Наталья Гусева - Индия в зеркале веков

На другой миниатюре изображен Кришна, убивающий Кансу, жестокого правителя, дабы покарать его за все зло, содеянное им. Кришна проник в тронный зал, тащит за волосы злобного царя Кансу по каменным плитам пола, как низкорожденного, и занес над ним меч. Вокруг лежат убитые приспешники Кансы, повсюду разбросаны их отсеченные руки, ноги, головы. За стеной дворца, во дворе, лежит ногами кверху убитый Кришной бешеный слон, которого Канса выпустил против него. Все враги повержены, сила их развеяна в прах — добро в лице темноликого Кришны торжествует.

Десятки сюжетов кришнаитских мифов нашли отражение в этих живых и красочных миниатюрах.

Вся Индия знает, любит, воспевает Кришну. Он стал считаться богом, этот великолепный юноша, победивший зло. Приобретя власть и могущество, Кришна вынудил арьев признать его и причислить к своим князьям. Он правил наравне с ними и был почитаем не менее, чем они.

Будучи мудрым и отважным правителем и тонким дипломатом, он приобрел не только власть, но и огромное влияние при дворах многих князей Древней Индии. В «Махабхарате», как уже говорилось, Кришна воспевается как один из главных героев, который отличатся такими достоинствами, что был обожествлен уже при жизни. Возможно, он некогда являлся богом бхилов — древнейших обитателей раджастханских гор и лесов, и культ его просто менялся с годами, приспосабливаясь к новым условиям, к новым пришельцам, к новым жрецам. Возможно. Слишком мало знает наука об истории этого культа, об истории этого бога, который в Индии является не столько богом, сколько предметом безмерного обожания…

Стою у прилавка, перебирая миниатюры, смотрю, вспоминаю все, что прочитано, увидено, услышано о Кришне… Вот изображены шалости юного бога — он утащил одежду у купающихся пастушек и, забравшись на дерево, спрятал ее в ветвях. Нагие девушки, стыдливо укрываясь в реке, молят его вернуть им одеяния, но он уже с улыбкой берется за флейту, зная, что волшебные звуки привлекут их всех к подножию дерева и он насладится созерцанием их красоты.

Вот лунной ночью он танцует с пастушками, умея так разделить свою любовь между ними, что каждой из них кажется, будто он танцует только с ней и только для нее. Художник так и воспроизвел образ Кришны — столько раз, сколько пастушек изображено на миниатюре.

Вот он сидит с Радхой на берегу реки. В руке его неизменная флейта, а на голове — обязательный Султанчик из павлиньих перьев. Павлинье перо — знак бога Кришны. Оно на всех изображениях венчает его прическу или головной убор. Павлины да белоснежные коровы были свидетелями его игр и забав в лесах на берегу Джамны.

Можно часами перебирать эти миниатюры и видеть все новые и новые изображения этих бесчисленных легенд из жизни Кришны.

Всюду художники строили композицию так, что он — темноликий среди светлых — находится в центре сюжета, в центре внимания, вокруг него разворачивается все действие миниатюры, хотя изображен он с той же мерой реализма, с какой и все другие персонажи.

Другая сюжетная линия творчества раджастханских миниатюристов посвящена жизни раджпутов. Здесь изображены бои, охота, торжественные процессии, сценки дворцовой жизни и, конечно, красавицы. Их круглые груди, полуприкрытые сверху короткими кофточками, всегда рисовались очень высоко — почти на линии плеч, так как высокая и полная грудь входит в число обязательных признаков женской красоты в Индии, их руки и ноги унизаны браслетами, ладони и стопы окрашены в красный цвет, широкие юбки плавно облегают крутые бедра, с очаровательно склоненных голов ниспадают прозрачные покрывала. Красавицы под цветущими деревьями, красавицы у фонтана, красавицы на качелях, дома, на расшитых подушках, на мраморных балконах…

Когда перебираешь много-много таких листов, в воображении возникает иллюзия движения, и вдруг делается ясно, что, несмотря на всю традиционную условность этих изображений, художники удивительно верно воспроизводили ритм и уклад той жизни, передавали внутренние связи между своими персонажами. Из всех школ индийской миниатюры раджастханская кажется мне самой жизненной. А сами миниатюры — самыми теплыми.

Джайпур — это город из розового камня под жгучим солнцем и синим небом. Я не говорю о новом городе, где модерновые коттеджи богачей тонут в зелени садов, — там неинтересно.

Там точно так же, как в любом индийском или неиндийском городе. Хороша старая часть Джайпура Она жмется к подножию скалистых холмов Там городские стены сложены из розового камня, ворота в них все разного вида и искусно украшенные Там мимо стен идут груженые верблюды Там у стен стоят лотки торговцев фруктами Там возвышается уникальное строение —

Дворец ветров, похожий на высокую плоскую пирамиду, состоящую из сплошных крытых балкончиков с узорными решетками. Это апофеоз архитектуры сквозняков — в этом плоском здании, таком плоском, как будто оно состоит из одной стены, все время гуляют потоки ветра, засасываемые бесчисленными балкончиками.

И так уже 200 лет — дворец был создан в середине XVIII века — ветры поют в нем, как струны невидимых инструментов.

Здесь же невдалеке находится и еще один комплекс строений — обсерватория начала XVIII века. Это что-то фантастическое, совершенно марсианское. В большом дворе, поросшем травой, застыли сооружения самых странных форм. Они возвышаются над землей, уходят под землю, лежат на поверхности земли. Это и узкая каменная лестница, поднимающаяся на 30 метров прямо в воздух и никуда не ведущая, — она служила стрелкой солнечных часов; это и выпуклые и вогнутые сферы и полусферы с нанесенными на них маршрутами движения созвездий, и какие-то арки, столбы, полукружия — все из камня и все под открытым небом.

Тишина, зной. Козы стучат копытцами по плитам каменных сооружений, жуют траву возле них. Тут, как нигде, ощущаешь присутствие прошлого, потому что здесь зримо представлены мысль и поиск, видишь, что звезды, которые сияют над Индией, были давно познаны и поняты. Здесь легко себе представляешь, как взгляд человека пытливо следил с земли за ходом планет.

За ходом планет.

11. КТО ТАКИЕ ЭТИ СИКХИ?

Когда я вернулась в Москву после нескольких лет работы в Индии, мне не раз приходилось отвечать на вопрос — «а кто такие эти сикхи?».

Начну с рассказа о них.

Панджаб — северо-западные ворота Индии. Через эти ворота, с тех древнейших времен, когда еще и страны такой, как «Индия», не было, проникали на эти земли самые разные захватчики и завоеватели. Считается, что первыми были племена арьев, пришедшие сюда из Восточной Европы через Среднюю Азию, в III–II тысячелетиях до н. э., но, впрочем, не исключено, что до их появления здесь проходили через эти ворота и представители других этносов — возможно, из древних стран Передней Азии. Историческая наука наиболее полно описала относительно недавние имена и события, начиная с появления тут войск Александра Македонского (IV в. до н. э.), а затем — все с большей достоверностью — нашествия арабов, пытавшихся в X веке утвердить на землях Индии зеленые знамена пророка. Вслед за этим были многочисленные завоевательные походы персидских, афганских и среднеазиатских правителей-мусульман Они были почти непрерывные, начиная с создания в XII веке Делийского султаната и завершившись, напомним, утверждением в XVI веке империи Великих Моголов, основанной среднеазиатским тюрко-монголом Бабуром.

И непрерывно лилась кровь на землях северо-запада страны, Жители которых первыми принимали на себя удары захватнических армий и упорно противодействовали внедрению в жизнь индийцев чужеродной веры и чужих законов и предписаний.

Много столетий длилось средневековье, в борьбе породив два закона и признавая только эти два закона — закон силы и власти и закон мужества и чести Можно было жить, только будучи Подавленным или не давая себя подавить И те, кто не хотел склониться перед силой и властью, жили в борьбе и погибали не сдаваясь. И о них складывали песни, которые и сейчас народ поет с гордостью и печалью.

И так же непримиримо разгоралась борьба за человеческие души. Религии чуждались друг друга, одна вера вставала на другую.

По многим землям прошли князья ислама, много разных религий они искоренили, много народов обратили в свою веру, а вот в Индии столкнулись с такой религией, которая обволакивала и поглощала все инородное, что в нее привносилось. Индуизм — наследие нескольких тысячелетий, религия, отягченная собственным многообразием, словно огромное дерево, усыпанное одновременно и цветами, и плодами, и шипами, и листьями, — индуизм оказался трудноодолимым. Он все впускал в себя, расступаясь и поглощая. На месте десятков обрубленных его ветвей вырастали сотни новых, да к тому же принимавших иногда форму того меча, которым их срубали. Все больше и больше индусов стало обращаться в ислам, поддаваясь посулам или уступая насилию, но по-прежнему оставаясь при обращении в чужую веру сыновьями Индии…