Майкл Брукс - Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
На вечере, где отмечалась десятая годовщина полета «Викингов», Гилберт Левин произнес целую речь обо всех факторах, какие только могли исказить данные радиационной маркировки. Таких причин он перечислил около пятнадцати и каждую разбил в пух и прах. В заключение Левин заявил собравшимся: Марс «скорее жив, чем мертв». Их реакцию ученый описывает как «нечто вроде взрыва негодования». И на тридцатилетнюю годовщину полета его уже не звали.
В дальнейшем Левин предпочел действовать с оглядкой. Договориться о перепроверке экспериментов, вероятно, не составило бы особого труда, но к этому он не стремится, отстаивая осторожный подход к проблеме марсианской жизни. Левин абсолютно убежден, что его приборы нашли признаки жизни, но в то же время он не глух и к альтернативным интерпретациям. Даже когда другие ученые находят новые аргументы в поддержку его результатов, Левин придерживается на редкость консервативной позиции.
Скажем, Джо Миллер, цитолог из Университета Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе, считает, что ему удалось определить циркадные ритмы газовой эмиссии в экспериментах Левина на «Викинге». Что бы ни поглотило радиоактивный гостинец, оно, согласно Миллеру, проявляло характерные циклические колебания в интенсивности энергообмена, связанные со сменой дня и ночи. Иными словами, выделение газов не было непрерывным, уровень менялся с периодичностью 24,66 часа (это длительность марсианских суток). Такие ритмы метаболизма обычны в земных условиях, и наблюдение Миллера, сдается, может послужить еще одним доводом против того, что в эксперименте Левина газовую эмиссию вызвали реакции неорганических веществ, вроде той же перекиси водорода. В 2002 году Миллер объявил открытие Левина «неоспоримым с более чем 90-процентной вероятностью».
Однако самого открывателя гипотеза не удовлетворила. Он пригласил для ее проверки профессора математики из Университета штата Вашингтон, и тот нашел выборку эмиссионных данных недостаточно полной. «Мы не считаем этот результат столь уж благоприятным», — говорит Левин. Когда исследователи из Италии также сообщили об обнаружении циркадных ритмов, Левин и к ним отнесся с прохладцей, повторив: «Неубедительно».
Он нашел иной способ разрешения проблемы: радиационный тест нужно модифицировать, использовав для подкормки хиральные молекулы. В природе многие химические соединения — например, глюкоза — встречаются в виде зеркальных изомеров, наподобие правой и левой руки («хиральный» — от греч. cheir, «рука»). Руки похожи на вид, но не одинаковы; у изомеров также совпадают физические и биохимические свойства, однако все земные организмы усваивают лишь один хиральный тип в каждой группе веществ (например, аминокислоты — исключительно «левые», а сахара только «правые»). Поэтому анализ хиральности газовых молекул, испущенных в новом радиационном тесте, может подтвердить наличие или отсутствие жизни: если между «правыми» и «левыми» изомерами обнаружится значительная диспропорция, это покажет, что эмиссия имеет не просто химическое, а биологическое происхождение. Многие ученые серьезно заинтересовались идеей: ее одобрил Уэсли Хантресс, а Крис Маккей из НАСА, строящий планы терраформирования Марса, собирается включить этот эксперимент в программу будущей марсианской экспедиции. Но Левин и тут не теряет осмотрительности: идея, по его словам, еще не дозрела. Главный ее недостаток в том, что не известно, какую хиральность выберут предполагаемые марсиане. «А если сразу обе?» — сомневается он.
Стало быть, в нашем распоряжении по-прежнему лишь результаты опытов, выполненных более тридцати лет назад на чужой планете, в 300 миллионах километров от Земли.
Для большинства ученых экспедиция «Викингов» осталась в прошлом, вспоминать о ней нет смысла. Например, Хантресс, ушедший из НАСА и ныне возглавляющий геофизическую лабораторию Института Карнеги в Вашингтоне, при всем своем уважении к Левину считает, что с 1976 года изменилась сама астробиология. Любая дискуссия о результатах «Викингов» неминуемо превращается в бесплодные споры о «точном» определении феномена жизни, условий ее появления и развития — особенно в свете недавнего открытия экстремофильных бактерий.
Так же думает эволюционный биолог Роберт Хейзен, работающий этажом выше Хантресса, в том же Институте Карнеги: никому, по его словам, не дано решить, как должна выглядеть «стопроцентно надежная» находка жизни. К тому же биологи больше этим и не занимаются: после «Викингов» они удалились с марсианского поля.
Теперь оно целиком за геологами и метеорологами. В годы «Викингов» почти весь научный арсенал НАСА направлялся на обнаружение того, что считали условиями для жизни — во всяком случае, по тогдашним понятиям. Вместо этого ученые сейчас ищут на поверхности Марса породы и структуры, которые могли бы подтвердить либо опровергнуть наличие на планете жидкой воды в прошлом или настоящем. При взгляде на список полетов к Марсу, осуществленных НАСА за последние пятнадцать лет[14], становится ясно, что биологи, потерпев неудачу, решили не добиваться нового шанса. Сегодня в ходу иные дисциплины: ученые вернулись, как было до «Викингов», к камням да погоде.
«Марс Обсервер», запущенный в 1992 году и потерянный еще до входа на орбиту, предназначался для геологических, геофизических и климатологических исследований. В 1996-м «Марс Пасфайндер» сделал панорамные снимки, погодные карты и выполнил с помощью спускаемого модуля химические исследования камней и почвы. «Марс Клаймит Орбитер», утраченный сразу по прибытии 23 сентября 1999 года, задумывался как межпланетный метеорологический спутник. «Марс Полар Лэндер» должен был искать воду под поверхностью планеты, но и он погиб 3 декабря 1999 года. «Марс Глобал Сервейер» с сентября 1997-го изучал поверхность планеты, атмосферу, погоду и исследовал характеристики недр.
Затем, в 2004 году, в программу НАСА включились геологические роботы «Марс Спирит» и «Марс Оппортьюнити». Зонд «2001 Марс Одиссей» продолжает посылать на Землю геолого-минералогические и климатологические данные. «Марс Экспресс» ведет с орбиты поиск подпочвенных вод (его спускаемый аппарат «Бигль-2» лишился связи, но, по крайней мере, ищет следы органических веществ). Орбитальный аппарат «Марс Реконессанс» дает исключительно подробную информацию о геологических структурах. Пока пишется эта книга, к Красной планете летит «Марс Феникс». Он займется поисками замерзшей воды и молекул органики.
Судя по всему, поиск жизни на Марсе был разовым эпизодом, единичной вспышкой на экране большого радара науки. Едва ли не по всем разумным меркам мы нашли ее там, но второй взгляд так и не бросили. Хотя почти никто не сомневается, что в прошлом жизнь могла существовать на Марсе и многие эксперты полагают, что она есть там и сейчас, все же в роли научного консенсуса выступает заключение покойного Карла Сагана: вероятность того, что мы действительно обнаружили жизнь на Марсе, «исчезающе мала» (если буквально использовать сказанные им слова). Поэтому геологи могут и дальше шарить по Марсу роботами, беспокоясь о характерных скальных образованиях и жидкой воде и при этом умудряясь не приходить ни к каким заключениям. Никто не хочет ставить себя под удар, как это сделал Левин. Да, в общем, никто и не обязан.
Если это не скандал, то явное позорище. Подобный сверхосторожный, чересчур уклончивый подход к внеземной жизни оттягивает звездный час в истории человечества. Питер Уорд, профессор Вашингтонского университета в Сиэтле, специалист по биологии, астрономии, наукам о Земле и космосе, написал замечательную книгу, посвященную попыткам НАСА найти (и синтезировать) жизнь. В «Жизни, какой мы ее не знаем» Уорд недвусмысленно заявляет, насколько важен поиск живых творений в других мирах. «Открытие внеземных существ стало бы эпохальным», — пишет он. Так почему не ищем, не выслеживаем по пятам? Тут и ответов вразумительных не найти, кроме разве лишь бюджетного фарисейства да еще печального опыта людей, обжегшихся на молоке. К тому же это ведь не значит, что, обнаружив где-то в космосе какую-нибудь бациллу, мы успокоимся и прекратим дальнейшие поиски. Впереди еще более грандиозная цель.
По словам Мартина Риса, британского королевского астронома и президента Королевского общества, «главным полем исследований в ближайшие пятьдесят лет будет не физика и не (земная) биология. Совершенно явно, им станет поиск убедительных доказательств в пользу наличия либо, напротив, отсутствия разумных существ вне Земли». Его мнение вошло в книгу, обобщившую высказывания двадцати пяти выдающихся ученых о самых перспективных научных направлениях. Мартину Рису принадлежит также следующее высказывание: будь он американским ученым, выступающим перед Конгрессом, он «с большей радостью запросил бы несколько миллионов долларов на поиск внеземного разума, чем стал бы изыскивать фонды для обычных космических проектов или ускорителей элементарных частиц». Для Риса, самого выдающегося британского ученого, мирового авторитета в астрономии, это действительно важнее всего.
