Андрей Медушевский - История русской социологии
Очевидно, таким образом, что обращение к доктрине естественного права в России, да и в Европе в целом, соответствовало определенному состоянию общественного сознания предреволюционной эпохи. В то же время в интерпретации идей естественного права прослеживается неоднозначность подходов двух основных направлений правовой науки рассматриваемого периода – метафизического (или формально- юридического) и нового – социологического. Первое представлено трудами старшего поколения юристов – Б.Н. Чичерина, К.Д. Кавелина, А.Д. Градовского и их последователей (А.Х. Гольмстена, С.В. Пахмана и И.В. Михайловского), второе – трудами ученых социологической школы права – А.С. Муромцева, В.И. Сергеевича, М.М. Ковалевского, многих других. Различие философских оснований этих направлений – классическая немецкая философия, с одной стороны, и позитивизм – с другой – находило свое выражение и в дискуссиях по проблемам естественного права. Суть спора состояла в выяснении вопроса о природе естественного права, о его отношении к действительности. Речь шла о том, является ли доктрина естественного права чисто логической конструкцией, нравственным идеалом человечества (как думали позитивисты) или представляет собой выражение реальных общечеловеческих ценностей, имеющих объективно природу и непреходящий характер.
Юристы позитивного направления, например Н.М. Коркунов, исходили из того, что идея естественного права возникает путем обобщения получаемых из опыта представлений по принципу противопоставления действительности идеала. Именно поэтому наблюдение явлений условного, преходящего характера, например условного, конкретного права по принципу антитезы, способствует созданию понятия неизменного, единого абсолютного права или права естественного124. Следуя этой логике, Г.Ф. Шершеневич обосновывал дуализм права, т. е. полный разрыв между реально существующим (положительным) правом и отвлеченным (идеальным) правом125.
Идеалистическая (метафизическая) философия права стремилась преодолеть это противоречие исходя из гегелевской идеи тождества бытия и мышления: реальным (положительным) правом объявлялось только такое, которое соответствовало бы высшему этическому закону, «мировому этическому порядку». В соответствии с таким представлением право выступает как реализация абсолютного духа в каждую конкретную эпоху. Реальное значение имело в этой позиции представление о существовании объективных и неизменных основ права, вытекающих из свойственных человеку представлений о справедливости и добре. Представление это было важно по ряду направлений. С одной стороны, оно позволяло построить концепцию социального идеала как явления коллективного сознания, общественной солидарности, служащей мерилом существующего правового порядка. С другой стороны, как отмечал, скажем, А.С. Ященко, служило обоснованию идеи международного права – идеального и обязательного для всех народов, реализация которого происходит путем фактического соблюдения признанных в договорах, декларациях и обычаях общечеловеческих правовых норм126.
Несколько особняком в этом ряду противоборствующих направлений стоит концепция Л.И. Петражицкого, послужившая основой психологической школы права и социологии. Противоречие или дуализм реально существующего права и абстрактного правового идеала он также стремится преодолеть, используя идеи естественного права127. Для него также природа человека в определенной мере неизменна и опирается на его фундаментальные психологические свойства. Психология действительно имеет ряд устойчивых общезначимых свойств и признаков. Поэтому право предстает как нравственность, понимание которой возможно лишь путем изучения психологической природы индивидуума.
Мы видели, что на рубеже двух эпох, в период революционных преобразований общества, русская юридическая мысль обратилась к историческому опыту. В центре внимания оказалась теория естественного права в ее исторической эволюции. В связи с этим особый интерес вызывали рационалистические учения предреволюционной эпохи во Франции XVIII в. Однако, в новых условиях была очевидна и их ограниченность, проявлявшаяся, прежде всего в отсутствии историзма. Вероятно, здесь и следует искать причины обращения русских юристов к идеям исторической школы права Ф. Савиньи и Г. Пухты, которая, в противоположность естественному праву, рассматривала его как историческую категорию, складывающуюся в ходе органического развития народного духа, своего рода коллективного сознания народа.
Обращение русских философов и юристов к исторической школе права было обусловлено влиянием классической немецкой философии, прежде всего Гегеля, и относится ко времени формирования и развития так называемой государственной или юридической школы русской историографии. В трудах таких ее ведущих представителей, как С.М. Соловьев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, находим развитие идей историзма в подходе к правовым явлениям, органическом происхождении права из недр и традиций народной жизни. Объясняя историографическую традицию государственно-правового направления, П.И. Новгородцев специально обращал внимание на взаимоотношение в ней философии Гегеля с положениями школы Савиньи, преодолевшей некоторые метафизические представления естественного права и рассматривавшей, в свою очередь, правовое развитие как длительный исторический процесс складывания государственных учреждений, правовых идей и соответствующего им законодательства128.
Принимая в качестве доказанных многие положения исторической школы права, русские юристы, однако, не считали, что она полностью отбросила результаты всего предшествующего периода развития права, представленного естественной школой. Более того, можно говорить о сознательно предпринятой ими попытке синтеза важнейших достижений обоих этапов развития права. Возражая тем авторам, которые под влиянием Савиньи и Штабя отрицали возможность использования доктрин естественного права современной наукой, П.И. Новгородцев отстаивал ту мысль, что естественное право представляет собой неискоренимую потребность человеческого мышления и исконную принадлежность философии права. Он исходил при этом из того, что задача философии права состоит в оценке фактов существующего с этической точки зрения, и рассматривал соотношение естественного и положительного права как соотношение общественного идеала и социальной практики129. Мысль о том, что историзм не противоречит идее естественного права и, даже наоборот, что лишь в свете историзма можно понять прогрессивное значение этой идеи, высказывал В.М. Гессен130. Историческое понимание права, согласно его теории, выступает не против абстрактной идеи естественного права, но против формы ее осуществления – рационализма. Отвергая рационализм, историческая школа Савиньи и Пухты создает новую форму естественного права, которую можно назвать органической. В свою очередь, последующее развитие правовой мысли ведет к замене и этой органической формы новым синтезом – эволюционным или историческим естественным правом. К такому синтезу стремятся, по существу, все представители рассматриваемого направления русской юриспруденции конца XIX – начала ХХ в.
Стремление русских ученых переосмыслить историю права под новым углом зрения нашло выражение в ее своеобразной диалектической интерпретации: теория естественного права выступала при этом как исходная позиция (тезис), ее критика с позиций исторической школы права означала попытку ее отрицания (антитезис), и, наконец, последующее, современное развитие призвано было дать новое высшее единство теории права (синтез). Естественно, что их внимание при этом привлекла та попытка синтеза правовой мысли, которая была предпринята выдающимся немецким философом права Р. фон Иерингом, понимавшим право как юридическую защиту практических интересов общества.
Какие же идеи Иеринга оказали стимулирующее влияние на русскую юриспруденцию? В свете всего сказанного понятно, что наибольший их интерес вызвали критические суждения Иеринга в адрес исторической школы права. Прежде всего, он усматривал недостаток этой мысли в абсолютизации идеи народного (или национального) духа как единственного источника права. В противовес этому он справедливо подчеркивал важную роль взаимовлияния культур, юридических порядков различных народов в процессе их становления. Основным аргументом при этом служило явление рецепции римского права в средневековой Европе, объяснить которое с позиций теории национального духа не представляется возможным. Для Иеринга особенно важное значение имело то, что в рецепции римского права в новых условиях и различных странах выступала, прежде всего, идея всеобщности рациональных правовых норм. За постановку этой гипотезы он и ценит теории естественного права. «Естественное право, – говорит он, – не стояло вне времени и не игнорировало данных обстоятельств, и было в действительности только идеализацией существующего порядка, попыткой научно передать и обосновать действительность всеобщности и всемирности нового права»131.
