А. Сухов - Свободомыслие и атеизм в древности, средние века и в эпоху Возрождения
Ван Чун провозглашал единство, вечность и материальность мира. В своем объяснении единства бытия он исходил из материальной субстанции «ци», продолжая традиции древнекитайской натурфилософии и развивая гипотезу Лецзы об атомистическом строении вещества. Все в природе возникает естественно, как результат сгущения этой субстанции, все рождается из «ци» независимо от сверхъестественных сил.
Философ отрицал врожденное знание, мистическую интуицию, которой конфуцианцы наделяли древних мудрецов, видел единственный путь познания в чувственном восприятии реального мира. «Если человек не видит и не слышит окружающего, у него не может быть и представления о нем», — считал он.
Человек трактуется мыслителем как неотъемлемый элемент вселенной, но вместе с тем он выделяется из остальной природы как единственный из всех ее существ, обладающий разумом. «Среди существ, рождаемых небом и землей, человек является наиболее ценным, и эта ценность определяется его способностью к знанию», — заявлял Ван Чун. «Природа неба и земли проявляется в человеке в наивысшей степени» («Лунь хэн»).
Ван Чун высказывает гениальную мысль о диалектическом единстве жизни и смерти. «Все, имеющее начало, должно иметь свой конец; все, имеющее конец, должно иметь свое начало… Смерть есть результат рождения; в рождении заложена неизбежность смерти», — заявлял ученый. «Среди существ, несущих в жилах кровь, нет таких, которые не умирали бы. Как же человек, такое же животное существо по своей материальной сущности, может быть бессмертным?» «Человек — это живой организм, и животное— живой организм. Когда животное околевает, оно не становится духом, так же и человек после смерти не превращается в духа» («Лунь хэн»).
В главе «Рассуждение о смерти» философ подвергает резкой критике конфуцианский культ предков и идею физического бессмертия религиозного даосизма. Ван Чун, как уже говорилось, безоговорочно отвергал мысль о бессмертии души и учил, что человек, как и все живые существа, после смерти подвергается полному уничтожению. «Мертвые не превращаются в духов, не обладают способностью к познанию и не могут приносить вред людям», — заявлял он и доказывал это, исходя из логики научных рассуждений. «…Основу жизненного духа составляет тончайшая материальная субстанция крови, умирает человек — останавливается ток его крови, исчезает субстанция „ци“… тело становится прахом. Откуда же взяться духу умершего?..» («Лунь хэн»)
«…Не родившись, ни один из людей не обладает способностью познания, — писал Ван Чун. — До момента своего рождения человек пребывает в изначальной материи („ци“), в нее же и возвращается после смерти; как же можно предполагать у умершего человека наличие сознания? Ведь после смерти разлагаются все пять внутренних органов его тела; разрушается и вместилище разума, а с его исчезновением исчезает и то, что называют разумом. Не существует такого рода жизненной энергии, которая не обладала бы плотью, а обладала бы лишь одним сознанием» («Лунь хэн»).
Свои доказательства Ван Чун часто подкрепляет остроумными сравнениями и примерами. Так, опровергая существование духов умерших, он рассуждает: «Бывает, что кто-то убит, а убийцу не могут найти, и даже родные не знают, где находится труп убитого… Если бы мертвые превращались в духов, то душа убитого непременно явилась бы к родным и сказала, где находится его труп. Душа убитого, несомненно исполненная чувством мести к убийце, обязательно нашла бы возможность довести до сведения властей, кто убийца… Но убитый ничего этого сделать не в состоянии, что и доказывает, что мертвые не обладают сознанием, не превращаются в духов» («Лунь хэн»).
Ван Чун был одним из образованнейших людей древнего мира, обладал энциклопедическими знаниями. Направляя основное острие своей полемики против конфуцианской теологии, Ван Чун вместе с тем ставил перед собой просветительские задачи, подвергая беспощадной критике с рационалистических позиций всевозможные предрассудки и суеверия, магическую и мантическую практику, имевшую повсеместное распространение в обыденной жизни.
Выходец из небогатой и незнатной семьи, Ван Чун с симпатией относился к простому народу. Создавая свои произведения, философ придавал особое значение простоте и ясности стиля изложения. «Я стремлюсь к тому, чтобы быть понятным простым людям», — заявлял мыслитель.
Материалистические и атеистические идеи Ван Чуна оказали огромное влияние на развитие прогрессивной мысли Китая. Но в современной ему действительности учение Ван Чуна не могло получить признания. Великое произведение гениального вольнодумца подверглось преследованию за критику Конфуция и было предано забвению. Лишь спустя тысячелетие его рукопись была случайно обнаружена, и мир узнал о выдающемся атеисте, материалисте и просветителе древности.
* * *1 По традиции эпоха Чжоу делится на Западное, или Раннее, Чжоу (XI–VIII вв. до н. э.) и Восточное, или Позднее, Чжоу (VIII–III вв. до н. э.), включающее периоды «Весны и Осени» и «Борющихся царств».
2 Шицзин. М., 1957, с. 405–406.
3 Хрестоматия по истории древнего Востока. М., 1963, с. 434.
4 Шицзин, с. 255.
5 Китайская традиционная историография представляет первой исторической династией Иньскую и датирует ее XVII–XI вв. до н. э. Современная синология считает Инь предгосударственным или раннегосударственным образованием, относя его ко второй половине I-го тысячелетия до н. э.
6 Цит. по: Литература древнего Востока. М., 1971, с. 270.
7 См.: Шуцкий Ю. Основные проблемы истории текста «Лецзы». — Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР, т. III, вып. 2. Л., 1928, с. 279–288; Позднеева Л. Д. Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая. М., 1967; Ян Хиншун. Материалистическая мысль в древнем Китае. М., 1984, с. 90–91.
8 Моцзы буквально означало «учитель Мо»; «учителями» величали также и Лецзы, Чжуанцзы, Лаоцзы, Кунцзы и других основателей древнекитайских учений и «школ» в тот период.
9 Цит. по: Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах, т. I. М., 1972, с. 191–192.
10 Цит. по: История древнего мира. Кн. 2. Расцвет древних обществ. М., 1983, с. 527.
5. Античное свободомыслие и атеизм
Свободомыслие античности является прологом атеизма Нового времени.
Самые гениальные мыслители древности сумели подняться до высот проникновенного философского объяснения мира, исходя из стихийно-материалистических предпосылок. Они достигли этих высот путем логических рас-суждений и теоретических выкладок, не опираясь на опыт естественных наук, находившихся в ту пору в зародышевом состоянии, и поднялись над господствовавшим тогда религиозно-фантастическим объяснением мира, выступая — прямо или косвенно — против основ современной им олимпийской религии. Не все они были активными борцами против религиозных суеверий, но их теории объективно ниспровергали эти основы, поэтому с полным правом их можно назвать первыми атеистами Европы.
Особенности греко-римской религии
В верованиях древних греков и римлян преобладала религиозная обрядность с отчетливо выраженными элементами «священного действа». Лишь в редких случаях жрецы доводили себя до состояния экстаза, прибегая к искусственным средствам, как это делала жрица храма Аполлона в Дельфах Пифия, вдыхавшая ядовитые испарения, поднимавшиеся из расселины, после чего изрекала бессвязные предсказания, которые в своих интересах толковали дельфийские жрецы. Можно также указать на оргиастические формы культа бога Диониса или Великой Матери богов Кибелы, жрецы которой доводили себя до исступления, после чего совершали страшный обряд самооскопления. Но касты жрецов у греков не существовало, как не существовало и строго определенных догматов веры. Рядовым членам греческой общины было чуждо мистическое слияние с божеством во время богослужения, свойственное религиозному фанатизму средневековья и сопрягавшееся часто с умерщвлением плоти ради достижения вечного блаженства в загробной жизни. Для античного грека, каким бы «религиозным» он ни был, загробная жизнь рисовалась жалким прозябанием теней в подземном царстве. Когда Одиссей, вызвав тень Ахилла, спросил его, как ему живется в подземном мире, тот ответил, что предпочел бы стать последним батраком на земле, чем царем в царстве мертвых.
В силу этих особенностей греко-римская религия легко вступала в контакт с верованиями народов Востока, создавая новые культы и формы служения богам и обожествления людей. В итоге возник культ личности римского императора, превратившийся в официальную религию Римской империи, обязательную для всех народов и провинций, входивших в ее состав. Это облегчало сторонникам монотеистических религий борьбу против политеизма, многобожия: считалось, что, поскольку на земле существует один господин — римский император, постольку и на небе должен быть один бог, как бы его ни называли. Поэтому вряд ли было случайностью, что христианство, монотеистическая религия по своему существу, зародилось в недрах Римской империи, оказавшись одной из тех составных частей античного наследия, которое перешло в средневековье, а затем и в Новое время в основном таким, каким оно сложилось в древности.
