Фарли Моуэт - От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку
Тем не менее он все же сообщает, что после битвы при Монс Граупиусе Агрикола отправил часть своего флота в плавание вокруг Британии.
«Впервые обогнув эту омываемую последним морем оконечность земли, римский флот доказал, что Британия — остров; тогда же им были открыты и покорены дотоле неизвестные острова, прозывающиеся Оркадскими (включая и Шетландские острова)».
По возвращении участники этого плавания рассказали о том, что вдали, на самом горизонте, видели Туле (Тили).
Употребленная Тацитом фраза «открыты и покорены» отражает его стремление постоянно прославлять победы Агриколы, однако находки римских монет того времени на Шетландских и Оркнейских островах указывают скорее на мирный характер визита римской флотилии в это независимое государство.
Такого мнения придерживался и Т. Летбридж. В своей книге «Пастухи и отшельники» он писал:
«Трудно поверить, что, имея в своем распоряжении эффективные военно-морские силы, высшее командование римской армии не смогло организовать разрушение брочей и уничтожение большинства их обитателей[27]. По-видимому, оно даже не пыталось сделать это. Ибо если бы такие действия были предприняты, весьма маловероятно, что они ускользнули бы от внимания Тацита, описывавшего деяния Агриколы. Вероятно, разгадка заключается в том, что обитатели брочей были настроены враждебно к племенам мурус галликус (строителям фортов, прошитых деревом), и римляне предпочитали либо подкупать их, либо оказывать им активную поддержку».
Хотя Риму не удалось сломить и подчинить пиктов, он преуспел в другом, а именно — отвлек их внимание от свободной Альбы. После этого пикты обратили всю свою воинскую энергию против Рима и его союзников в Британии — кельтов и бриттов. Давняя кровная вражда между альбанами и изгнанниками из Арморики практически окончилась. И хотя враждебность между этими народами сохранялась еще достаточно длительное время, в дальнейшем она выражалась по большей части в редких набегах да эпизодических нападениях пиратов.
К концу I в. н э. знаменитые брочи уже не имели жизненно важного значения для самого существования альбанов. Тем не менее брочи, возведенные на северо-западных землях, продолжали выполнять весьма полезные функции. Число рейдов со стороны пиктов уменьшилось, зато резко участились случаи нападений ирландских кельтов. В целом подобные набеги вызывали не более чем раздражение, но некоторые из них оказывались слишком жестокими и кровавыми, чтобы местные общины могли оставить их без внимания. Иметь под рукой вместительный броч, в котором можно было надежно укрыться при появлении ирландских головорезов, на долгое время оставалось важным фактором выживания для многих альбанов — жителей прибрежных земель и островов.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ФЕТЛАР
Ветреным сентябрьским днем в самом начале II в. от Рождества Христова судно, гордо носившее славное имя «Фарфарер», описав своим тупым носом длинную дугу вокруг Шип Хеда (Овечьей головы), вошло в родные воды.
Теперь перед ней открылась широкая акватория залива Треста Бэй на южном побережье острова Фетлар — одного из Шетландских островов. Как только корабль повернул в залив, его истрепанный штормами парус заметили с берега два юноши, бродившие по холмам в поисках заблудившихся овец. Громко крича от возбуждения, люди бегом ринулись по направлению к скоплению низеньких, крытых позеленевшим дерном домиков, теснившихся возле внутренней дуги бухты Треста.
Судно ушло в плавание целых полтора года назад. Оно взяло курс к Тили, загадочному острову, лежащему где-то в водах Западного океана (Атлантики). В отсутствие мужчин женщины, дети и старики местного клана не покладая рук трудились над обработкой земель, которые становились все более и более скудными. За последние несколько веков погода на холмистых землях острова стала совсем промозглой и холодной, так что посевы и травы на полях и пастбищах часто вымерзали. Выносливые овцы и обилие рыбы, в окрестных морях позволяли сделать жизнь человека сносной, но ведь здесь жили фарфареры — смелые мореходыь, и валюта, которую они добывали, давала возможность жить не просто сносно, а иметь хороший достаток.
Сорок с лишним мужчин из клана «Фарфарера» жили в пяти домах, возведенных на косе против устья небольшой речки, текущей из долины, — речки, которая несла свои воды в родную бухту, минуя песчаные отмели.
Домики были низенькими, потому что их полы, земляные или выложенные плитняком, на добрых два фута уходили вглубь, в песок или дерн. Их стены, сложенные из торфа и обложенные камнями и плитами, были достаточно толстыми, так что в них можно было устроить ниши, служившие и постелями, и небольшими кладовками. Подобная сотовая конструкция обладала существенным преимуществом, поскольку позволяла сократить размах сводов потолка, чтобы его могли поддерживать совсем короткие балки перекрытий, а это имело особую важность для земель, где практически нет дерева.
Крыши были приподнятые, имели высокие стропила и были обложены слоями дерна, а поверх него — крупной галькой. Они могли защищать дом от долгих зимних дождей, хлеставших почти горизонтально. Травы на крышах росли так буйно, что дом издали можно было принять за естественный холмик, если бы над ним не поднимались струйки сизого торфяного дыма.
В центре каждого из домов, прямо под отверстием для вытяжки дыма находился большой, обложенный камнем очаг, дававший и свет, и тепло. Дополнительным источником света служили и плошки из мыльного камня, в которых горело топленое сало морских млекопитающих или жир водоплавающих птиц. «Мебель» состояла из скамеек и «шкафов», сделанных из плоских песчаниковых плит и древесины, выброшенной штормами на берег. По стенам и на потолочных балках были развешаны одежды, предметы домашнего обихода, рыболовные сети и охотничьи снасти.
Домики, ютившиеся почти у берега, обещали самый теплый и радушный прием команде «Фарфарера», которая не была дома целых восемнадцать месяцев. Все это время смелые мореходы по большей части ночевали и, можно сказать, жили под своей ладьей, опрокинутой кверху дном на берегах Тили.
Когда судно приблизилось к берегу почти вплотную, команда спустила парус, хлопнувший на ветру. Черные собаки, одинаково уверенно чувствовавшие себя и на суше, и на воде, оказались первыми островитянами, бросившимися в пену прибоя, чтобы встретить долгожданных хозяев. За ними последовала целая толпа домочадцев, которые по пояс в воде брели к ладье, спеша обнять вернувшихся мореходов.
В числе прочих грузов на борту ладьи было немало мотков прочного каната из моржовых шкур, которых хватило бы на снасти для многих и многих кораблей. Были там и целые шкуры для обшивки бортов и починки лодок и ладей. Виднелись на палубе и многие дюжины бурдюков из тюленьих шкур, наполненных топленым тюленьим салом для смазки и осмоления швов. Другие кожаные мешки были набиты гагачьим пухом. Были тут и кипы шкур северных песцов, и четыре густые шкуры тихоходок (водяных медведей), которыми так любят украшать стены своих домов богатые люди в заморских землях.
Но самым ценным грузом были несколько деревянных бочек с моржовыми бивнями, настолько тяжелых, что каждую из них могли поднять лишь двое крепких мужчин. Да, моржовой кости здесь было достаточно, чтобы в обмен на нее клан смог получить запас зерна, меда и даже изюма, которого должно было хватить на целый год, а то и больше.
Да еще останется немало, так что можно будет выменять за них керамику из южных стран, льняные ткани, дерево, медь, железо и массу прочих необходимых товаров, не говоря уж об изысканных украшениях для северных красавиц.
Когда вся добыча была выгружена с ладьи на берег, мужчины один за другим стали прыгать в пенные волны, обнимая радостно кричавших женщин и девушек или затевая шуточную борьбу с подросшими юнцами, так что капитану в конце концов пришлось даже строго прикрикнуть на них:
— Да погодите вы, олухи безмозглые! Давайте поскорее вытащим ладью на берег! Только будьте осторожны, прах вас подери! Если вы прорвете обшивку, я с вас шкуру спущу!
Впрочем, его строгость была явно показной, ибо он прекрасно понимал, что «Фарфарер» никогда еще не был в более надежных и осторожных руках.
Моряки праздновали возвращение добрых две недели. Мужчины веселились, пили, шумели и наведывались в гости не только к соседям-односельчанам, но и к жителям других поселений на острове. А затем, когда подул свежий норд-вест, «Фарфарер» вновь соскользнул в волны, вернувшись в свою родную стихию. На «Фарфарере», нагруженном по большей части грузами, добытыми в ходе плавания на Тили, плыли островитяне обоего пола и едва ли не всех возрастов. Настроение у всех было праздничное, и корабль взял курс на юг, к берегам острова Мэн — одного из Оркнейских островов, с незапамятных времен выполнявшего роль торгового, общественного и религиозного центра обоих архипелагов.
