Владимир Обручев - Мои путешествия по Сибири
В программу работ 1896 г. входила также разведка на Ямаровском минеральном источнике для выяснения его генезиса и условий каптажа. Для этой работы из Иркутска в Ганзурино были доставлены ручной насос для водоотлива, трубы и штанги для буровых скважин. В конце августа я выехал по тракту на Ямаровку и повез это снаряжение, а в последнем селе Шимбилик в долине р. Чикоя нанял десять рабочих. На Ямаровке лечебный сезон уже кончался и большинство больных разъехалось, так что разведка не могла помешать лечению. За 4 года, истекших со времени моего осмотра этого курорта осенью 1892 г., здесь почти ничего не изменилось, прибавилось несколько домиков для лечащихся, а минеральная вода попревшему вытекала из двух бадей без дна, врезанных в земляной пол сруба, возведенного для защиты источника от дождя, снега и затопления разливом реки в весеннее время. Доктор Козих находился еще на курорте и помог разведке, чем мог. Заложили шурфы в нескольких местах на дне долины выше и ниже сруба с бадьями, а также на нижней части соседнего правого склона. Шурфы на глубине 2—3 м встречали уже коренные породы; со дна некоторых пробивалась такая же минеральная вода, как в бадьях. Всего больше этой воды выбивалось в одном шурфе на нижней части склона шагах в пятнадцати к западу от сруба и одновременно выход воды в бадьях ослабел. Это показало, что шурф ближе к выходу воды из коренных пород; поэтому его стали углублять, что оказалось трудным. Приток воды в шурф усилился вскоре настолько, что насос, который качали беспрерывно четверо рабочих, едва справлялся с водой. Стенки шурфа подмывались и сползали; пришлось окружить шурф забивной крепью, расширив его до трех метров в стороне квадрата (фиг. 27). На его дне вскоре появилась сплошная желтая, и белая песчаная глина, которую можно было считать порфиром, разложившимся на месте под действием минеральной воды, выбивавшейся большими струями из него. Выделение воды в бадьях сруба совершенно прекратилось и можно было предположить, что шурф попал на место выхода струи минеральной воды, т. е. грифона, из коренной породы.
Фиг. 27. Шурф с забивной крепью, вскрывший главную струю Ямаровского минерального источника во время разведочных работ 1896 г.
Этим шурфом пришлось закончить разведку, так как пройти его еще глубже до твердых коренных пород я не мог теми средствами, которые были в моем распоряжении: насос не справлялся с притоком воды, нужно было бы ставить второй. В глину на дне шурфа лом уходил еще глубоко. Но разведка выяснила место и условия выхода минеральной воды, которая выбивалась на дне шурфа в гораздо большем количестве, имела ту же температуру и была еще богаче углекислотой, чем в бадьях; курорт мог бы теперь не только давать минеральные ванны, но даже экспортировать воду. Полным каптажем шурф конечно считаться не мог, но он сильно увеличил приток воды и больше гарантировал минеральную воду от подмеси грунтовой, чем бадьи в избе. Для настоящего каптажа конечно следовало возвести бассейн из тесаного камня на гидравлическом цементе вокруг выхода источника, врезав его основание в неразложившиеся коренные породы. Такая работа потребовала бы доставки на курорт локомобиля для откачки воды при возведении бассейна, каменщиков, тесаного камня и цемента, т. е. крупных средств и значительного времени. Упомяну, что Козих позже перенес сруб и поставил его над этим шурфом, который заполнялся минеральной водой до самого верха. В дальнейшем разведку на курорте еще раз возобновляли, но полный каптаж до сих пор не выполнен, насколько известно.
Закончив в половине сентября разведку на Ямаровке, я выехал по земскому тракту вниз по долине р. Чикоя и, переправившись через эту реку, завернул в поселок Усть-Киран, дачное место кяхтинских купцов. Я надеялся застать там еще семью Лушниковых, которую не видел с 1892 г., а также свою жену, которая из Ганзурина поехала с детьми в Усть-Киран к Лушниковым, когда я отправился на Ямаровку. Но в Усть-Киране я уже никого не застал — дачники вернулись в Кяхту, а моя семья в Иркутск. Я поехал дальше по левому берегу р. Чикоя до ст. Калино-Перевальной Кяхтинского почтового тракта и по этому тракту до берегов Гусиного озера, где осмотрел разведки на уголь на обоих берегах. Этим работы 1896 г. были закончены, и через Верхнеудинск, Мысовую и оз. Байкал я вернулся в Иркутск.
XV. Последние два года в Селенгинской Даурии
Наблюдения последних двух лет в Селенгинской Даурии можно изложить совместно, так как они являлись дополнительными и проверочными по отношению к данным, собранным в течение первых двух лет.
Эти наблюдения, во-первых, расширили площадь, изученную подробнее в 1896 г. в юго-западной части этой страны, на запад, северо-запад, север и немного на юг обследованием соседних примыкающих местностей. В o -вторых, на той же площади работ 1896 г. были сделаны дополнительные маршруты в разных местах, в том числе лодочные поездки вниз по течению р. Селенги от Усть-Кяхты до с. Кабанск и по р. Чикою от д. Борохоевой до впадения в Селенгу для осмотра береговых обнажений в дополнение к наблюдениям на колесных дорогах по долинам этих рек. В-третьих, вся трасса железной дороги в 1898 г. была осмотрена вторично на всем протяжении от ст. Мысовой до долины р. Ингоды для изучения всех скальных выемок и полувыемок, выполненных или начатых до этой поездки. Эти преимущественно крупные и свежие обнажения дали много интересного по петрографии и стратиграфии.
При выполнении этих маршрутов были изучены месторождения ископаемого угля, железных руд, цементных глин, медной руды, разных строительных материалов и несколько минеральных источников. Наибольший интерес среди рудных месторождений представили железные руды, залегающие в нескольких местах в бассейне р. Курбы, правого притока р. Уды, которые в той или другой степени были разведаны
управлением Петровского завода, особенно заинтересованного в увеличении запасов своей рудной базы. Данные об этих разведках, полученные мною в заводоуправлении, конечно очень облегчили как нахождение самых месторождений, так и изучение их. К сожалению, все они оказались содержащими небольшие запасы руды. Из месторождений угля были осмотрены три площади в долине р. Хилка и разведанные, горным инженером Шейнцвитом на восточном берегу Гусиного озера, которые оказались по запасам наиболее крупными, и севернее на водоразделе между впадиной этого озера и Селингинского у ст. Арбузовской.
Территориально наиболее значительное увеличение изученной в 1896 г. площади получилось на севере, где была захвачена маршрутами вся долина р. Уды до ее верховий и верховья р. Конды по почтовому тракту в Читу вместе с прилежащим с юга хребтом Худунским и бассейном р. Ильки; во всей этой местности было обнаружено много выходов молодых вулканических пород. Небольшое увеличение площади получилось на западе изучением местности по нижнему течению р. Джиды вместе с Боргойскюй степью и западной частью хребта Боргойского. Во вторую половину лета 1898 г. несколько интересных намеченных маршрутов не могли быть выполнены из-за разразившейся в Селенгинской Даурии сильной эпизоотии сибирской язвы, вызвавшей учреждение карантинов вокруг зачумленной площади и воспрещение выезда из нее на своих лошадях.
Обе лодочные поездки по рекам были выполнены уже не в бате, а в лодках. В поездке по р. Селенге приняла участие моя жена, которая приехала из Иркутска в Усть-Кяхту, чтобы познакомиться с этим видом полевой геологической работы. Плавание по р. Чикою я выполнил вдвоем со служителем Иркутского музея Иосифом; оно дало много интересных наблюдений.
Из наблюдений последних двух лет отметим более общеинтересные.
Лодочная поездка с женой по р. Селенге дала много впечатлений, так как берега этой реки живописны, обилуют красивыми скалами, видами на высокие склоны, покрытые кудрявым лесом, на широкие долины с полями и лужайками. Многочисленность хороших обнажений позволяет составить себе ясное представление о строении и взаимоотношениях горных пород. Немного выше г. Селенгинска мы испытали несколько тревожных минут. Здесь в Селенгу впадает р. Чикой; наша лодка попала в узкий проток с очень быстрым и извилистым течением и водоворотами; лодку бросало то в одну, то в другую сторону, и в ожидании крушения, мы взялись уже за плавательные пояса. Но наш гребец, служитель музея Иосиф, хорошо справился и вывел лодку в главное русло
Покинув на время лодку, мы поехали на своих лошадях, прибывших уже порожняком в Селенгинск, по тракту на восточный берег Гусиного озера, где посетили и осмотрели разведки на уголь, которые вел здесь Шейнцвит, погуляли по шурфам и разрезам, вскрывавшим на склоне высокой горки Баин-зурхэ всю угленосную толщу, выкупались в чистой воде озера, осмотрели большой оползень Ташир и вечером вернулись в Селенгинск, чтобы на утро ехать дальше. Отмечу кстати, что этот Селенгинск, бывший уездный город, называется Новым. На следующий день мы проплыли мимо Старого Селенгинска, расположенного на правом берегу реки (Новый — на левом) ниже по течению, на узкой высокой песчаной террасе, и имевшего вид небольшой захолустной деревни. Удовольствие нашего плавания по р. Селенге несколько отравляли комары, которых на лугах по берегам этой реки водится особенно много, гораздо больше, чем в остальных частях Селенгинской Даурии.
