ему доставляло особое удовольствие подписываться под приказами о расстрелах или он лично участвовал или изъявлял желание участвовать в пытках и казнях (Петр Первый, например, имел такую «слабость» и лично пытал даже своего сына, что не мешает конной статуе Петра возвышаться над Невой в Петербурге, а нашим либералам восхищаться царем-реформатором!). Совсем наоборот, по воспоминаниям Горького, Ленин сильно переживал по этому поводу и грустно сетовал после прослушивания классической музыки, которую он очень любил: «…часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые, живя в грязном аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по головке никого нельзя – руку откусят, и надобно бить по головкам, бить безжалостно, хотя мы, в идеале, против всякого насилия над людьми… Должность адски трудная!»
Показательно, что Ленин, убеждённый в том, что бывают случаи, когда не обойтись без террора, был все же уверен, что это печальная необходимость и что идеалом является общество, где не будет никакого насилия человека над человеком.
Можно сказать и больше: сегодняшние «лениноеды» не любят упоминать о том, что хотя Ильич вовсе не был моралистом и, когда нужно, был готов проявить суровость, считал, что следует избегать чрезмерной жестокости. В беседе с американским писателем Стеффенсоном в 1919 году Ленин заявил: «В революции, как и на войне… террор есть и будет». Но при этом «…террор наносит вред революции, вредит ей извне и изнутри… Мы обязаны думать, как уменьшить… контролировать и направлять его…» И это были не просто слова. Антисоветчики любят приводить слова чекиста Мартина Лациса из его статьи 1918 года в журнале «Красный террор»: «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит». Из них делают вывод, что такова была точка зрения всей Советской власти и её главы – Ленина. Но это явная ложь! Как раз Ленин резко осудил эту статью Лациса. Он публично назвал её нелепостью, а в кругу близких даже припечатал таких чекистов, как Лацис, фразой «опасные дураки». Лацис вынужден даже был публично оправдываться: «Владимир Ильич напомнил мне, что наша задача отнюдь не состоит в физическом уничтожении буржуазии, а в ликвидации тех причин, которые порождают буржуазию…»
Ленин выступал против практики «открытых мандатов», когда чекистам выдавалось разрешение на арест, а то и расстрел, а нужную фамилию они вписывали сами. Ленин неоднократно по просьбам граждан требовал разобраться, правильно или нет арестован конкретный человек, и многим вмешательство Ленина спасло жизнь. Кстати, разбираясь с конкретными делами, Ленин пришёл к выводу, что ПетроЧК работает из рук вон плохо, что она «не умна», и требовал кадровой чистки. Не без влияния Ленина в январе 1920 года Пленум ЦК РКП (б) принял решение с февраля объявить мораторий на расстрелы органами ЧК «врагов Советской власти». Наконец, в 1921 году, как только был введён НЭП, Ленин провёл через ЦК постановление о сужении компетенции ЧК, уменьшении арестов, введении хотя бы месячного срока для рассмотрения дел и постановки ЧК под контроль Наркомюста с изменением названия (как известно, ЧК стала ГПУ).
5. Исторические обстоятельства
Итак, Ленин ни по своему характеру не был человеком злым и жестоким, ни по убеждениям не проповедовал вечное и принципиальное насилие, как это делают, например, фашисты. Напротив, он лично боролся за смягчение и ограничение террора. Но даже если бы он и был жесток, то что из того? Как я уже говорил, дело ведь не в личных свойствах людей, пусть даже людей самых гениальных и вознесённых историей в правители государств. Дело в исторических обстоятельствах, в социальных тенденциях, в настроениях масс. Гражданское противостояние в России, война всех против всех, беспощадный, временами бессмысленный бунт, были предопределены сотнями лет крепостного права, издевательств верхов общества над многомилионной крестьянской массой, нещадной сверхэксплуатацией народа. Поэт Александр Блок писал об этом: «Надо было веками угнетать, насиловать, топтать людей и их человеческое достоинство, чтобы породить такой взрыв народной ярости и ненависти». В народе накопилось столько злобы и ненависти, что к концу XIX века это было очевидным даже для заграничных наблюдателей. Фридрих Энгельс в работе «О социальном вопросе в России» писал: «Положение русских крестьян со времени освобождения от крепостной зависимости стало невыносимым, что долго это удержаться не может, что уже по этой причине революция в России приближается, – это ясно». Но при этом Энгельс и Маркс предсказывали, что эта революцию будет больше напоминать крестьянские Жакерии Запада с их безумными жестокостями, чем ту революцию, которую один из основоположников описывал в «Принципах коммунизма».
То же самое заявлял и Николай Гаврилович Чернышевский, знавший ситуацию в России изнутри: «Произойдут ужаснейшие волнения, и в этих кровавых волнениях может родиться
