Лев Никулин - Тайна сейфа
Между тем, за стеной пронзительно и уныло гудела электрическая машина доктора Симова.
ОПЫТ СИМОВА
— Самое главное ты узнал из моего письма. Это тридцать лет моей жизни. Мои пациенты — переутомившиеся адвокаты, желчные чиновники, истерические дамы и запойные купеческие сынки — привыкли видеть во мне модного врача, приятного собеседника, профессионально бодрого крепыша, который говорит этаким приятным ровным баском, щупая пульс, пробуя коленные рефлексы: «Ну те-ка, что у вас, батенька?..» Или: «Эх, милая дамочка, нервы у вас того…». Если бы они знали, что милый доктор, вместо полагающихся ему трудов по невропатологии, занимается разнообразными и сложнейшими опытами, не имеющими ничего общего с медициной, полагаю, что столь радовавшему тебя благополучию доктора Симова пришел бы конец. И потому тридцать лет, никому не открывая своих мыслей, никого не посвящая в свои опыты, я преодолевал законы времени и пространства. К концу первого десятилетия, после того, как я получил из-за границы сконструированные по моим чертежам части машины, — я достиг значительных успехов. В 1901-м году я, доктор Симов, в этом доме, в этой комнате, впервые в мире… Ты меня слушаешь?..
Рот мистера Тиля изогнулся утвердительно скобкой вниз.
— Впервые в мире точным научным опытом при посредстве лучей, которые я назвал лучами Симова, я преодолел время и пространство и имел дело здесь, в моей лаборатории, с индивидуумом, восстановленным из тьмы веков.
Скобки поползли вверх и этим выразили сомнение. Остальные части лица не принимали участия в эмоциях Натаниэля Тиля.
Тонкий палец Симова с изъеденным кислотами ногтем очертил полукруг и повис над механизмом, напоминающим динамо-машину, наполовину скрытую под металлическим футляром.
Кроме рта и челюстей, плечи Тиля вышли из состояния покоя.
— Я привык иметь дело с цифрами и фактами… Что ты мне предлагаешь?
— Факты…
Палец Симова настойчиво указывает на мраморную доску и рубильник.
— Двадцать лет назад один человек, присутствие которого мне понадобилось для моих первых опытов, обманул меня. После него ни один человек не проникал сюда. Ты — первый…
Рука Симова на рукоятке.
— Опыты 1901 года, невольным свидетелем которых стал невежда, были только детской игрой. Теперь я применяю последние достижения техники в конструировании моих машин, и девятьсот первый год — ничто в сравнении с тем, чего я достиг теперь. Сегодня ты увидишь завершенный опыт… Сегодня впервые я дам испытуемому индивидууму свободу движения в пространстве. Из комнаты-изолятора, Зарядив приемник, я введу ее в нашу земную атмосферу. Возьми…
Натаниэль Тиль видит в левой руке Симова тонкий, как бы сделанный из платины кружок-браслет. Очевидно, впервые за много лег испытывая неловкость в присутствии явного маньяка, он с трудом выталкивает слово за словом из-за золотых зубов верхней челюсти.
— Что нужно с этим делать?
Он держит кружок между большим и указательным пальцами и слышит голос Симова:
— Это — приемник. Я заряжаю его.
Симов включает мотор. Треск электрических искр. Глухим сквозняком гудит машина. Во внезапном мраке — раскаленным зигзагом тускло светится электрическая лампа в потолке.
ВАСЯ ЧЕТВЕРТАК
Шестая серия «Бесстрашного ковбоя» кончилась. Перед плакатом, изображающим человека, висящего на канате дирижабля, в то время как внизу два тигра подскакивают на высоту Эльбруса, Вася Четвертак выдержал короткую схватку с «Владыкой мира». Были старые счеты насчет не-поделенной добычи в деле с продавщицей яблок. После шестой серии у Васи был редкий прилив энергии и жажда деятельности. За исключением знаменитой подножки, «Владыка мира» не имел большого перевеса сил. Но разве у «Бесстрашного» нет прославленного удара головой в живот?
Чистая романтика и низкий быт. Двое в коротких меховых куртках и с портфелями ухватили «Владыку мира» и Васю за шивороты. Два одновременных, довольно метких пинка в мягкие части. Исчезая, «Владыка мира» не оставил надежды на месть. Предполагалось после катка небольшое дело с пятиклассниками из второй ступени на Мерзляковском, но до четверга два дня, а «Бесстрашный ковбой» требует крови.
Вася Четвертак ринулся в переулки Уайтчепеля. Открыто пересечь Арбатскую площадь он не рискнул. Ищейки Скотланд-Ярда не дремлют. Поэтому оп шел переулками, разумеется, не по тротуару, а по мостовой, опасаясь предательского удара сбоку. На шестнадцатом году жизни, имея позади бурное и славное прошлое папиросника, возвращаться домой на ночлег в Сумбекову башню Рязанского вокзала без одного приключения!
«Бесстрашный ковбой» весь превратился в слух. Хрустел снег, в переулке тишина, и где-то на Поварской лаяли жаждущие крови звери. Черный зев открытой двери зловеще зиял перед ним. Одиннадцать часов. Ночь. Тишина. И вдруг в настороженном ухе зазвенел пронзительный женский визг.
Стремительным прыжком Вася отпрыгнул от двери. Черный ход многоэтажного дома. Пахнет кровью и преступлением. Положив руку на рукоятку пугача, «Бесстрашный ковбой» углубился в притоны Уайтчепеля. Обледенелая лестница, мрак и красный отблеск фонаря где-то вверху. Ступенька за ступенькой. Тише, сердце. Превратимся в слух. Снова визг, явственный и пронзительный. Мольба о помощи. Вперед, и «Бесстрашный ковбой», через три ступеньки, по этажам вверх. Еще шаг…
Мягко шурша валенками, по ступенькам вниз скатилась круглая женская фигура и за ней шаром, задыхаясь и кашляя от смеха, младший дворник Митя.
Бесстрашный отделился от стены. Была тишина и разочарование. Серым пятном лег тусклый свет из узкого окна над головой Васи. Запыленное окно. Таинственный полумрак и чуть слышное жужжание мотора. Интригующий равномерный шум. Что это?..
— Точь-в-точь, как в деле фальшивомонетчиков в Гуле, — прошептал Бесстрашный.
Окно. На черную лестницу. Шум. Дотянуться до окна. Стать на перила на страшной высоте. Игра стоит свеч. Цепляясь за стену, не оглядываясь назад в пропасть, стал на перила. Дотянулся до окна. Запыленное стекло. Неплотно прилегающая рама. Сквозь стекло внизу сундуки, корзины, темнота.
— Сокровище бегумы…
Рама поддается. Короткое раздумье. Хороший узел белья или рухлядь? Страшно в первый раз. Но слава в Сумбе-ковой башне. Но взгляд Оли Горностай… Но зависть «Владыки мира».
И Бесстрашный ковбой, приоткрыв раму, прыгнул в мрак и безмолвие.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОПЫТА СИМОВА
Пока светила пятисотсвечовая электрическая лампа, Натаниэль Тиль весьма хладнокровно обдумывал свое необыкновенное приключение, но когда свет погас и вокруг металлического кружка, который он держал между большим и указательным пальцами, затрещали длинные зеленые искры, Тиль забеспокоился. Между тем, доктор Симов считал дрогнувшим, напряженным голосом, как считают на операционном поле под хлороформом:
— Два, три, четыре, пять…
Тиль безнадежно наблюдал за опытом. С его точки зрения, поведение доктора Симова было естественным для душевнобольного, одержимого навязчивыми идеями.
— Шесть, семь, восемь…
На десятой секунде Тиль широко раскрыл глаза и выронил сигару. Внутри кружка, который он держал в правой руке, засветилось зеленоватым фосфоресцирующим светом сплетение линий, странно напоминающих локтевой сустав человеческого скелета. Свистящим шепотом, заглушаемым шумом мотора, продолжал считать Симов:
— Двенадцать, тринадцать, четырнадцать…
Зеленоватый свет проступал продолговатым овальным пятном. Слабея по краям, оп медленно переползал к центру светового пятна, проступая сетью знакомых изогнутых линий. В этом пульсирующем световом овале, как в снимке лучами Рентгена, с каждой секундой яснее выступали ребра светящегося скелета.
Симов перестал считать. Мистер Тиль уловил слова.
— Материализация… Синтез энергии…
Внутри металлического кружка излучаемый сплетением локтевых костей фосфоресцирующий свет постепенно угасал. Сустав одевался плотью, и Натаниэль ясно ощутил прикосновение нежной, теплой человеческой кожи. Между указательным и большим пальцами он держал выше локтя руку женщины, и когда, с трудом отвлекая внимание от этой мягкой и нежной руки, он наконец поднял глаза, то увидел рядом с собой, там, где ранее светилось овальное в рост человека пятно, сияющее, обнаженное, ослепляющее классически чистыми линиями тело женщины.
Между тем, Симов говорит ровным, глухим голосом, точно читая лекцию невежественному ученику:
— … Представим себе машину, которая может собрать всю тепловую энергию, израсходованную человеком в его земной жизни, всю потенциальную энергию и другие виды энергии, оставшиеся после него, комбинируя их в хронологическом порядке жизни данного человека. Иначе говоря, человек может быть восстановлен в качестве материального явления, в качестве индивидуума, со всеми присущими человеческому организму функциями, при помощи машины, синтезирующей все оставшиеся после него виды энергии. Таким образом, мы имеем дело с индивидуумом, восстановленным мной из времени и пространства. Это женщина.
