Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы
А теперь представьте, что было бы, если бы наука работала так же. При получении степени доктора в области эволюционной биологии мне, к примеру, пришлось бы положить руку на «Происхождение видов» и поклясться в верности Дарвину и его идеям. Смешно, правда? Очевидно ведь, что подобная несгибаемость быстро положила бы конец всякому научному прогрессу. Ни научные тексты, ни сами ученые не считаются непогрешимыми. Я считаю «Происхождение видов» величайшей научной книгой всех времен, но она неверна во многих отношениях и содержит ошибки, связанные как с генетикой, так и с моей областью исследований – как это ни парадоксально, именно с происхождением видов. Если ученым нужно было бы непременно в чем-нибудь клясться, то лучше всего – в стремлении к истине без оглядки на какие бы то ни было авторитеты.
Правда, ученые тоже верят (но не слепо) некоторым авторитетам, но только тем, кто заслужил это достойными внимания предположениями или наблюдениями и экспериментами. Эта этика воплощена в латинском девизе Лондонского королевского общества (элитарнейшего собрания выдающихся ученых, врачей и инженеров Великобритании): Nullius in verba. В приблизительном переводе это означает: «Не верь никому на слово». Это «выражение решимости членов общества оспаривать верховенство авторитета и проверять все утверждения посредством фактов, установленных в ходе экспериментов».
Люди в большинстве своем не осознают, что значительное число религиозных догм, особенно христианских, выведено не из Писания или Откровения, а создано церковными иерархами с целью устранить разногласия среди паствы. Никейский собор, к примеру, был созван императором Константином в 325 г., чтобы упорядочить вопросы божественности Иисуса и существования Троицы. Несмотря на некоторые разногласия, на оба вопроса был дан положительный ответ. Иными словами, религиозные истины были установлены голосованием. Отпущение грехов посредством исповеди было введено в католичестве не ранее IX века; доктрина о непогрешимости папы римского была принята на Первом Ватиканском соборе лишь в 1870 г.; телесное вознесение Марии на небеса – вопрос, о котором спорили не одно столетие, – стал католической догмой лишь после того, как папа Пий XII в 1950 г. объявил его таковой. И только в 2007 г. папа Бенедикт XVI, действуя по совету учрежденной его предшественником комиссии, объявил, что души некрещеных младенцев теперь могут попасть в рай, а не болтаться в чистилище. Учитывая полное отсутствие новой информации по этому вопросу, хочется спросить: неужели кто-то может рассматривать это как разумный способ установления религиозной «истины»?
На самом деле такие изменения, как устранение чистилища с пути младенческих душ, исходят не из новой информации, а из вполне светских течений в обществе, в результате которых церковная догма начинает казаться необоснованной или даже варварской. Идея ада, к примеру, стала морально отталкивающей и трансформировалась из подземных котлов с кипящей смолой до более умеренного «отдаления от Бога».
Многие конфессии не хотят, чтобы их образ в общественном сознании был связан с отвержением науки; точно так же они не хотят слишком сильно отставать от общественной морали. Именно поэтому они часто жонглируют своими религиозными «истинами» с целью соответствия духу времени. Возможно, самым наглядным примером будет политика мормонов в отношении чернокожих в священстве. До 1852 г. афроамериканцам дозволялось быть священниками, но затем президент церкви Бригам Янг запретил им получать священный сан (у мормонов священство не оплачивается) и участвовать в некоторых религиозных церемониях – все потому, что пигментация их кожи якобы свидетельствовала о каиновой печати. Столетием позже эта доктрина попала под сильное давление американского движения за гражданские права, а также вступила в противоречие с желанием церкви вести миссионерскую деятельность в Бразилии – стране, где подобная расовая политика выглядела бы особенно одиозно. В результате в 1978 г., через десять лет после гибели Мартина Лютера Кинга, эта норма была пересмотрена: руководящий орган мормонской церкви объявил, что Бог, услышав их молитвы, послал «откровение» и сделал чернокожих полноправными мормонами.
Верит ли кто-нибудь, кроме самих мормонов, в такую версию событий? Все произошло слишком своевременно, слишком удобно. И почему Бог с самого начала не дал понять, что дискриминация чернокожих мормонов – это неправильно? В этом примере (но это верно и для многих других религиозных доктрин) мы видим, что «истина» возникает не из наблюдений и даже не из откровений, а по тайному сговору.
Несмотря на утверждения креационистов, которые рассматривают теорию эволюции как аналогичный тайный сговор между учеными, в науке подобных заговоров не существует. Химик Питер Эткинс верно заметил: «Теория естественного отбора стала революцией и ступенькой к славе; то же самое можно сказать о теории относительности и квантовой теории. Трепет открытия сам по себе будет отличным стимулом к еще большим усилиям. Все молодые ученые мечтают о революции». Ничего подобного нельзя сказать о богословах (Мартин Лютер – редкое исключение), которые либо втайне вынашивают свои еретические теории, либо осмеливаются лишь на мелкие изменения в интерпретации церковной доктрины.
Возможность опровержения
Я уже говорил, что научная теория хороша, если ее можно опровергнуть. Когда набирается достаточное количество фактических данных, противоречащих теории, человек либо изменяет эту теорию, либо отказывается от нее.
В религии отношение к фактическим данным совершенно иное. С самого начала важно отметить, что религия не отвергает научные доказательства. Если бы можно было отыскать небиблейское подтверждение распятия Христа или некораническое подтверждение существования джиннов – бестелесных злых духов, взаимодействующих с мусульманами, – то религия первой ухватилась бы за эти данные. Если бы молитвы Аллаху (но не христианскому Богу) достоверно работали, если бы человек без глаз или с ампутированной конечностью мог бы излечиться, посетив Лурд, если бы обнаружились археологические доказательства Исхода из Египта, религия обязательно протрубила бы о таких научных подтверждениях с каждого пригорка, в точности как сделали бы в случае успеха христиане, которые до сих пор ищут остатки Ноева ковчега на склонах горы Арарат в Турции. Не один десяток лет креационисты пытаются продемонстрировать всему миру, что наука поддерживает изложенную в Книге Бытия историю творения.
Различие между наукой и религией заключается в том, как ведут себя ее адепты в тех случаях, когда научные данные не подтверждают их убеждений. Иногда они ведут себя рационально и отказываются от таких убеждений – хотя не следует забывать, что 64 % американцев и 41 % британских христиан предпочли бы в подобном случае игнорировать научные подтверждения. Однако определенные базовые доктрины попросту запретны для критики и защищены от попыток опровержения нерушимой теологической крепостью – апологетикой.
Возьмем, к примеру, воскресение Иисуса, единственным доказательством которого будут противоречивые рассказы из Евангелия. Предположим, что нам удалось бы получить доказательства, опровергающие реальность этого события – скажем, нашлись бы древние тексты, в которых Иисус не воскресает. Это не имело бы никакого значения. Несколько авторитетных персон твердо провозгласили, что ничто – ничто вообще – не способно поколебать их веру в этот и другие фундаментальные догматы христианства. Вот видный богослов Уильям Лейн Крейг:
И поэтому, если бы в неких исторически обусловленных обстоятельствах доступные мне доказательства обернулись бы против христианства, не думаю, что они опровергли бы свидетельство Святого Духа. В подобной ситуации мне следовало бы рассматривать это просто как результат сложившихся обстоятельств, в которых я нахожусь, и что если бы я расследовал это с надлежащим усердием достаточное время, то открыл бы достоверно, что эти доказательства – если бы я увидел верную картину – подтверждают ровно то же, о чем говорит мне свидетельство Святого Духа.
Джастин Такер, богослов из Колледжа Клифф, согласен с Крейгом:
Возьмем воскресение Иисуса Христа. Если бы наука каким-то невообразимым образом сказала мне, что воскресение Иисуса Христа категорически невозможно и никак не могло произойти, я не поверил бы и продолжал верить тому, чему учит меня Библия. Потому что если вы убираете воскресение, то нет и христианской веры, она просто не существует.
Эти утверждения звучат, попросту говоря, нерационально. Такер, к примеру, считает воскресение неуязвимым для критики не потому, что оно подкреплено надежными доказательствами, а потому, что его отсутствие подорвало бы фундамент христианской религии. Крейг убежден, что при помощи достаточно искусной акробатики сознания ему удалось бы сохранить веру, несмотря на любые опровержения.
