Симон Кордонский - Ресурсное государство

Попытки реформирования, предпринимаемые сейчас государством в реальности, пока не анализируются его гражданами с той точки зрения, насколько эти реформы затронут совокупное жилье и рас­пределенный образ жизни. Можно предположить, что реализация программы реформ в совокупности с отпуском цен на энергоноси­тели и коммунальной реформой сделает экономически невозмож­ным ведение совокупного жилья и распределенного образа жизни, то есть реальность поглотит то, что есть на самом деле. Поскольку этого не может быть по определению, постольку реформирование в этом направлении просто бессмысленно.

Политические последствия реформирования, если оно будет про­должено в конфронтационном (относительно на самом деле) стиле, невозможно предусмотреть, поскольку будут затронуты не только материальные основы выживания подавляющей части населения страны, но и способ осмысления реальности — то, что делает Россию Россией. Как только населению страны станет ясно, что сто­ит за нейтральными словами, такими как «социальный налог», воз-

81

Симон Кордонский

*

никнет в принципе неконтролируемая неполитическая оппозиция

федеральной власти с весьма высоким мобилизационным потен­циалом.

Российский распределенный образ жизни функционирует так, чтобы ограничивать вмешательство государства в бытование его граждан, он выполняет функции гражданского общества, таковым не являясь. Именно этот образ жизни, с моей точки зрения, являет­ся тем, что нейтрализует реформаторские усилия уже многие годы. В то же время только благодаря реформам этот образ жизни стал тем, чем является.

Люди, сидя перед телевизорами в своих квартирах и на дачах, чаще всего рассматривают то, что показывают в новостях и аналитиче­ских программах, как цирк, представление, театр, куда они вовле­чены в той мере, в которой происходящее в демонстрируемом представлении способно оказать влияние на их бытование. При этом все действия персонажей политической сцены рассматрива­ются как организованные по той же логике, в которой живут зрите­ли, они же участники: политики и государственные деятели имеют квартиры и дачи, в которые тащат то, что им удалось ухватить благо­даря близости к государственной кормушке. Я не знаю, как и каким образом можно доказать людям, что все далеко не так просто.

Русский журнал, 2000

От желчи мир изнемогает,

Планета печенью больна,

Говно говном говно ругает,

Не вылезая из говна.

Игорь Губерман. Заметки фенолога

) i"MMnftk%

Ресурсное государство

Разнообразие товаров на уличных лотках для меня было индика­тором свободы. 1987 год — нечего вспоминать. А потом пошло — смесь импортных конфет с презервативами и оружием в подземных переходах узловых станций метро. Максимум свободы пришелся — если судить по аптечным киоскам, например, — на 1993 год, когда в них можно было запросто купить любую сильнодействующую дрянь. В 1997-м свободы сильно поубавилось, и ту же дрянь теперь предлагают из-под полы спекулянты на толчках у избранных ими аптек.

Лотки исчезают, в подземных переходах Москвы установился по­рядок «по Лужку», а в магазинах выбор уменьшается от месяца к месяцу. Замаячил очередной пиздец. С полгода уже как Радио «Свобода» стало одним из основных источников информации. Пока что все, что они там говорят, можно при желании прочитать в га­зетах или увидеть по ТВ. Но на газеты и ТВ уже выработался реф­лекс «все говно», к тому же газеты пачкаются, а ТВ рябит. Почитаешь «Сегодня» и «Известия», и надо искать, где бы отмыть руки от плохой типографской краски. А на ТВ — Ельцин и маразм, Черномырдин и презерватив, Газпром и кариес, Чубайс и прокладки, и нет ника­кого желания разбираться в том, кто кого и на что надевает и куда вставляет.

Государство пытается наводить порядок. Ростовские чекисты попы­тались посадить американского связиста за провоз через границу двухсотдолларового геодезического приборчика, который даже в Москве есть в свободной продаже. Приморские чекисты посади­ли за шпионаж военного журналиста, который продавал японско­му ТВ информацию о том, что ядерные отходы сливают в их море. Любой гражданин — с помощью ментов — может найти у себя в кармане кокаин или анашу. Спецслужбы, объединив усилия, поса­дили в Кузбассе выбранного мэра на том основании, что у него было три судимости при советской власти, об этом написали в газетке, а ее прочитал президент. Налоговая полиция заставила Киркорова и прочих звезд заплатить налоги. Высокопоставленный холуй, на­столько наивный, что сумел оформить в слова основную идею на­шего времени — «делиться надо», заговорил о шпионах в прави­тельстве, сдающих врагам наши финансовые тайны. Мало-помалу, но по количеству заключенных в ИТУ и находящихся под следстви­ем Россия приближается к СССР.

Власть перебирает признаки, которые можно было бы использо­вать для создания образа врага. Без врага в России нельзя сформу­лировать объединяющую национальную идею. А без идеи не будет

85

Симон Кордонский

*

и извечного российского порядка, основанного на самодержа­вии, православии и народности, приправленных смесью иудаизма с коммунизмом.

Власть пока не совсем точно знает, с чего начать наводить поря­док. Наведение порядка — это всегда передел и разрушение уже установленного кем-то порядка. Любой передел чреват неожидан­ностями, особенно когда отношения собственности не прозрачны. И власть вместо легитимации сущего ищет пути объективации иде­ального, но не может пока сформулировать идеал.

Возможно, после выборов 2000 года наступит новый порядок. Тогда надо будет вспоминать до-перестроечные навыки и заново учиться читать — спокойно, со вкусом и пониманием того, что прочитанное и понятое на хер никому не нужно. Но может быть и наоборот: ста­новление нового старого порядка продлится только до выборов — или до их отмены, а потом в стране — или в том, что от нее оста­нется, — на лотках снова появятся разные товары. И вместе с ними восхитительное ощущение свободы выбора и его необходимые спутники — страх за жизнь и неопределенность.

В жизни за десять лет многое изменилось. Исчезли привычные пространственно-временные ориентиры: названия улиц, колхозы и совхозы, заводы и фабрики, памятные даты и вообще разметка исторического времени. Сломалось советское пространство, стали досягаемыми когда-то мифологические Эмираты и Китай, но доб­раться до Крыма или родственников в дальней деревне стало не­сравненно труднее.

Настоящая революция произошла в потреблении. Внешние призна­ки ее — в потоках иномарок на улицах, в разнообразии еды на обе­денном столе, количестве вещей в обиходе и, наконец, в обилии блядей на все вкусы в быту, на работе, на газетных страницах и эк­ране ТВ. Внутренние признаки — в том, как люди стали относиться ко времени. Роскошь необязательного и неделового общения могут позволить себе только те, кто не стремится к престижному потреб­лению.

Государство почти десять лет не собирало налоги. И граждане, и предприятия делали деньги помимо государства, раскрадывая советскую собственность и продавая ее частным образом кому при­дется. На этом поднялись отечественные капиталисты, которым сла­бое государство необходимо, иначе им не с чего жить и прирастать капиталами. Но слабое государство не смогло обеспечить полити­ческую стабильность, необходимую для сохранения капиталов.

86

Ресурсное государство j^

Новый старый порядок в стране стал устанавливаться после того, как капиталисты решили создать сильное государство для всех гра­ждан и хозяйствующих субъектов — кроме капиталистов, и слабое государство для самих себя. Для этого они реанимировали базовые структуры советской власти.

За десять лет почти не изменились основы жизни. В акционерных обществах отношения работников с владельцами остались таки­ми же, как они были во времени, когда руководство предприятий утверждалось бюро райкома или горкома КПСС, а финансовые структуры наследовали внутренние отношения от комитетов КПСС. Собственность от отцов-функционеров перешла к детям-делова-рам, да бывшие воры и спортсмены, став новыми русскими, вполне легально распоряжаются любой собственностью, как своей.