Владимир Авдеев - Метафизическая антропология
Жречество представляло собой идеальную форму реализации принципов кастовой этнократии. Жрецы как высшая каста всегда должны были жить обособленно, не смешиваясь с остальными соплеменниками. Вертикальная иерархия здесь соблюдалась неукоснительно. Жрецами могли быть только жрецы по крови, кроме того, прошедшие строжайшие инициатические испытания. То есть мало было родиться жрецом, им еще надлежало стать, доказав неоднократно свою так называемую профессиональную пригодность. Жрецы имели доступ к высшим ценностям — национальным эзотерическим знаниям, то есть должны были понимать душу своего народа. За утрату этих знаний, передачу их другому этносу и даже их искажение жрецам грозила немедленная смерть. Если персидский маг или древнерусский волхв были повинны в том, что затухал священный огонь, то ему отрубали голову. Равно и халдейские звездочеты, иудейские левиты, кельтские друиды — все они должны были защищать вверенные им по праву наследования высшие знания от чужаков и непосвященных.
И лишь когда количество священных знаний стало неимоверно возрастать, а в процессе войн, которые принимали все более опустошительный и глобальный характер, стало погибать все больше жрецов и цепь индивидуальной инициатической передачи могла прерваться, священные знания впервые начали записывать.
Невзирая на исключительно высокое положение жрецов, на то, что они имели собственность и все общество содержало их, чтобы физический труд не отвлекал их от священнических функций, тем не менее, на общем фоне экономической структуры общества они никак не выделялись. Современные расчеты, анализ древних культовых текстов, данные археологических раскопок, проведенных в самых различных странах, с завидной настойчивостью рисуют нам одну и ту же картину из жизни древних кастовых этнократий. А именно: на содержание высшей касты уходило не более 5 % национального валового продукта этих обществ. Номинально каста жрецов в древних обществах выполняла следующие функции представителей современного общества: религиозных деятелей, политических деятелей, административной верхушки, высшей бюрократии, цвета научной элиты, кадров медицины и системы высшего образования, представителей средств массовой информации, деятелей национально-значимого профессионального искусства.
По численности жречество в древнем мире также составляло приблизительно 5 % от всей численности этноса.
В уже окончательно гипнотизирует в связи с нашей темой третий уровень информации. Современные антропология и социология приходят к выводу, что количество талантливых людей, способных к научной деятельности, искусству, чувствительных к религиозной эзотерике, одним словом, к эвристике вообще и управлению обществом во все времена у всех развитых народов также составляло и составляет приблизительно 5 % от общего количества населения.
Таким образом, с учетом данных современных наук, представляется очевидным, что кастовые этнократии, возникшие на заре цивилизации, были абсолютно экономически и социально пропорциональными обществами, выросшими на основе естественной экологической картины мира.
Нужно раз и навсегда похоронить апокалипсические картины марксистской науки, бездоказательно, зато эмоционально впечатляюще свидетельствовавшей о нещадной эксплуатации одних классов другими. То была эксплуатация социально-экономически оправданная и закономерная. Если у человека не хватало ума сделаться писцом при храме, то он должен был гонять волов на солнцепеке. И никакой несправедливости в этом ни в одном из классических обществ древности никто не усматривал.
В данном же контексте нужно указать на еще одно явное противоречие социального дарвинизма и выросшего на его основе марксизма с данными объективной исторической науки. Древние общества с самого их зарождения вовсе не были основаны на принципе насилия, они были основаны на принципе естественно сложившейся самоидентификации «свой-чужой». Если применить принцип социального дарвинизма к кастовым этнократиям, то получилось бы, что в древних обществах у кормила власти стояли бы наиболее сильные и выносливые представители этноса. Однако мы наблюдаем всюду совершенно противоположную картину. На высотах власти царили физически ничем не примечательные люди, не имевшие даже права носить оружие, но им безраздельно подчинялась следующая в иерархии каста — каста воинов (кшатриев).
Основу этой касты составляли наиболее физически одаренные и доблестные люди, профессиональная деятельность которых была сопряжена с риском для жизни. Жертвовать жизнью во имя интересов всего общества в целом — вот в чем состояла их сословная миссия. Они также были освобождены от всех видов хозяйственной деятельности. Закалять тело и душу в походах, стойко переносить невзгоды кровавых битв, повинуясь не окрику хозяина, но только внутреннему чувству долга, — вот смысл их существования на Земле. В художественном эпосе всех древних культур присутствуют красочные описания художественного принесения воинами клятвы жреческому сословию.
Вульгарный марксизм, оперируя категориями этнопсихологии космополитического вольера в зоосаде, всегда обходил стороной данную ключевую инициатическую акцию, точно чувствуя свое классовое бессилие перед этой прекрасной мистерией древних кастовых этнократий. Марксизм никогда не в силах был объяснить сакральное назначение военного парада, на котором торжественно облаченные воины, стройными сомкнутыми рядами проходя мимо вождей государства, отдают им честь. Марксизм объяснял это демонстрацией мощи, верностью идеалам, защитой народных интересов — как угодно. Но классовая теория эта не в силах была увидеть в грандиозной мистерии именно классовой ее сути.
Египет, Вавилон, Рим, феодальные рыцарские ордена средневековой Европы, японское самурайство и даже советские военные парады на Красной площади — все они с завидной настойчивостью рисуют нам одну и ту же картину публичного принесения клятвы на верность воинской касты высшему жреческому сословию. Материалистическая историческая наука никогда не в силах была объяснить, зачем человеку, единственным назначением которого является смерть в бою без раздумий, тратить огромные деньги на парадную форму, которую ему нужно одевать лишь несколько раз в году. Мало того, она гораздо дороже той формы, в которой он исполняет свой профессиональный долг, и даже совершенно непригодна для войны. Сугубо магическое, кастовое назначение этого феномена классовая теория как раз и не в силах была объяснить. Парадная форма воина — это материальное дополнение к его клятве на верность интересам высшей касты общества.
В условиях существования воинской касты также присутствуют понятия чести и долга, связанные с ее функциональным назначением. Трусость, добровольная сдача в плен, утеря высшего символа — воинского знамени — в классических кастовых этнократиях во всех этих случаях провинившиеся карались смертью. Здесь, как и в случае жреческой касты, привилегии всегда уравновешивались мерой ответственности. Каждый получал в соответствии с содеянным. Ордена, повышения в звании, разжалования, офицерский суд чести, расстрел, дуэль — все это не более, чем функциональные элементы жизнедеятельности второй, воинской касты.
Наконец все, что так прельщает прекрасных дам в рыцарском кодексе чести — все это вновь непременные атрибуты кастовой этнократий. Равного по положению в обществе вызывают на дуэль, в которой шансы на жизнь распределяются между сторонами поровну, человека же более низкого звания приказывают выпороть прислуге и спустить с лестницы безо всякого риска для жизни.
С древнейших времен у всех рас и во всех культурах было так.
С точки зрения современной статистики картина выглядит следующим образом. Физически полноценное общество, занятое всеми видами хозяйственной деятельности в границах своего государства и при условиях проведения правильной демографической политики, может на период ведения военных действий содержать армию численностью до 30 % от общей численности этноса. Эта цифра может даже возрастать во время проведения тотальных мобилизаций при проведении глобальных вооруженных конфликтов, но лишь кратковременно, что же касается офицерского корпуса или профессиональных военных, посвятивших собственную жизнь без остатка делу служения своей родине, учитывая высокие моральные и физические качества, то в этом случае статистика будет следующей. Число таких людей вновь не будет превышать 5 % от численности общества. С учетом специфики современных обществ к представителям второй касты могут быть отнесены также представители следующих профессий: служители закона, налоговых служб, прокуратуры пожарные, также летчики гражданской авиации, штатные работники всех видов спасательных служб, охранники и даже частные детективы. Понятия долга, чести, внутренней моральной дисциплины, проистекающие не из принуждения, но из принципов профессиональной принадлежности, — все это отличает представителей второй касты кшатриев.
