Николай Непомнящий - Проклятие вещей и проклятые места
Я невольно посмотрел на свой незаживающий порез на большом пальце левой руки. Этот факт я смогу проверить, мелькнуло в голове.
– И вот еще что, – оглянувшись вокруг, доверительно добавил инженер. – Об этом рассказывать, право, неловко.
– Говорите, чего там…
– Да вот после купания в озере замечаю в себе такое… В общем, сил ощутимо прибавляется. Чувствую себя молодым, и все тут. Первая в этом убедилась жена. Теперь у нее появились основания меня ревновать. С тех пор я не раз давал повод для этого. А что делать: достаточно окунуться в озеро…
Я усмехнулся. И такое, оказывается, бывает.
– Инопланетяне? – подумал я вслух. – Или живая вода из сказки?
Пожилой инженер недоуменно посмотрел на меня.
Но пора было забираться в вертолет. Генерал, отпустив майора, возвращался назад.
Мы взлетели над Недокурой, и снова под нами засеребрилась Ангара с плывущими по ней вереницами желтоватых плотов.
Летели не меньше часа. Не отрываясь от иллюминатора, я позабыл про время, как и все, кто сидел рядом. И вдруг мы увидели воду. Наполненное доверху блюдце, окаймленное глухой непроходимой тайгой. Да, сюда многие, очевидно, мечтают прорваться, думал я, заслышав про целебные свойства здешней воды. Говорил мне генерал – лесовики стали торить к озеру дорогу тракторами, чтобы потом машинами вывозить отсюда целебную грязь. Но когда придет сюда первая машина – это конец озеру. Да вроде это дело удалось пресечь. Кому действительно нужно, доберутся сюда и пешком.
Пилот посадил машину на маленький бетонный пятачок среди вековой чащи.
Генерал повел нас по едва заметной тропе, обходя по неприметным кочкам заболоченные места. Мошка моментально облепила мое лицо и руки. Минут через десять деревья расступились, и блеснула вода. Как завороженные глядели мы на ровную белую гладь, которая казалась молочной.
Ребята из Усть-Ковы побросали в кусты майки и бросились к воде. Броска, впрочем, не получилось. Первый же шаг в воду – и ноги завязли по колено. Так мы и шли, постепенно заходя все глубже и глубже.
– Смелее, смелее, – подбадривал генерал, усевшись в брошенную на берегу плоскодонку.
Я оказался последним в Дешембинском озере. Точнее сказать, в грязи, так как вода только сантиметров на двадцать – тридцать скрывала вязкое дно. Под ногами никакой тверди не ощущалось, и казалось, вот-вот засосет всего. Я провалился в ил почти по горло, едва не захлебнувшись грязью, и решил все же, что лучше барахтаться на поверхности, а не идти. Я плыл медленно, раздвигая грудью холодный ил.
Из воды вылезали с большим трудом, хватаясь за прибрежный кустарник. Отмыть от грязи тело было просто негде. И мы, не одеваясь и подставляя себя прожорливой мошке, затрусили назад к вертолету. Надо было торопиться, особенно мне. Генерал обещал доставить меня вертолетом на аэродром Кодинска, откуда через два часа отправлялся последний сегодня самолет на Красноярск.
Всю обратную дорогу археологи молчали. Туда летели – царило веселье, ждали встречи с чем-то необычным, а обратно – все притихли, каждый думал, наверное, о своем.
…Вскоре в иллюминаторе показались оранжевые палатки Усть-Ковы. Не останавливая винтов, мы высадили молодых археологов и вновь взмыли над бесконечной Ангарой. Видны плоты, буксиры. Вот вертолет уходит влево, и мы снова над тайгой. Наконец-то под нами бетонная полоса кодинского аэродрома.
– Куда мы прилетели? – нелепо озираясь, спрашивает меня человек с рюкзаком, подсевший на озере.
– А куда надо? – щурясь, спрашивает генерал Ракитский.
– В Кежму.
– Значит, впервые в этих местах. Отсюда в Кежму летают самолеты, всего час – и там.
Оказалось, что человек в энцефалитке, которого я принял за геолога, не был знаком никому из экипажа. Увидев, что у озера садится военный вертолет, он побросал в рюкзак вещи, вышел на поляну и попросил вывезти его из тайги.
– Вообще-то я из Салехарда, – сказал он. – Работаю буровиком в Гыданской экспедиции.
Я присвистнул – далековато забрался с берегов Оби!
– Услышал о целебном озере и решил отыскать его, – оправдывался незнакомец. – У меня псориаз – болезнь неизлечимая…
– И помогло озеро? – с интересом перебиваю его.
Буровик засучил рукав:
– Смотрите, десять дней назад кожу на этой руке покрывала чешуя. Теперь едва заметные рубцы. Не верите?
Как выяснилось, Петр Степанович Новиков так звали путешественника – жил в тайге без продуктов и даже не имел палатки. Но, по его словам, он на шишках кедровых, если надо, целый месяц проживет. Отправляясь к озеру, на свои силы только и рассчитывал. Намеревался в одиночку подниматься вверх по Кове, но быстро выяснил, что места эти не такие уж безлюдные. На озеро его забросили вертолетом нефтяники из Ванавары. А назад он уже было собрался сплавляться по Кове до устья, но тут нежданно-негаданно прилетел наш вертолет.
Я попрощался с военными, когда выяснилось, что самолет на Красноярск уже на полосе, ждут только меня. Я бросился в калитку рядом со зданием аэропорта.
Уселся в кресло и, только потянувшись к ремням, обратил внимание на соседа. Рядом сидел попутчик с озера.
– Вы же собирались в Кежму? – удивился я. А мы летим в Красноярск.
– Вот здорово! – обрадовался он. – Мне туда и надо. Отпуск кончается, пора возвращаться на Гыданский. Последний билет мне продали в кассе, но я не спросил куда!
Мы посмеялись.
– Приедете сюда еще?
Он кивнул, да и стоило ли спрашивать, когда человек возвращается заметно поздоровевшим. Меня интересовало, не заметил ли Петр Степанович чего-нибудь необычного в тайге, загадочного. Свечения озера, например, или выжженных полян в тайге.
– Нет, не заметил, – признался он простодушно. – Удивился только одному – необычному приливу сил.
Я вспомнил смущение леспромхозовского инженера.
– Вы хотите сказать – возбуждению?
– Да, именно. Сначала думал, что это воздействие тишины, покоя, свежего воздуха, одиночества, наконец. Все так, но главную силу дает вода! Особенно сильно играла кровь первые пять дней, потом перестал обращать на все это внимание. Вы верите мне?
– А как вы сами объясняете происходившее?
– Вы читали о тунгусском метеорите? Так вот, говорят, упал он именно сюда. Озеро – его кратер. Но я думаю, – добавил он, – что это был не метеорит, а космический корабль. И озеро заряжено энергией инопланетян.
– Вы не обижайтесь, но я-то убежден, что никаких пришельцев не было, как не было и тунгусского метеорита.
– А что было? – уставился на меня буровик.
– Не знаю, думаю, неведомая нам энергия земли.
Я вспомнил вдруг о своем пораненном пальце и, осмотрев его, убедился, что рана полностью зажила. Впрочем, и это я боюсь приписывать чудодейственной силе – порез от кухонного ножа мог затянуться и сам по себе. Хотя после купания прошло не более трех часов.
Подлетая к Красноярску, я размышлял над словами моего соседа. Чудо есть, в этом сомневаться не приходится. И это более важно, чем найти горелую поляну с зажаренными рябчиками. Необходимо выяснить природу такого очевидного явления, как чудодейственное озеро. Феномену живой воды медицина должна дать правдоподобное объяснение. Но и оно, очевидно, не будет полным без ответа на вопрос о происхождении лесного озера, его целебных грязей. Не связаны ли их необычные свойства с магматической деятельностью в глубине Тунгусского плато, как и многие другие таинственные и необъяснимые пока явления в этом районе. В озере есть, например, участки с повышенным содержанием радона, теплые и холодные пространства, наблюдается иногда матовое свечение льда и воды. Не результат ли это подземных превращений, которые происходят на большой глубине и недоступны ощущениям человека? Конечно, со временем человечеству станет доступен и далекий космос, возможно, контакт с инопланетными существами. Но хотелось бы, чтобы человек проник в тайны земли, раскрыл их. Земли, которая кормит, одевает и исцеляет нас.
Часть вторая
МАГИЯ ВЕЩЕЙ
АВТОМОБИЛИ-УБИЙЦЫ
Автомобилисты иногда сравнивают свои машины с живыми существами. Они уверяют, что каждому автомобилю присущ свой характер – послушный, строптивый или капризный. Иногда же они ведут себя так, словно мстят кому-то за случившееся с их хозяевами.
Обычно точкой отсчета загадочным происшествиям становится насильственная гибель первого автовладельца. Всем известно, что Первая мировая война началась с убийства австрийского эрцгерцога Фердинанда в Сараеве 28 июня 1914 года. Тогда он, проезжая по улицам этого города на своем автомобиле, был застрелен вместе с женой, графиней Гогенберг, боснийскими террористами. Именно после этого происшествия и началась самостоятельная жизнь этой машины.
В начале войны автомобиль эрцгерцога попал в руки австрийского военачальника генерала Патевека. Ни одного сражения руководимая им кавалерия не выиграла, и его автомобиль, использовавшийся в качестве штабной машины, постоянно привозил дурные вести с фронта. После разгрома войск генерала при Вальево Патевек вынужден был уйти в отставку. Он удалился в свое имение, где вскоре сошел с ума и скоропостижно скончался. В это время на роскошный лимузин положил глаз один капитан, который в 1915 году врезался на нем в военный грузовик. При аварии погибли водитель, сам капитан и два его ординарца.
