Фридрих Лист - Национальная система политической экономии
После Гентского мира конгресс, наученный опытом 1786 года, в первый год удвоил прежние таможенные пошлины, и все-таки в это время благосостояние страны продолжало увеличиваться. Но под давлением перевеса частных интересов, находившихся в противоречии с интересами мануфактур, и под влиянием теоретических аргументов, он решился в 1816 году на значительное уменьшение ввозных пошлин, и это снова возбудило иностранную конкуренцию, которая привела к тем же самым результатам, какие дал уже опыт с 1786-го по 1789 год, а именно: разорение фабрик, обесценение жизненных продуктов, падение ценности недвижимого имущества и общее бедствие в среде сельских хозяев. После того страна во второй раз во время войны испытала блага мира, ей пришлось во второй раз во время мира пережить больше бедствий, чем во время самой опустошительной войны. В первый раз, в 1824 году, после того как влияние английского хлебного билля на американское земледелие развернулось во всей широте его бессмысленной тенденции, и вследствие этого земледельческий интерес средних, северных и западных штатов принудил их присоединиться к интересам фабрикантов, в конгрессе прошел несколько повышенный тариф, который, однако, скоро оказался недостаточным, так как Гускиссон для того, чтобы парализовать им последствие с точки зрения английской конкуренции, немедленно принял меры дополнить его тарифом, установленным после сильной борьбы в 1828 году.
Вновь опубликованные официальные статистические данные73 штата Массачузет дают приблизительное понятие о том развитии, которое получили мануфактуры в Соединенных Штатах, особенно в средних и северных штатах, вследствие протекционной системы, несмотря на позднейшее смягчение тарифа 1828 года. В 1837 году в этом штате было 282 хлопчатобумажные мануфактуры с 565 031 веретенами в действии, и в них состояло рабочих 4997 мужчин и 14 757 женщин; на них переработано 37 275 917фунтов хлопка и приготовлено 126 млн ярдов (метров) пряжи стоимостью в 13 056 659 долларов, при посредстве капитала в 14 369 719 долларов.
Шерстяное производство имело 192 мануфактуры с 501 машиной, где было занято 3612 мужчин и 3485 женщин; переработано было шерсти 10 858 988 фунтов и приготовлено 11 313 426 ярдов ткани ценностью в 10 399 807 долларов, при посредстве капиталов в 5 770 750 долларов.
Башмаков и сапог было выработано 16 689 877 пар (большое количество башмаков было вывезено в западные штаты) ценностью на 14 642 520 долларов.
Прочие отрасли производства находились в пропорциональном с указанными развитии.
Общее фабрично-заводское производство штатов (не считая постройки кораблей) превышало 86 млн. с капиталом приблизительно в 60 млн. долларов.
Число рабочих достигало 117 352 на общее число жителей штата (1837) в 701 331.
О несчастьях, грубости и пороках не было и помина среди промышленного населения; наоборот, среди многочисленных фабричных рабочих мужского и женского пола господствовала самая строгая нравственность, чистота и изящество в одежде; библиотеки были наполнены полезными и поучительными книгами; работа не превышала сил, пища была обильна и хороша. Большинство девиц скапливали себе приданое74.
Последнее является, очевидно, результатом дешевых цен на пищевые продукты, невысоких налогов и равномерного их распределения. Пусть Англия отменит свои ограничения ввоза земледельческих продуктов, уменьшит существующие налоги на предметы потребления наполовину или на две трети, пусть покроет дефицит подоходным налогом, и ее фабричные рабочие окажутся в таком же положении75.
Ни одна страна, относительно ее будущего назначения и ее национальной экономии, не была так мало понята и осуждена так несправедливо, как Америка, и со стороны теоретиков, и со стороны практиков. По выражению Адама Смита и Ж. Б. Сэя, Соединенные Штаты «подобно Польше» предназначены для земледелия. Сравнение это не было особенно лестно для конфедерации дюжины республик, полных честолюбивых стремлений и юношеских сил, и открывшаяся им таким образом перспектива их будущего ни в каком случае не была особенно утешительной. Названные теоретики доказывали, что сама природа предназначила североамериканцев для земледелия до тех пор, пока земля самая плодородная будет приобретаться там почти задаром. Они удостоились великой похвалы за то, что так охотно подчинялись требованиям природы и сумели подтвердить теорию столь чудным примером замечательных результатов свободы торговли; но теоретики скоро почувствовали неприятность потерять и это важное доказательство правильности и применимости их теории и дожить до того, что Соединенные Штаты для обеспечения своего благосостояния пошли по направлению диаметрально противоположному неограниченной свободе торговли.
Как прежде эта юная нация была дорога для господствующей экономической школы, как зеница ока, так теперь она является предметом жесточайшего порицания для теоретиков всех европейских наций. Это, говорят они, доказывает, какие ничтожные успехи сделал Новый Свет в политических науках; в то время как европейские нации с искренним увлечением стремились осуществить принцип всеобщей свободы торговли, в то время как, в частности, Англия и Франция готовы были сделать решительные шаги к этой великой филантропической цели, Соединенные Штаты Северной Америки пожелали основать свое национальное благосостояние, возвратившись к меркантильной системе, уже устаревшей и так ясно опровергнутой экономической наукой. Но такая страна, как Америка, в которой лежат еще необработанными столь необъятные пространства плодороднейшей земли, а заработная плата стоит так высоко, не может найти лучшего употребления для своих капиталов и лучшего занятия для своего возрастающего населения, как земледелие; раз последнее достигнет своего полного развития, то заводы и фабрики возникнут естественным образом сами собой, без всяких искусственных вспомогательных средств; вызвав же де искусственно мануфактурную промышленность, Соединенные Штаты нанесли бы вред не только странам Старого Света, но больше всего самим себе.
У американцев, однако, здравый смысл и непосредственное понимание того, что необходимо для страны, было сильнее веры в правила теории. Основательный разбор доказательств теоретиков привел к сильному сомнению в непогрешимости доктрины, которой ее собственные адепты ни разу не желали последовать.
На аргумент относительно огромного количества невозделанных плодородных пространств возражали, что в штатах, отличающихся уже населенностью, значительной культурой и зрелостью к фабричному делу, такие пространства столь же редки, как в Великобритании; что возрастающее население этих штатов должно с большими для себя потерями передвигаться на запад, чтобы обрабатывать подобные пространства, вследствие чего западные штаты не только лишаются огромной суммы материальных и умственных капиталов, но так как вследствие этих переселений потребители превращаются в конкурентов, то их земельная собственность и земледельческие продукты необходимо обесцениваются. Не могло быть особенной выгоды для союза в том, что принадлежащие ему пустыни, вплоть до берегов Тихого океана, были обработаны прежде, чем достаточно развились население, цивилизация и военные силы старых штатов; напротив, западные штаты не прежде оказались в силах извлечь из обработки отдаленных пустынь пользу для своего собственного преуспеяния, как взявшись за фабричное производство с целью иметь возможность обменивать свои фабрикаты на продукты востока. Здесь пошли еще дальше и спрашивали, не находится ли сама Англия в совершенно таком же положении; разве Англия не располагает также в Канаде, в Австралии и в других частях света массою еще необработанных, но плодороднейших пространств, разве не могли бы англичане почти с такой же легкостью переселить избыток своего населения, подобно североамериканцам, с берегов Атлантического океана на берега Миссури; почему же, несмотря на это, Англия не только продолжает покровительствовать туземным фабрикам, но стремится еще расширять их все более и более?
Аргументы экономической школы, заключающиеся в том, что там, где плата рабочим за обработку земли высока, фабрики не могут возникнуть естественным образом, а могут развиваться лишь как тепличные растения, казались основательными только отчасти, а именно лишь по отношению к тем фабричным изделиям и произведениям мануфактур, которые благодаря их небольшому объему и весу сравнительно с ценностью большей частью выполняются ручной работой; но они не верны в том случае, когда цена заработной платы оказывает лишь незначительное влияние или когда невыгодность высокой заработной платы возмещается применением машин или гидравлических двигателей, дешевизной сырых произведений и пищевых продуктов, избытком дешевого топлива и строительных материалов, наконец, незначительностью государственных налогов и энергией рабочих сил.
