Алексей Исаев - Вторжение. 22 июня 1941 года
В мае-июне 1941 г. группа командиров-заговорщиков из 29-го корпуса во главе с В. Бульвичусом была арестована. Однако разгром вильнюсского отделения ФЛА не означал автоматически провала каунасской группы заговорщиков. Планирование выступления продолжилось, причем ставились достаточно амбициозные задачи: разоружение милиции, захват важнейших учреждений в центре и провинции, аресты деятельных членов компартии и др. В случае войны СССР с Германией ячейки ФЛА планировали препятствовать передвижению советских войск, нарушать линии связи, препятствовать эвакуации и уничтожению материальных ценностей, но одновременно предполагалось всячески оберегать от взрыва мосты.
22 июня 1941 г. уже в 10.00 состоялось совещание руководителей каунасского штаба ФЛА, на котором было принято принципиальное решение начать восстание. Подготовленные заранее группы повстанцев получают задание перебраться в центр города. В различные места были разосланы связные.
Типичным дестабилизирующим фактором стал личный состав строительных батальонов, хлынувших в город от границы. Как указывалось в одном из донесений командующему 11-й армией: «Каунас заполнен бродячими УНС, [неразб. ], идущими по дороге на Каунас и бродящими по улицам города. Комсостава среди них нет никакого. Люди не знают, что делать и куда итти».[175]
В этой критической ситуации партийное и советское руководство Литовской ССР занялось прежде всего обеспечением собственной безопасности. Управление учреждениями было оставлено на самотек. Член ВКП (б) С. Болотский описывал происходящее в письме И. В. Сталину:
«Уже в 15 часов 22.6 правительство и ЦК КП (б) Литвы формировали транспортный состав классных вагонов для эвакуации своих семей. Каунас – город небольшой, настороженное население видело караван транспорта правительственных автомашин, идущих на предельной скорости по направлению вокзала, нагруженных женщинами, детьми и чемоданами. Все это внесло деморализацию среди населения, и последние стихийно потянулись к вокзалу. В 16 часов 22.6 на вокзале можно было видеть такую картину: поголовно все члены правительства, члены ЦК и ответработники ЦК и правительства Литвы во главе с секретарями ЦК и уполномоченным ЦК ВКП (б) и СНК СССР Поздняковым выстроились на перроне вокзала в Каунасе, провожая свои семьи на Москву, будто отправляя их на курорты, единственно, чего не хватало, так это цветов для отъезжающих. И все это происходило на глазах большого скопления людей на вокзале. В 19 часов 22.6 правительство и ЦК КП (б) Литвы со своим тесным активом на своих автомашинах бесславно и позорно покинули Каунас, держа путь на Двинск. Об этом бегстве знало все население Каунаса, за исключением нас, коммунистов, сидевших в горкоме партии».
В 14.00 22 июня штаб повстанцев ФЛА собирается снова, и на этом совещании принимается решение с 15.00 начать открытое выступление. Судя по всему, до руководителей восстания дошли слухи о готовящейся эвакуации семей партийных руководителей. Однако собственно 22 июня полномасштабного выступления еще не произошло, раздавались лишь одиночные выстрелы. Первой акцией восставших стал выход в эфир в 15.00 передатчика с сообщениями на литовском, русском и немецком языках. Последний удар по порядку в городе нанесло бегство сотрудников органов правопорядка. С. Болотский продолжает повествование:
«Часом позже оставили Каунас НКГБ и НКВД, и вся милиция была снята с постов. Погрузившись на автомашины со всем домашним скарбом (вплоть до кроватей и матрацев), потянулись из города по направлению Утян вслед за правительством. Эта чудовищная картина окончательно внесла замешательство и невообразимую панику среди населения».
Ситуация усугубляется переходом на сторону повстанцев некоторых работников милиции с оружием. После этого события развиваются стремительно. В ночь на 23 июня отряд повстанцев занимает каунасскую радиостанцию. Одновременно заключенные покидают брошенную без охраны каунасскую тюрьму. В 6.00 боевиками ФЛА были заняты почта и телеграф. Около 10.30 по радио оглашается акт о восстановлении независимости Литвы. Около 11.00 повстанцы захватывают склады с оружием на ул. Радасту, 14. В руки ФЛА также попадают брошенные без охраны склады НКВД, где хранилось большое количество винтовок, пулеметов и боеприпасов, включая ручные гранаты. Однако в сравнении с отходившими через Каунас армейскими частями вооружение восставших было достаточно слабым. Поэтому предотвратить взрыв каунасских мостов националистам не удалось. Первым около полудня 23 июня 1941 г. был взорван железнодорожный мост. Вместе с тем взрыв мостов происходил в спешке, что привело к потерям тяжелого вооружения и техники отходивших дивизий, в первую очередь 5-й стрелковой дивизии 11-й армии.
Следует сказать, что восстание в Каунасе не было единственным выступлением националистов в приграничных областях СССР в июне 1941 г. Однако восстания в Риге и Львове оказались куда менее успешными, чем в Каунасе. Они были успешно подавлены силами НКВД и армейскими частями. Очевидной причиной этого являлось то, что восстания во Львове и Риге вспыхнули, когда уже прошел шок первого дня-двух войны. В немалой степени сыграл свою роль субъективный фактор. Командующий 6-й армией И. Н. Музыченко принял более энергичные меры по поддержанию порядка в г. Львове, в том числе за счет сосредоточения соответствующих сил и средств в городе. Командующий 11-й армией В. И. Морозов не смог взять ситуацию в Каунасе под контроль армейских формирований.
Выводы
Пожалуй, ярче всего события 22 июня 1941 г. в Прибалтике были охарактеризованы в ЖБД 18-й армии: «Противник не принял решающего боя возле границы».[176] В ЖБД ГА «Север» та же мысль была высказана более пространно, при подведении итогов дня 22 июня 1941 г. указывалось: «На основе показаний военнопленных и местных жителей, а также найденных документов можно предполагать, что противник примерно 4 дня назад оттянул крупные пограничные силы, оставив лишь небольшое арьергардное прикрытие. Где сейчас находятся его главные силы, неизвестно. Поэтому необходимо, по возможности, быстрее установить с ними соприкосновение, с тем чтобы еще до подхода к Зап. Двине завязать с ними бой и уничтожить их».[177] Надо сказать, что «показания военнопленных и местных жителей», вероятно, трактовались весьма широко. В течение нескольких дней перед вторжением войска, напротив, выдвигались вперед, ближе к границе.
Если бы у командующего ГА «Север» фон Лееба была возможность посмотреть на рабочую карту Северо-Западного фронта, он был бы сильно удивлен несоответствием вышеприведенных соображений и реальности. В глубине построения советских войск в Прибалтике оставались незначительные силы, меньшие по численности, чем уже введенные в бой корпуса и дивизии. Ф. И. Кузнецов мог противопоставить своим оппонентам два мехкорпуса, пару стрелковых дивизий (плюс 67-я сд в Лиепае и окрестностях на охране побережья) и воздушно-десантный корпус.
Несмотря на наличие приказа о приведении в боевую готовность, войска Прибалтийского особого округа оказали в целом достаточно слабое сопротивление силам вторжения. Произошло это ввиду разбросанности на широком фронте при малой плотности войск. Поэтому даже полномасштабный эксперимент «дивизия армии прикрытия заранее занимает назначенные позиции» с 125-й стрелковой дивизией показал, что сдерживание немцев имеющимися силами надолго невозможно. На вспомогательных направлениях также происходил постепенный распад разреженной обороны.
Достаточно трезвую оценку происходившему дали в штабе 3-й танковой группы: «В целом кажется, что перед Неманом было меньше сил противника, чем предполагавшиеся ранее 3–4 дивизии. Противник повсюду отходил на восток, полностью застигнутый врасплох нашим контрударом и, судя по всему, к этому моменту еще не переведенный на военное положение».[178] Действительно, перед Неманом находились примерно 11 советских стрелковых батальонов, что было существенно меньше 3–4 дивизий, т. е. 27–36 батальонов.
Если 8-я армия стала полномасштабным экспериментом «занятие обороны по плану прикрытия», то в полосе 11-й армии имел место более характерный для первого дня войны сценарий (это будет неоднократно показано ниже) «выход по тревоге к границе и встречный бой». Добавим «в условиях численного превосходства противника», с предсказуемыми результатами. Тем не менее уровень сопротивления силам вторжения немцев был достаточно высок. В отсутствие совсем уж разгромного соотношения сил Красной Армии удавалось воспретить выполнения немцами задач дня (121-я и 123-я пд, 12-я тд).
Роковой ошибкой командования Северо-Западного фронта (точнее, тогда еще Прибалтийского особого военного округа) стал увод из Алитуса главных сил 5-й тд Ф. Ф. Федорова. Тем самым была ослаблена оборона мостов и Алитуса в целом, что предопределило их быстрый захват немцами. В последующем 5-я тд вынуждена была вернуться и контратаковать захваченные немцами плацдармы. Удержание Алитуса и, по крайней мере, своевременный взрыв мостов представляются вполне посильной задачей при оставлении 5-й тд на своем месте в городе. Да, это дало бы только временное решение. При неизбежном в такой ситуации захвате моста в Меркине немцы могли ударить в тыл советским войскам под Алитусом. Однако это потребовало бы времени не менее суток.
