Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 12

Но если знание должно все-таки существовать, не будучи самим Богом, то, так как нет ничего, кроме Бога, оно может быть все же лишь самим Богом, но Богом вне его самого; бытием Бога вне его бытия; его обнаружением, в котором он был бы совсем так, как он есть, и все же оставался бы также в себе самом совсем так, как он есть. Но такое обнаружение есть образ или схема.

Если такая схема существует, – что может стать ясным лишь чрез непосредственное бытие ее, так как она существует только непосредственно, – то она существует исключительно в силу того, что Бог существует, и поскольку достоверно, что он существует, она не может не существовать. Ни в коем случае, однако, нельзя мыслить ее как действие Бога, благодаря особому акту его, ибо тогда он превращал бы себя в себя самого; но ее должно мыслить как непосредственное следствие его бытия. Она, по форме своего бытия, существует безусловно (schlechtweg), так же, как он сам существует безусловно, несмотря на то, что она не есть он сам, а его схема.

Итак, вне Бога не может быть безусловно ничего, кроме этой схемы. Никакого внутреннего в себе покоящегося бытия, ибо таков только он один; только схема его может быть вне его, и бытие вне его именно и называется его схемой, и оба выражения говорят одно и то же.

Так как, далее, от нayкocлoвия не может укрыться, что действительное знание все-таки никоим образом не является как единое в том смысле как оно его мыслило, но является как многообразное, то пред ним возникает вторая задача: вскрыть основание этого являющегося многообразия. Понятно, что оно не может заимствовать это основание ни откуда извне, но необходимо должно усмотреть его в хорошо известной ему сущности знания; что поэтому задача, при всей ее кажущейся двойственности, остается все-таки одной и той же, а именно: изобразить внутреннюю сущность знания.

А именно это бытие вообще вне Бога никоим образом не может быть связанным в себе, готовым и мертвым бытием, также как и Бог не есть ведь такое мертвое бытие, а вернее – жизнь; но оно необходимо должно быть простой только чистой способностью, так как именно способность есть формальная схема, жизни. И при этом оно может быть способностью для осуществления лишь того, что лежит в нем, т. е. схемы. Так как способность эта выражает определенное бытие, схему божественной жизни, то она, конечно, определена, но лишь в том смысле, в каком может быть вообще определена абсолютная способность – законами, и при том – условными (обусловленными) законами. Если то или это должно стать действительным, то при этом условии способность должна действовать так или этак.

Итак, прежде всего: действительное бытие вне Бога получается лишь чрез самоосуществление (SichVollziehung) абсолютной способности; но последняя может осуществлять лишь схемы, которые, путем сложного метода обращения с ними, становятся действительным знанием. Поэтому, то, что существует налично (da ist) вне Бога, существует налично лишь в силу абсолютно свободной способности, как знание этой способности, и в ее знании; и другое бытие, вне действительно сокрытого в Боге бытия, безусловно невозможно.

Затем, что касается определения этой способности законами, то она прежде всего определяется сама собою, как способность действительного знания. Но действительному знанию свойственно, чтобы чрез посредство способности вообще осуществлялась какая-нибудь схема; затем, чтобы чрез посредство той же единой способности в одном и том же едином состоянии схема эта была бы познана как схема; схема же вообще – как несамостоятельная и нуждающаяся для своего наличного существования (Dasein) в бытии вне себя. Непосредственное и конкретное выражение этого познания совершенно несознаваемого в действительном знании и возносимого в сознание лишь наукословием, есть само действительное знание в своей форме; и в силу последнего познания [т. е. наукословия] выставляется, в совершенном пренебрежении схемой, объективно и независимо от знания долженствующее быть. Так как в этом знании об объекте даже схема оказывается сокрытой, то тем более сокрытой и невидной остается способность, как начало, создающее ее. В этом состоит основной закон формы знания. Поэтому, при всей достоверности развития способности в знание, она развивается, как мы описали, не просто схематизируя, но также схематизируя схему как таковую, и познавая ее в ее несамостоятельной сущности; не то, чтобы она необходимо должна была [так развиваться], но только таким путем приходит она к знанию.

Итак, в действительном знании многое остается незримым, что, однако, действительно существует как выражение этой способности. Если бы это, если бы вообще всякое выражение способности должно было быть введено в знание, то это могло бы случиться лишь в совсем ином знании, чем вышеупомянутое, и вся совокупность знания распалась бы на разные куски, вследствие противоборства между законом формы зримости (Sichtbarkeit) и долженствованием созерцать себя в своей целостности.

Далее, внутри этого своего формального бытия способность определяется безусловным долженствованием. Она должна видеть себя как схему божественной жизни, какова она и есть первоначально, ибо только благодаря этому бытию она обладает существованием; таким образом, в этом ее абсолютное назначение, которым она сама, завершившись как способность, исчерпана. – Она должна созерцать себя как схему божественной жизни, но первоначально она есть только способность, не более, хотя несомненно эта определенная способность схемы о Боге, для того, чтобы в качестве таковой схемы видеть себя в действительности, она необходимо должна была бы сама сделать себя действительно ею чрез осуществление способности.

Видение себя (Sich-Sehen), как долженствующую и могущую способность, и действительное осуществление этой способности, если также и последнее должно быть видимо, – не одно и то же, и фактическая возможность последнего обусловлена совершившимся осуществлением первого.

В качестве божественной схемы способность ведь должна видеть себя не чрез посредство своего простого данного ей бытия, – так как она отнюдь не есть такое данное бытие, – но чрез осуществление способности. Итак, то, что она есть такая способность, и по каким признакам она при осуществлении ее познает себя, должно быть ей уже заранее известно, дабы она могла направлять на это свой взор и оценивать по тем признакам осуществление.

Или, если посмотреть на это с другой стороны: чрез осуществление способности возникает для нее схема и сознание того, что лежит в схеме, и решительно ничего более (§5). Выходящее за пределы непосредственного содержания схемы формальное дополнение, что это – схема Бога, не лежит в ней и могло бы быть перенесено на нее лишь в силу признака, воспринятого при непосредственном осуществлении. Но этот признак состоит именно в том, чтобы способность осуществлялась с абсолютной свободой в силу познанного всеобщего долженствования.

Если способность должна видеть себя как долженствующую, то необходимо, чтобы – до этого определенного узрения себя, как принцип – она предварительно уже вообще видела; и, так как она видит только благодаря своему саморазвитию, она необходимо должна развиваться, не будучи в состоянии непосредственно видеть себя в этом развитии, как принцип. Ясно выраженная необходимость (Muss) лежит в намерении (Absicht), чтобы долженствование стало для нее зримым; его можно назвать поэтому долженствованием долженствования (Sollen des Soll), а именно, долженствованием ее [т. е. способности] зримости: тем самым долженствование это лежит уже в первоначальном определении способности чрез бытие ее от Бога. Так как, не видя себя вообще как принцип, она в одном и том же едином состоянии не может вместе с тем видеть себя таковым, то ясно, что оба эти способа знания решительно не совпадают. Знание чрез непосредственно незримый принцип мы называем созерцанием.

Так как в созерцании не схематизируется ни способность просто как таковая, ни также божественная жизнь, ибо созерцание только впервые создает фактическую возможность такого схематизирования, то ясно, что для него ничего не остается, кроме простого образа (Gestalt) способности, как данной. Это – (§5) способность глядеть (Hinschauen), но без стремления к единой божественной жизни, остающейся на этой ступени скрытой, – способность неопределенная и совершенно не связанная, хотя и абсолютная, т. е. бесконечная. Поэтому она схематизирует себя здесь как нечто, охватывающее бесконечность одним взглядом (пространство); себя таким образом она схематизирует как нечто, что в одном и том же нераздельном созерцании собирает себя и сосредоточивает во что-то, в первой бесконечности ограниченное, в себе самом точно так же бесконечно делимое, уплотненное бесконечное пространство, – в другом простом бесконечном пространстве, т. е. в материю; – также и здесь как бесконечную способность сосредоточивать себя и, таким образом, как безграничный материальный мир в пространстве: причем все это, в силу приведенного выше основного закона знания (§5), необходимо должно являться ей в качестве действительного и в себе существующего бытия.