Лоран Коэн - Почему девочки не хуже мальчиков разбираются в математике
Я имею в виду эксперимент, в котором принимали участие настоящие судьи, ведущие настоящие судебные процессы.
В этом исследовании, проведенном израильскими учеными, была задействована тысяча с лишним дел, приговоры по которым были вынесены восемью судьями в течение десяти месяцев, перед глазами которых на протяжении всего рабочего дня проходили вереницы заключенных, обращавшихся к ним с просьбой об условно досрочном освобождении. Судьи могли либо удовлетворить их просьбу, либо отклонить ее. В обязанности ученых, проводивших эксперимент, входило наблюдение, как в течение дня менялось процентное соотношение положительных решений.
Так что же такого невероятного и ужасающего обнаружили исследователи?
В самом начале рабочего дня судьи, как правило, благожелательны и удовлетворяют их просьбы (в семи случаях из десяти). Затем в течение всего утра их предвзятость по отношению к заключенным заметно увеличивается. И она увеличивается до такой степени, что к десяти часам утра ни одно прошение об условно досрочном освобождении уже не удовлетворяется. В это время судьи устраивают небольшой перерыв с легким завтраком, состоящим из сэндвича и какого-нибудь фрукта. После завтрака судебные заседания возобновляются, и судьи, отдохнув и насытившись, опять становятся такими же снисходительными, как в первые часы работы. В последующие часы их неприязненное отношение к заключенным снова постепенно нарастает, достигая максимума. Далее следует очередной перерыв, в этот раз на обед. После обеда все повторяется. Судьи сначала добры и лояльны, но по мере продвижения рабочего дня к завершению их нетерпимость увеличивается. В зависимости от распорядка дня разброс между вынесением положительных и отрицательных решений колеблется в пределах от семидесяти до нуля процентов.
Оказывается, что для того, чтобы предстать перед судьей, лучше выбрать такой момент, когда он сыт, чем когда он злой, голодный и уставший. И не свидетельствуют ли результаты этого исследования о том, что факт потребления пищи с последующим насыщением и отдыхом приводит вершителей закона в более благодушное состояние?
В действительности нам об этом ничего не известно. Вполне возможно, что на их душевное состояние влияет как одно, так и другое. И нужно было бы расчленить оба эти явления, тестируя судей либо в тот момент, когда они устраивают перекус, но продолжают работать, либо когда они просто отдыхают, но ничего не едят. Как бы там ни было, эти факты говорят о том, что правосудие не является некой абстракцией или механическим применением законов, что это просто один из видов человеческой деятельности, поэтому он характеризуется нестабильностью и зависит от множества случайностей. И в этой связи хотелось бы привести англо-саксонскую поговорку: «Justice is what the judge ate for breakfast» («Правосудие определяется тем, что судья съел на завтрак»), являющуюся иллюстрацией часто неосознанного и, увы, неизученного влияния, которое наш желудок оказывает на наши мысли и решения.
5. Смех свойствен даже крысам и гориллам
Сейчас мы поговорим об одном из самых больших удовольствий в нашей жизни – о смехе. Что же происходит в наших головах, когда мы разражаемся хохотом или когда просто улыбаемся?
Здесь нужно различать две вещи. С одной стороны, есть сам смех, то есть программа сложных мимический движений, в ходе которых определенным образом искажается лицо, конвульсивно сокращается диафрагма, вибрирует гортань, краснеет лицо и прочее. С другой стороны, всегда должен быть повод, вызывающий смех, вследствие чего запускается программа, обеспечивающая все эти движения. Поводов для смеха имеется великое множество, от щекотки до юмора, включая самую сложную игру в слова, радость от встречи с любимыми людьми и даже веселящий газ.
Но оставим в стороне причины, вызывающие смех, и постараемся выяснить, есть ли в мозгу специальная структура, обеспечивающая нам способность смеяться?
Оказывается, такая структура существует. Она расположена в стволе головного мозга, находящемся в его основании, и она управляет мимикой и движениями, поддерживающими смех (рисунок 18). Эта система воспринимает поступающие извне команды и регулирует выражение лица, дыхание и прочее. Вот почему, если люди пытаются рассмеяться, так сказать, по заказу, если они делают вид, что смеются, это всегда выглядит фальшиво и неубедительно. В этом случае они пытаются как бы обойти дирижера оркестра под названием «смех», который является единственным, кто может запустить работающую без сбоев автоматическую программу неподдельного смеха.
А что же происходит, когда дирижер оркестра не выполняет должным образом свои функции? Что говорят неврологи по поводу патологий в механизмах смеха?
Рис. 18. В стволе головного мозга находится система, обеспечивающая совокупность процессов, порождающих смех
Существуют аномалии со знаками «плюс» и «минус». Что касается эксцессов смеха, то они имеют место во время эпилептических припадков, то есть когда возникает нарушение электрической активности того отдела мозга, который активизирует механизмы, провоцирующие смех, что выражается в приступах хохота при отсутствии поводов для веселья. Эти приступы носят название геластических (от «gelos», что означает «смех», греч.) и встречаются среди эпилептиков крайне редко. Гораздо чаще бывает то, что называют спастическим конвульсивным смехом и плачем. Речь идет о пациентах с небольшими диссеминированными поражениями мозга, как правило, сосудистого характера. Эти поражения приводят к тому, что кора больше не контролирует и не ингибирует пусковой центр смеха, расположенный, как нам уже известно, в стволе головного мозга. То ли вследствие этого, то ли вопреки, но при возникновении малейшей эмоции этот механизм рефлекторно включается, и пациент хохочет или плачет, не имея возможности остановиться.
А существуют ли пациенты, с которыми все происходит с точностью до наоборот и которым никак не удается рассмеяться?
Существует недуг, который неврологи называют произвольно-автоматическими диссоциациями: произвольный смех возможен, но с автоматическим возникают трудности либо наоборот. Так, при болезни Паркинсона, когда в целом вся мимика лица несколько смазана, спонтанная улыбка может иметь не такой ярко выраженный характер, хотя паралич у этих пациентов отсутствует и они могут произвольно улыбнуться, но ценой некоторого усилия. Противоположная картина также имеет место. Некоторые пациенты, у которых присутствует паралич лица вследствие какого-либо сосудистого нарушения, оказываются не в состоянии изобразить на лице улыбку. Это значит, что они не способны намеренно улыбнуться, хотя спонтанная улыбка, которую может вызвать чувство радости, у них не нарушена.
Механика смеха, регулируемая из ствола головного мозга, как правило, запускается в результате сложной и разнообразной ментальной деятельности, в которой задействованы эмоции и юмор со всеми его комичными составляющими. И, по всей вероятности, скажете вы, именно эта ментальная деятельность приводит в движение добрую половину мозга.
Это на самом деле так. Ученые отмечают, что, если рассказывать испытуемым более или менее забавные и занимательные истории, можно видеть, как активизируются обширные зоны мозга, причем их активность тем выше, чем смешнее история. Таким образом, мы можем с полным основанием утверждать, что самые разные связи мозга мобилизуются в ситуациях, где присутствует юмор.
Немного поговорив о механике смеха, постараемся понять, какова его роль в эволюции. И вы удивитесь, если узнаете, насколько ничтожно в этом смысле значение такого универсального и впечатляющего явления.
Чарльз Дарвин, написавший книгу о выражении эмоций у человека и животных, предполагал, что смех – это выражение социальной радости, способ сказать: нам хорошо вместе и мы доверяем друг другу. Для него факт укрепления посредством смеха единства группы увеличивает шансы на выживание этой последней. И в рамках естественного отбора смех, по-видимому, должен был бы представлять некоторые преимущества.
Но если право на существование смех получил в силу укрепления социальных отношений, то и другие животные, живущие группой и обладающие социальными связями, должны иметь ряд возможностей его выражения. Так был ли прав Рабле, когда сказал, что «смех – это способность, присущая только человеку»?
Недавно появилось удивительное по своим выводам исследование. Короче говоря, для изучения смеха ученые просто-напросто щекотали различных приматов: нескольких человеческих детенышей от одного до двух лет, горилл, шимпанзе, бонобо (карликовый шимпанзе), орангутангов и самую удаленную от нас обезьяну, которая называется «сиаманг» (сростнопалый гиббон). Щекоча их, ученые заставляли приматов смеяться и записывали издаваемые ими звуки.
