Шалва Амонашвили - Баллада о воспитании
Голова должна рождать своё мнение, и она должна крепко стоять на плечах.
Не оборачиваться из-за пустяков, а устремить всё тело к перетягиванию радужного будущего в сегодняшний день.
Сердце!
Что голова, что ноги, что руки, язык, глаза, уши — без сердца! Но не всякого, не тёмного, каменного, злобного, а великодушного, благородного, любящего, сострадающего.
Голова без сердца — то же самое, что и тело без головы.
Сердце питает корни разума мудростью, чувствознанием, благородными чувствами.
Сердце подаёт голос совести.
Сердце предупреждает, поощряет, воодушевляет.
Сердце направляет всему телу любовь и тепло.
Сердце хранитель веры и надежды.
Сердце — храм духа.
Воспитание сердца — есть основа всех основ.
Надо сделать сердце вместилищем Света.
Надо научить его, как бороться с тьмою, не допускать её в своё обиталище.
Пусть торжествует дух, имея совершенный инструмент для творчества и утверждения своих даров.
Речитатив
Не бойтесь конфликтов
Кто нам сказал, что наказание есть лучший метод воспитания, испытанный веками, оправданный жизнью?
Тот, кто не верит в добрые начала в Ребёнке, а верит злому началу. Тот, кто сросся с авторитаризмом, сделал его своим педагогическим характером.
В учебнике «Букваря», изданном в 1679 году, мы находим длинные стихи, восхвалявшие не Ребёнка, а инструменты его наказания. В них Ребёнок изначально виновен: он не захочет учиться и воспитываться, если не принуждать. Потому — да здравствует наказание, оно приучит его уму-разуму!
Вот эти стихи:
«Хочеши чадо благ разум стяжати,Тщития во трудах сыну пребывати;Временем раны нужда есть терпети,Ибо тех кроме безчинуют дети.Розга малому, бича большим требе,А жезл подрастшим, при нескудном хлебе.Та орудия глупых исправляют,Плоти целости ничтоже вреж дают.Розга ум острит, память возбуждает,И волю злую в благу прелагает…Целуйте розгу, бич и жезл лобзайте:Та путь безвинна; тех не проклинайте,И рук, яже вам язвы налагают,Ибо не зла вам, а добра желают».
Кто-то нам скажет: «Это уж слишком! Не о таких наказаниях идёт сегодня речь!»
А о каких?
Физическое наказание детей в семьях сплошь и рядом.
Оскорбления, унижения, запрещения, угрозы, крики, гнев, страх лишения… Всё это изощряется в воспитательном «творчестве» многих родителей. Есть и более гнусные способы наказания, которые не назовёшь кроме как родительским злом по отношению к собственному Ребёнку.
А каков результат таких наказаний?
Воспитательного эффекта мы тут не найдём никакого. Этот архаический метод только и делает, что настраивает ребёнка против нас. Провоцирует в нём искать способы самозащиты, а таковыми для него могут стать: ложь и обман, грубость, дерзость, отчуждение, замкнутость, скрытность. Но не только это.
Бесконфликтный воспитательный процесс пока ещё никто не придумал. И даже в условиях гуманной педагогики то и дело возникают конфликты разного рода и сложности, требующие разрешения. Дело не в том, чтобы у нас при воспитании нашего Ребёнка не возникали никакие конфликты с ним. Пусть они будут. Однако всё дело будет заключаться в том, как и в пользу кого мы будем их решать. Нам ведь важно, чтобы в любом нашем действии по отношению ребёнка происходило питание его духовного мира. И какое будет это питание, если на Ребёнка обрушивается наш гнев, наше раздражение? Какие способы будем искать при нашем гневе? Такие, которые покажут Ребёнку, кто в доме хозяин и в чьих руках власть, в чьих руках он сам.
В общем, конфликты будут, но будем разрешать их в пользу Ребёнка. В пользу — не в том смысле, что он победит нас, а в том, что духовный мир его получит направление к благоразумию и благородству.
Что же мы будем делать?
Мы же родители, то есть, мы хотим воспитать нашего Ребёнка. Потому мы понимаем, что решение конфликта с Ребёнком, — независимо от того, кто с кем конфликтует: мы с Ребёнком или он с нами, — будет справедливым не тогда, когда мы добиваемся своего или приходим к миру и согласию, а только тогда, когда он — наш Ребёнок — возвышается над самим собой.
Ребёнку предъявляем только такие требования и запреты, которые близки к его волевым усилиям и хотя бы отчасти затрагивают его жизненные интересы.
Находясь в конфликтной действительности, мы запрещаем самим себе:
— усугублять, обострять конфликт,
— обвинять Ребёнка, стать судьёй для него,
— возвышаться над Ребёнком, намекать на нашу власть над ним,
— стыдить, уличать, угрожать ему,
— грубить и повышать голос.
При конфликтной действительности:
— проявляем творящее терпение,
— стараемся склонить Ребёнка к взаимопониманию,
— относимся к нему как к взрослому и равноправному,
— выслушиваем внимательно,
— поддерживаем дружелюбный тон.
При конфликтной действительности, в зависимости от того, что именно в данной ситуации нужно, чтобы конфликт был приостановлен, завершён, разрешён, перенесён или исчерпан, мы выборочно пользуемся следующими формами — методами воздействия:
— просьба,
— напоминание,
— дорисовывание,
— доверие,
— надежда,
— сожаление,
— грусть,
— слёзы,
— обиженность,
— откровенность,
— объяснение,
— примирение,
— прощение,
— извинение,
— исповедь,
— возмущение духа.
Итак, Ребёнок нарушает семейный наказ: порядок и норму жизни, взаимоотношения, нравственные ценности, отношение к вещам, к природе, к животным. В общем, делает то, что мы допускать не можем, не желаем, потому что видим в этом: опасность для него же самого, нарушение этики, отход от нашей воли, тягу к дурным привычкам. Причин может быть много.
Ребёнок наш маленький.
Он знает: нельзя трогать вещи с рабочего стола отца. Но его манят настольные часы — у них необычная форма, звон. Ребёнок лезет на стол и крутит стрелки часов. Стрелка сломалась, но он продолжает исследовать часы. Мы застаём его при этом занятии.
Нам, конечно, обидно: часы испортились. Мы огорчены: сколько раз ему говорили не лезть на папин рабочий стол, не трогать вещи. А он нарушил наш запрет.
Увидев нас, Ребёнок быстро слезает со стола. В спешке задевает настольную лампу и сбрасывает. Он знает, что виновен и, боясь наказания, убегает от нас.
Причина для конфликта и наказания рождена.
Но мы не будем гнаться за Ребёнком, не будем ругать, тем более не собираемся шлёпать или грозить отцом. Но сделать вид, что ничего не случилось, тоже нельзя.
Мы собираем осколки разбитой настольной лампы, смотрим на часы и говорим с грустью: «Ой, ой, стрелка сломана, часы уже не работают… А как папа любит эти часы… Увидит, что сломались, расстроится… А мы не хотим его обижать… Иди сюда, давай попытаемся починить, может быть, получится?.. Скажи, что ты с ними делал, где крутил?.. Куда могла упасть стрелка?»
Ребёнок возвращается к столу, ищет пропавшую стрелку. А мы продолжаем: «Ты ведь любишь папу? Любишь, конечно… Как обидеть папу, он у нас хороший… А стрелки прикрепить не получается… Часы испортились, надо отнести мастеру… Как нам быть, чтобы папа не обиделся?.. Лучше ты сам ему скажи, что случилось, хорошо?»
Ребёнок озабочен, он в переживаниях: нарушил волю любимого папы, он расстроится из-за его поступка. Это переживание вины — хорошее переживание, оно воспитательное, в нём нотки самоосуждения, ответственности.
Папа не будет усложнять конфликт. Узнав от Ребёнка, что тот наделал, услышав его извинения, скажет с огорчением: «Часы сломались?! Мои любимые часы?! Их мне друзья подарили на день рождения. Пойдём, посмотрим, что с ними… Как жаль… Что поделаешь, ты же не нарочно, так случилось… В субботу пойдём вместе в мастерскую, сдадим на починку».
Наш ребёнок уже младший школьник.
Смотрит телевизор, но нужно готовить уроки. Напоминаем ему об этом. «Потом, — говорит он, — успею». Но мы по опыту знаем: потом будет поздно. «Прошу тебя, займись делом!» — говорим спокойно. «Это тоже дело!» — отвечает он дерзко.
Конфликт зреет. Если продолжим настаивать или возьмём и сами выключим телевизор, дерзость Ребёнка примет более сложные формы: он будет требовать, чтобы мы дали ему досмотреть фильм, будет кричать, будет плакать, или же в знак протеста не будет заниматься домашними заданиями. И конфликт будет усугубляться: мы со своей стороны тоже будем вынуждены прибегать отнюдь не к воспитательным способам. В нашей речи будут звучать приказы и угрозы: «немедленно», «как ты смеешь», «делай, что тебе говорят» и т. д.
