В. Зырянов - Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени
В 1724 году сюда с великими почестями перевезли прах Александра Невского, рака которого стала одной из святынь парадиза. Во всех церквях Петербурга священники были обязаны читать проповеди в защиту строительства новой столицы. Также для того, чтобы защитить людей от «лихоимства», с 1720 года по велению царя в церквях стали зачитывать указы Сената и Камер-коллегии о сборе податей.
Пётр стремился сделать Петербург символом нового, синодального периода существования православной церкви. Как и во всех других случаях, он стремился регламентировать жизнь духовенства до мелочей.
После 1714 года отставных солдат начали размещать при монастырях: после 25-летней службы многие теряли дома и семьи, многие становились инвалидами. Другие указы запрещали уходить в монастыри тем, кто бы полезен государству: лицам моложе 30 лет, женатым людям, сыновьям без разрешения родителей, солдатам без дозволения начальства, крестьянам без «отпускного письма» от помещика и т. д. Так именно с петровского времени монастыри начинают превращаться в приюты для одиноких старых солдат, инвалидов и убогих. Им отводились земли, «дабы сами себе хлеб промышляли».
Отношения царя с духовенством были напряженными – он заставил их давать присягу, превратив архиереев в государственных чиновников, переплавлял колокола на пушки, в 1721 году учредил Святейший Синод. Странное дело – окончательное юридическое слияние церкви и государства, свершившееся при Петре, привело к секуляризации государства и общества. Это сказалось на дальнейшем развитии петровской столицы. Роль церкви в жизни Петербурга, несмотря на всю свою значительность, так никогда и не стала определяющей. Петербуржец с первого дня был светским человеком.
Торжества и праздники петровского Петербурга
29 июня 1703 г. состоялся первый официальный праздник в истории Петербурга. Пётр отпраздновал свое тезоименитство именно здесь: «Праздник апостолов Петра и Павла, ЕЦВ изволил торжествовать c набожеством и веселием звычайным в вышепомянутой Санктпитербурхской крепости». В этот день в центре Петропавловской крепости была заложена небольшая деревянная церковь во имя апостолов Петра и Павла, на месте которой в 1712–1732 годах был возведен каменный собор, который служил усыпальницей русских императоров.
Именно в подобные первые дни складывались многие традиции города. С лета 1703 года пушка на Государевом бастионе Петропавловской крепости сообщала о начале и прекращении работ. Уже в 1704 году на Государевом бастионе под пушечный залп поднимали и опускали флаг, который был поднят «от пробития утренней зари до вечерней». Позднее с крепостного вала Адмиралтейства пушка стала оповещать о подъеме воды в Неве во время наводнений.
Первые годы, до приобретения столичного статуса, праздников в Петербурге было немного. Чаще всего это были торжества, связанные с закладкой и спуском на воду на Адмиралтейской верфи нового корабля. По сигналу пушки все гости отправлялись в Адмиралтейство. Главный корабельный мастер вбивал гвоздь в киль и мазал его смолой. То же самое делал царь и остальные гости. Это сопровождалось непрерывной стрельбой из пушек. После закладки корабля царь со свитой следовали во «флагманскую залу» (в которой хранились трофейные шведские знамена) и устраивали там пир.
При спуске корабля Пётр в адмиральском мундире сам подрубал одну из подпорок, после чего корабль скользил в воду. Раздавались пушечные выстрелы, народ, собравшийся по обеим берегам Невы, ликовал. После этого на корабле устраивалось торжество. В верхних каютах накрывали стол для дам, в нижних – для мужчин. За столом по правую руку сидели те, кто строил корабль, по левую – высшие сановники государства. Часто к столу подавали «корабельные блюда»: копченое мясо, зельц, ветчину, языки, морскую рыбу, масло, сыр, сельдь, устриц, лимоны и апельсины, сухари, пиво и раков. Пир продолжался допоздна, причем часовые никого не выпускали с корабля без царского дозволения.
Для подобных праздников с 1719 года в санкт-петербургском провиантском магазине «для внезапного закладывания и спуска кораблей» согласно определению Адмиралтейств-коллегии начали содержать обязательный страховой запас – «бочку рейнского гохлянского вина; бочку красного вина самого высокого качества; бутылки пантаку или эрмитажу; по 12 бутылок венгерского крепкого и сладкого».
Вскоре количество спиртных напитков было увеличено, к ним добавили еще и закуску. В июне 1720 года Адмиралтейств-коллегия приговорила: «Для спусков… в адмиралтейской провиантской конторе содержать на всякий год по 2 бочки оксовых гохлянского, по одной полуамной рейнвейну, по 6 дюжин зрмитажу, по полуамной вина горячего французского, по полуанкерку водки приказной, по полуанкерку водки коричневой или померанцевой, по 12 пудов меду, по 3 вари привозного пива, по 2 вари лучшего полпива, капорсу по 1/4 пуда, оливок по 1/2 пуда, анчоусу и устерсу по боченку».
Современникам запомнилась свадьба царского карлика Якима Волкова и карлицы, состоявшаяся 14 ноября 1710 года. Она должна была стать кульминацией торжественных мероприятий по случаю бракосочетания царевны Анны Иоановны с герцогом Курляндским Фридрихом Вильгельмом 31 октября 1710 года. Пётр загорелся идеей развести в России породу карликов посредством браков.
19 августа 1710 года был издан следующий царский указ: «Карл мужеского и женского пола, которые ныне живут в Москве в домах боярских и других ближних людей, собрав всех, выслать из Москвы в Петербург сего августа 25-го дня, а в тот отпуск, в тех домах, в которых те карлы живут, сделать к тому дню на них, карл, платье: на мужской пол кафтаны и камзолы нарядные, цветные, с позументами золотыми и с пуговицами медными золочеными, и шпаги, и портупеи, и шляпы; и чулки, и башмаки немецкие; на женский пол верхнее и исподнее немецкое платье, и фантажи, и всякий приличный добрый убор, и в том взять тех домов с стряпчих сказки».
Согласно этому указу к ноябрю в Петербурге и Москве было собрано около 80 карликов и карлиц. Накануне свадьбы два одинаковых ростом карлика в маленькой трехколесной одноколке, запряженной одной маленькой лошадкой, разъезжали по городу в предшествии двух верховых лакеев со своими приглашениями. На следующий день, 14 ноября, когда гости собрались в назначенном доме, молодые, а вслед за ними и остальные начинали торжественное шествие – отправились к венцу. «Впереди шел нарядно одетый карлик в качестве маршала с жезлом, на котором висела длинная, по соразмерности, кисть из пестрых лент. За ним следовал, тоже в особом наряде, Его Величество с несколькими министрами, князьями, боярами, офицерами и прочими…» Шествие заключали идущие попарно 72 карлика.
Пара была обвенчана в русской церкви по русскому обряду. Все карлики заняли середину церкви. На вопрос священника к жениху, хочет ли он жениться на своей невесте, тот громко произнес по-русски: «На ней и ни на какой другой». Невеста же на вопрос, хочет ли она выйти за своего жениха и не обещалась ли уже другому, ответила: «Вот была бы штука!» но ее «да» чуть можно было расслышать, что возбудило единодушный смех… Венец над невестой держал Пётр в знак своей особой милости. После венчания все отправились по Неве во дворец князя Меншикова на Васильевском острове, где состоялся пир. Пётр I усердно подпаивал новобрачных и затем сам отвел их домой (в царские палаты) и при себе велел уложить их в постель. Три года спустя Пётр организовал еще одну свадьбу карликов.
В 1712 году двор был переведен из Москвы в Петербург. С этих пор все официальные торжества России – религиозные обряды, народные гуляния, придворные балы и маскарады, дипломатические церемониалы – начали проводиться в парадизе. Пётр вводил совершенно новый тип праздника – государственный. Постепенно началось формирование и утверждение ритуалов в настоящий светский церемониал. Новая структура нового государственного ритуала тщательно разрабатывалась и, как правило, непременно становилась цельной и стройной системой.
В центре действа находился сам Пётр, который был окружен соответствующими античными эмблемами и символами. К ним питали особенное отношение: в начале XVIII века в России издавались специальные пособия, содержавшие изображения эмблем, символов, аллегорий. Среди них была особенно распространена книга под названием «Символы и эмблемата», изданная по распоряжению Петра дважды, в 1705 и 1719 годах.
Ни один праздник не обходился без большого фейерверка. Сам Пётр так оправдывал свою страсть к огненным зрелищам: «Я довольно знаю, что в рассуждении частых моих фейерверков почитают меня расточителем, но весьма же нужно приучить подданных через потешный огонь к другому огню… ибо я узнал опытом, что тем меньше страшатся важного огня, чем более приобыкли упражняться в потешном».
Одно из центральных мест в новой системе государственных праздников занимал праздник встречи Нового года. В Петербурге он впервые состоялся еще в 1711 г. Пушкин писал о нем в «Истории Петра»: «Петр обедал у кн. Менш.<икова>; вечером, при фейерверке, освящены два щита, на одном изображена звезда с надп.<исью>: „Господи, покажи нам пути твоя“, т. е. Господи, покажи нам дорогу в Турцию, на другом – столб с ключем и шпагой, с надп<исью>: „Иде же Правда, там и помощь божия“. Однако Бог помог не нам».
