Джон Кроссан - Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги

При Тиберии, который был императором между Августом и Калигулой, Антипа сделал свой второй шаг к обретению страны и титула своего отца. Кстати, так я интерпретирую не его мысли, а его действия и в особенности два действия, каждое из которых требует осмысления, ибо каждое вызвало очень серьезную оппозицию. В обоих случаях он пытался подражать тому, что сделал его отец, выстроив Кесарию Приморскую для своих римских повелителей и женившись на хасмонейской принцессе для своих еврейских подданных.

В интересах своих римских повелителей Антипа попытался увеличить налоговую базу, перенеся столицу из Сепфориса (в долине Бет Нетофа) в Тивериаду (на берегу Галилейского озера). В древности столицы (которые имели почти сакральное значение) переносились лишь по очень серьезным причинам. Представьте недовольство, которое вызвало данное событие и у аристократов с роскошными виллами в Сепфорисе, и у ремесленников и книжников в окрестных селах. Однако у Антипы были веские основания для своего решения. Он хотел впечатлить императора: превратить озеро в источник прибыли – монополизировав ее рыбу (сушеную и соленую) и пустив ее на экспорт – и тем самым повысить доходы и налоги. Разумеется, новый город был назван в честь императора: Тивериада.

Для еврейских подданных иродианин Антипа, разведясь предварительно со своей набатейско-арабской женой, женился на хасмонеянке Иродиаде, внучке Мариамны.

У Антипы – с его озером (только что освоенным) и его браком (только что состоявшимся) – казалось, было все готово, чтобы стать по милости Рима «царем иудейским». Но тут на сцене появляются Иоанн Креститель и Иисус, которые начинают обличать брак, причем не только из нравственных соображений, но и с позиции религиозно-политического сопротивления. (Верность еврейскому закону зачастую обосновывала и в мирной форме демонстрировала сопротивление Риму.)

Иоанн ругал брак Антипы, поскольку первый муж Иродиады (от которого она ушла) был родным братом Антипы. Обличение же Иисуса в адрес Антипы и Иродиады носило более суровый и более принципиальный характер:

Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: «Не должно тебе иметь жену брата твоего».

…Он [Иисус] сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует.

Об Иоанне Крестителе и Иисусе мы поговорим в следующей главе, а пока лишь отметим общеполитическую ситуацию. Новая Антипова столица вкупе с коммерциализацией Галилейского озера, резко изменила экономическое положение всех, кто привык свободно пользоваться ресурсами озера. И возникал вопрос: если «Господня земля и что наполняет ее» (Пс 23:1), то кому принадлежит озеро и его рыба?

«Назовут его сыном Всевышнего»

В заключение рассмотрим первый элемент матрицы, с которой жили и умерли Иоанн Креститель и Иисус. Она касается мессианского характера тогдашних эсхатологических представлений. Но о чем здесь идет речь?

Захочет ли Бог, устанавливая свое Царство на земле, использовать некоего представителя, посредника или посланца? Если да, то кем будет этот представитель: земной фигурой или небесной? Или земной фигурой, наделенной небесной властью? Будет ли он священником, пророком или царем? Будет ли помазан не только священным маслом, но и трансцендентной силой? (Еврейское слово «Мессия» и греческое слово «Христос» означают «Помазанник».) Приведем два примера дохристианских иудейских надежд на приход такого трансцендентного Мессии. Оба они датируются первой половиной I века до н. э.

Первый пример взят из Псалмов Соломона. Его матрица – первый непосредственный контакт с римским насилием на еврейской родине. В 63 году до н. э. Помпей завоевал Иерусалим и осквернил Храм: «человек, чуждый роду нашему… лишил беззаконный землю нашу живущих на ней… И все, что соделал в Иерусалиме, – как язычники в городах своих богам своим» (17:7, 11, 14).[27] Однако в 48 году до н. э. Помпея убили на египетском пляже: «…тело его – носимое на волнах в полном нечестии, и не было никого, кто бы похоронил» (2:27). Поэтому скоро и уже вот-вот свершится следующее:

Призри на них, Господи, и восставь им царя их,

сына Давидова…

да искоренит гордыню грешников,

подобно сосудам глиняным сокрушит

жезлом железным всякое упорство их.

Да погубит он язычников беззаконных словами

уст своих…

Будет судить он народы и племена в премудрости

и справедливости его…

И нет неправедности во дни его среди них,

ибо все святы, а царь их – помазанник Господень.

Не понадеется он на коня, всадника и лук,

не станет собирать себе в изобилии золота

и серебра для войны, не станет оружием стяжать

надежд на день войны.

С одной стороны, пацифистом этого грядущего Мессию не назовешь. И похоже, что римлян ждет не обращение, а уничтожение. С другой стороны, он и не воинственный Мессия, и не готовит вооруженный мятеж против Рима. Отметим повторяющиеся фразы о «словах уст» (17:24, 35) и «власти слова» (17:36). Способность уничтожить врагов одним лишь «словом» есть способность трансцендентная, сродни творящему слову Божью в Быт 1.

Другой пример взят из текста, кусочек которого был найден в четвертой пещере Кумрана. О Мессии сказано:

Он будет называться Сыном Божиим, и назовут его Сыном Всевышнего. Подобно искрам видения, так будет их Царство. Они будут править несколько лет над землей и сокрушат все; народ сокрушит народ, и город сокрушит город…

…Доколе не восстанет народ Божий (или: доколе Он не восставит народ Божий. – Д. К.), и не даст всем успокоиться от меча. Его Царство будет вечным Царством, и все его пути – в истине и праведности. Земля будет в истине, и все будут творить мир. Меч исчезнет с земли, и все города поклонятся ему. Он есть великий бог среди богов (или: великий Бог будет силой его. – Д. К.). Он будет вести войну и отдаст народы в руку Его, и каждого бросит пред Ним. Его Царство будет вечным Царством.

Опять-таки никакого пацифизма: через этого Мессию Бог «будет вести войну». И с такой трансцендентной фигурой возникает вопрос: как именно будет достигнут «покой от меча»?

С учетом всего этого следует подчеркнуть момент, которого мы уже касались в предыдущей главе. Конфликт между Израилем и Римом никогда не был лишь обычным конфликтом между побежденным и победителем, колонией и империей. Это было столкновение эсхатологических концепций: Израиль возвещал грядущий золотой век, а Рим – уже начавшийся золотой век. Справедливый и ненасильственный мир лежал для Израиля в будущем Эсхатоне, а для Рима – в уже существующей империи.

К I веку н. э. для многих жителей Иудеи настало время выбора между римской и еврейской версиями пятого и последнего Царства на земле. Для многих наступила пора выбирать между Богом и Римом, верностью и неверностью завету и закону.

И наконец, возникает следующий вопрос. Чем именно владычество Бога отличается от владычества Рима? Чем именно отличаются справедливость и мир Бога от справедливости и мира Рима? Если Pax Romana устанавливался войной и завоеванием, насилием и победой, установится ли Pax Divina аналогичным способом, только с применением гораздо большей силы? Вот тут-то появляются Иоанн Креститель и Иисус…

Где мы? И что дальше?

Я думаю (и не только потому, что задним числом легко судить), что все те еврейские учителя и мыслители, мудрецы и пророки римского Израиля начала I века, которые не пытались понять, как ответить на римский империализм, изменили своей истории, своей традиции, своему завету и своему Богу. Реакция могла быть разной: приятие или сопротивление, насилие или ненасилие. Однако в любом случае между 4 годом до н. э. и 66 годом н. э. было ясно: Иудея (и возможно, даже сам иудаизм) переживает годы, которые определят в будущем очень многое.

Как видим, в эти семьдесят лет было немало попыток организованного ненасильственного сопротивления, попыток выработать и философский подход, и практическую программу выживания с честью и достоинством. Такова матрица. В следующей главе мы поговорим о движении Иоанна Крестителя и движении Иисуса. К настоящему моменту вы уже можете угадать мои вопросы.

Первый вопрос: каким было сопротивление этих движений: насильственным или ненасильственным? И еще более сложный второй вопрос: избежали ли они человеческого насилия в настоящем, если ожидали (или одно из них ожидало) божественного насилия в будущем? И не получается ли опять, как уже неоднократно бывало в Библии, что божественное учение о ненасилии де-факто нивелируется?