Мария Згурская - Отцы-основатели
В конце XV в. русские отряды начали нападать на татарские города в Среднем Поволжье, чем вынудили часть населения покинуть родину и уйти под предводительством Шейбани-хана в Среднюю Азию. Там их встретили как злейших врагов, потому что местные тюрки управлялись потомками Тамерлана, врага степных и поволжских татар, разорившего в свое время Поволжье.
Ордынцы, покинувшие родину, приняли для себя новое имя — «узбеки» в честь хана Узбека (XIV в.), который сделал ислам государственной религией Золотой Орды. В XVI в. эти «узбеки» разгромили последнего наследника Тамерлана — Бабура, который увел остатки своих сторонников в Индию и основал на завоеванных землях новое государство. Оставшиеся в Самарканде и в Фергане тюрки приняли имя своих завоевателей — узбеков. Те же тюрки, но ушедшие в Индию, стали называться моголами (монголами), в память о том, что в свое время они подчинялись монгольскому царевичу. А этнические монголы, осевшие в XIII в. в Восточном Иране и даже сохранившие свой язык, называются «хэзарейцами».
Л. Н. Гумилев собрал огромный материал, наглядно свидетельствующий о том, что отношения между Русью и Ордой можно обозначить словом «симбиоз». После Гумилева особенно много и часто пишут о том, как русские князья и монгольские ханы становились побратимами, родичами, зятьями и тестями, как ходили в совместные военные походы, как (назовем вещи своими именами) дружили. Отношения такого рода были по-своему уникальны: ни в одной покоренной ими стране татары так себя не вели. Этот симбиоз, братство по оружию, приводит к такому переплетению имен и событий, что иногда даже трудно понять, где кончаются русские и начинаются татары…
Поэтому вопрос о том, было ли на Руси монголо-татарское иго (в классическом понимании этого термина), остается открытым. Он открывает огромное поле для исследователей.
Загадки Каракорума
По велению легендарного хана Золотой Орды в 1220 году посреди монгольской степи на берегу живописнейшей реки Монголии Орхон был возведен Каракорум — столица империи, которую властитель ни разу не посетил. В XIII в. этот город был символом мощи «перевернувшей» мир великой империи, созданной Чингисханом.
Долгие (более 150 лет) и трудоемкие исследования историков, географов, текстологов и других ученых Европы, России, США в XIX–XX вв. позволили установить, что Каракорум[1] был заложен самим Чингисханом в 1220 году как главный лагерь, где он оставлял семью на время своих походов и как центр по производству вооружений и прочего оснащения войск.
Китайские советники убедили Чингисхана и его преемника Угэдэя (1186–1241) в необходимости иметь постоянную столицу государства. Во время правления Угэдэя и сложилось представление о том, что Каракорум — центр монгольского государства. Историки датируют такой его статус 1235 годом. После смерти Угэдэя в 1241 году его вдова Ханьша объявила себя правительницей в Холине (Каракоруме) вплоть до воцарения нового хана.
Угэдэй построил здесь дворец, названный Ваньеньгун — «Дворец десяти тысяч лет». Младших чингизидов обязали тоже построить здесь по дворцу. Правда, следуя традиции, двор Угэдэя продолжал сезонные перекочевки. Когда в 1235 году к Угэдэю прибыла китайская дипломатическая миссия, золотой шатер для ее приема был разбит в степи…
Во времена великих ханов Монгольской империи Угэдэя, Куюка и Мункэ сюда приезжали в знак покорности и почитания государи ближних и дальних стран; здесь решались вопросы о престолонаследии; здесь принимались решения о новых завоевательных походах, приводившие в действие миллионы людей и переворачивающие их судьбы; сюда с надеждой на влияние устремлялись эмиссары мусульманской, буддистской, христианской и других конфессий… Каракорум — грозное название этого выросшего в несусветно далекой степи города с трепетом произносили китайские, индийские, персидские, арабские правители, русские князья, европейские короли, цари стран Закавказья — здесь решались судьбы стран и народов гигантского суперматерика — Евразии.
Однако уже внук Чингисхана, монгольский великий князь Хубилай (1215–1294), завершив завоевание Китая в 1260 г., перенес свой двор в Ханбалык близ современного Пекина. Таким образом, легендарный Каракорум был «столицей мира» лишь… 25 лет.
После этого он остался лишь центром провинции Лин-бэй, в которую входила вся Северная Монголия. Однако сказывалась прежняя слава, и когда в 1268 г. внук Угэдэя Хойду поднял восстание против Хубилая, он прежде всего устремился именно к Каракоруму: захват его мог принести репутацию нового «истинного» правителя Монгольской империи. Увы, Хубилай был мудр и дальновиден: городом управлял его сын, к тому же в помощь ему отец бросил свои главные силы.
Какакорум и позже считался особым центром. Преемник Хубилая Тимур-хан в 1294 г. назначил сюда правителем своего брата.
Новый и очень сильный урон нанесла Каракоруму борьба против Тимур-хана царевича Дувы. Во время этой войны уже проявились признаки начала разложения империи. Иначе чем объяснить, что один из высших командиров императорской армии, посланной против восставшего Дувы, «разграбил Каракорум и отдал на расхищение базары и амбары», как писал в 1311 г. персидский ученый Рашид-ад-Дин в «Сборнике летописей».
Только при Тогон-Тимуре, вынужденном оставить Пекин, были приняты меры для восстановления бывшей «столицы мира». Однако вскоре армия свергнувших монгольскую династию китайских императоров династии Мин вторглась в Монголию и, подступив к Каракоруму, взяла его и разрушила.
После этого от Каракорума осталась лишь глухая память. Только однажды вспомнил о нем ученый хронист XVII в. ордосский князь Сенан Сецен. Он назвал Каракорум не по-китайски — Холин, а по-монгольски — «Хорум-хан… балгас».
Полагают, что, выбирая место для строительства монастыря Эрдэни-Цзу, халхасский Абатай-хан также принял к сведению место древней столицы и построил в 1585 году монастырь немного южнее ее развалин. При этом, однако, в качестве строительных материалов были широко использованы остатки древних зданий…
Новую жизнь, уже как ценнейшему памятнику прошлого, Каракоруму дали научные исследования связанных с ним древних письменных источников и остатков материальной культуры. В 1889 году развалины Каракорума были открыты и описаны Н. М. Ядринцевым. В 1948-м и 1949 году здесь работала советско-монгольская археологическая экспедиция. Ее руководитель Сергей Владимирович Киселев (1905–1962) был удостоен за эту работу звания члена-корреспондента АН СССР и Государственной премии СССР.
Сейчас монгольские и немецкие ученые проводят комплексные изыскания в 380 км юго-западнее современной столицы Монголии, и находок очень много! Уже то, что раскопано, позволяет реконструировать внешний облик города, заполнить «белые пятна» истории Средних веков.
Те немногие европейцы, посетившие Каракорум в XIII и ХІV вв., были восхищены его красотой и характеризовали как «чудо света». Город, в отличие от других поселений того времени, имел правильную планировку. Его украшало множество храмов. В самом центре возвышался величественный дворец. Сегодня от дворца хана сохранились лишь 64 гранитных столба.
Здесь же было отрыто кладбище. Находка в могиле 30-летней женщины преподнесла ученым очередную загадку. Две великолепные черные маски, вытесанные из легкого туфа, напоминали произведения искусства Древнего Египта. Как египетские маски попали в центр Азии? Родилась гипотеза: либо маски привезены эфиопскими купцами, либо их доставили воины, покорившие страну. Категорически исключалось их изготовление на месте.
Чудо-кони Бату-хана
Наследники Чингисхана считали построенную по его приказу столицу духовным центром всего монгольского народа, хотя сами редко наведывались в Каракорум, довольствуясь своими резиденциями в других странах. Внук Чингисхана Бату-хан (Батый) прославился не только своими военными походами и неоправданной жестокостью по отношению к плененным. Он укреплял свое огромное царство и решил украсить столицу Белой или, по западноевропейским источникам, Золотой Орды — Сарай-Бату.
Двор Батыя утопал в роскоши, богатством он мог поспорить с китайским императором или индийскими махараджами! Честолюбец Бату-хан не ведал пределов своим желаниям. Как-то пропал любимый конь великого правителя, и задумал хан увековечить арабского скакуна в золотой статуе в натуральную величину. Сказано — сделано. Мастер, захваченный в набеге на Киев, взялся за работу.
На статую, по легенде, пошло 15 тонн желтого металла. Грандиозного сверкающего коня разместили у ворот Сарай-Бату. Однако хану показалось, что две скульптуры будут выгоднее смотреться по бокам ворот, и он приказал выполнить точную копию первого коня. После этого мастера зарезали, дабы он больше не повторил шедевра.
