Олег Андреев - Учимся быть внимательными

За неделю до этого выступления меня познакомили с семьёй, где на протяжении нескольких месяцев самопроизвольно загорались мебель, обои на стенах, паркет. Виновником пожаров оказался двенадцатилетний В. Б., который очень быстро освоил сознательный телекинез, и пожары прекратились.

Был показан телекинез, т. е. передвижение предметов без приложения физической силы, а только «силой» мысли. Телекинезом после неоднократного его показа по телевидению в исполнении Н. Кулагиной никого не удивишь, а вот изменение формы предмета мыслью на расстоянии, по-моему, никто в мире публично не показывал. Деформация предметов во время протекания полтергейста — дело весьма обычное, однако во время полтергейста деформация (изменение формы) размеров или разрушение предметов случается самопроизвольно. Ни само событие, ни время его реализации непредсказуемы. В случае с В. Б. событие и время его осуществления назначаются заранее. Очень устойчиво у него получается надувание опустошенного тюбика от зубной пасты без использования какого-либо физического воздействия. Пустой, сплющенный алюминиевый тюбик быстро надувается. Складки на его поверхности разглаживаются, и, наконец, он лопается с громким хлопком. Это и было заснято японской телекомпанией.

После широкой демонстрации этих двух случаев я имею право утверждать, что впервые в мире экспериментально доказано земное, человеческое происхождение полтергейста. Доказано, что переориентацией мышления можно «поджигателя» превратить в полезного члена общества — экстрасенса. Поэтому инициаторы полтергейста — это золотой фонд нации; ведь настоящих экстрасенсов очень мало, а из этих детей можно вырастить российских Ванг, Ури Геллеров, а главное, целителей высочайшего уровня — двое моих подопечных детей уже прекрасно лечат своих родственников.

С позиций современной науки сверхвозможности объяснить принципиально невозможно. Поэтому наука их просто отрицает, потому что наука наук — философия запрещает мыслить не по канону. Материализм видит мир как движение материи по законам ее саморазвития и полагает мысль, сознание результатом этого саморазвития. Идеализм не видит ничего, кроме идеи, духа, высшего разума, и полагает физическую реальность производной от идеального начала.

Из этого противостояния искусственно создан «основной вопрос философии»: что первично — материя или дух? Оба направления считают себя диалектичными, но твердо стоят на позициях монизма — только одно из двух: либо — либо, и в результате — тупик, из которого нет выхода. Не может спасти и дуализм тела и духа, где физическое и идеальное начала существуют независимо. Единственный путь к адекватному пониманию мира, реальности — это признание равноправного сосуществования идеального и физического начал, равно как и их самонедостаточности. Одно не может существовать без другого. Они одно целое — бытие, и в бытии непрерывное движение объекта, вещи от одного полюса к другому.

Материализм признает законы развития материи, но как закон может быть материальным? Он принципиально идеален, он — информация о том, как должна вести себя материя в своем развитии. Поэтому я утверждаю, что существуют два начала:

физическое, или материя, и идеальное, или информация. Мысль, которую я называю присвоенной информацией, есть, с одной стороны, чистая информация, а с другой стороны, она — моя мысль в данный момент. Поскольку информация информирует физическое начало, как ему себя вести, становится понятным, как мысль инициатора полтергейста передвигает предметы, создает их из ничего или, наоборот, уносит их в никуда; прорицатель видит будущее; целитель избавляет от болезней.

Чем больше мы узнаем мир, тем больше мы убеждаемся в том, что мы его практически еще не знаем.

Н. Троян, врач-психиатрМосковская правда. — 1993.— 27 мая.

Вот тут-то и появился Лис.

— Здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй, — вежливо ответил Маленький принц и оглянулся, но никого не увидел.

— Я здесь, — послышался голос, — под яблоней…

— Кто ты? — спросил Маленький принц. — Какой ты красивый!

— Я — Лис, — сказал Лис.

— Поиграй со мной, — попросил Маленький принц. — Мне так грустно…

— Не могу я с тобой играть, — сказал Лис. — Я не приручен.

— Ах, извини, — сказал Маленький принц. Но, подумав, спросил:

— А как это — приручить?

— Ты нездешний, — заметил Лис. — Что ты здесь ищешь?

— Людей ищу, — сказал Маленький принц. — А как это — приручить?

— У людей есть ружья, и они ходят на охоту. Это очень неудобно! И еще они разводят кур. Только этим они и хороши. Ты ищешь кур?

— Нет, — сказал Маленький принц. — Я ищу друзей. А как это — приручить?

— Это давно забытое понятие, — объяснил Лис. — Оно означает: создать узы.

— Узы?

— Вот именно, — сказал Лис. — Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете…

— Я начинаю понимать, — сказал Маленький принц. — Была одна роза… Наверное, она меня приручила…

— Очень возможно, — согласился Лис. — На Земле чего только не бывает.

— Это было не на Земле, — сказал Маленький принц. Лис очень удивился:

— На другой планете?

— Да.

— А на той планете есть охотники?

— Нет.

— Как интересно! А куры есть?

— Нет.

— Нет в мире совершенства! — вздохнул Лис. Но потом он вновь заговорил о том же:

— Скучная у меня жизнь. Я охочусь за курами, а люди охотятся за мной. Все куры одинаковы, и люди все одинаковы. И живется мне скучновато. Но если ты меня приручишь, моя жизнь точно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом — смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. И это грустно! Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру.

Лис замолчал и долго смотрел на Маленького принца. Потом сказал:

— Пожалуйста… приручи меня!

— Я бы рад, — отвечал Маленький принц, — но у меня так мало времени. Мне еще надо найти друзей и узнать разные вещи.

— Узнать можно только те вещи, которые приручишь, — сказал Лис. — У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей. Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!

— А что для этого надо делать? — спросил Маленький принц.

— Надо запастись терпением, — ответил Лис. — Сперва сядь вон там, поодаль, на траву — вот так. Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи. Слова только мешают понимать друг друга. Но с каждым днем садись немножко ближе…

Назавтра Маленький принц вновь пришел на то же место.

— Лучше приходи всегда в один и тот же час, — попросил Лис. — Вот, например, если ты будешь приходить в четыре часа, я уже с трех часов почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливее. В четыре часа я уже начну волноваться и тревожиться. Я узнаю цену счастью! А если ты приходишь всякий раз в другое время, я не знаю, к какому часу готовить свое сердце… Нужно соблюдать обряды.

— А что такое обряды? — спросил Маленький принц.

— Это тоже нечто давно забытое, — объяснил Лис. — Нечто такое, отчего один какой-то день становится не похож на все другие дни, один час — на все другие часы. Вот, например, у моих охотников есть такой обряд: по четвергам они танцуют с деревенскими девушками. И какой же это чудесный день — четверг! Я отправляюсь на прогулку и дохожу до самого виноградника. А если бы охотники танцевали когда придется, все дни были бы одинаковы и я никогда не знал бы отдыха.

Так Маленький принц приручил Лиса. И вот настал час прощанья.

— Я буду плакать о тебе, — вздохнул Лис.

— Ты сам виноват, — сказал Маленький принц. — Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно; ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил…

— Да, конечно, — сказал Лис.

— Но ты будешь плакать!

— Да, конечно.

— Значит, тебе от этого плохо.

— Нет, — возразил Лис, — мне хорошо. Вспомни, что я говорил про золотые колосья.

Он умолк. Потом прибавил:

— Поди взгляни еще раз на розы. Ты поймешь, что твоя роза — единственная в мире. А когда вернешься, чтобы проститься со мной, я открою тебе один секрет. Это будет мой тебе подарок.