Петр Толочко - Кочевые народы степей и Киевская Русь
Учитывая однотипность кочевого быта всех народов степи, можно, без опасения впасть в ошибку, распространить эти наблюдения и на половецкое общество. Некоторое представление о составе половецкого стада дает цитированная летописная статья 1103 г. Русские дружины, победившие половцев на реке Молочной, «взяша бо тогда скоты, и овце, и кони, и вельблюды».
Близкие характеристики половецкого быта содержатся в заметках французского хрониста, принимавшего участие в крестовом походе на Константинополь, Робера де Клари, а также еврейского рабби из Регенсбурга, проехавшего в 1175 г. всю половецкую землю от Киева до Черного моря.
Робер де Клари: «Кумания — это земля, которая граничит с Блакией (Болгарией. — П. Т.), и вам расскажу сейчас, что за народ эти куманы. Это дикий народ, который не пашет, не сеет, у которого нет ни хижин, ни домов, а имеют они только войлочные палатки, где они рождаются, а живут они молоком, сыром и мясом […] А из одежды и оружия у них имеются только куртки из бараньих шкур; да еще они носят с собой луки и стрелы»[181].
Петахий Регенсбургский: «Половцы живут в шатрах […] хлеба не едят в этой земле, а только рис и просо, сваренные в молоке, а также молоко и сыр. Что касается мяса, то куски его кедары (половцы. — П. Т.) кладут под седло лошади, гонят ее до пота, и когда мясо согреется, они его так и едят»[182].
Основным типом половецкого жилища были войлочные юрты, которые устанавливались на телегах и на земле. Это были стационарные жилища в половецких зимовниках, а также в городах. Знали половцы и глинобитные дома. Археологически они выявлены в Белой Веже и объясняются заимствованием половцами предшествующих градостроительных традиций. Какая-то часть половцев, по-видимому, проживала в подвластных им крымских городах, где занималась торговлей.
О существовании развитых торговых отношений половцев с крымскими городами свидетельствует уже упомянутый половецкий словарь. В нем помещены группы слов, которые обусловлены потребностями купцов и ремесленников, живших и работавших в приморских центрах. Это слова «базар», «торговля», «продавец», «уплата», «долг», «цена», «монета», «меняла», а также названия тканей, восточных пряностей.
Активными центрами половецкой торговли были Корсунь (Херсонес), Сурож (Судак), Тмутаракань. Вот какую характеристику Судака находим у арабского автора середины XIII в. Ибн Асира. «Этот город кипчаков, из которого они получают свои товары, потому что он [лежит] на берегу Хазарского моря и к нему пристают корабли с одеждами: последние продаются, а на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха, бобры, белки и другие предметы, находящиеся в их земле»[183].
Нет сомнения, что основным товаром, который регулярно поставляли половцы на черноморские рынки, были русские невольники, которых они уводили в степь при каждом удачном набеге. За это они получали дорогие шелковые и парчовые ткани, вина, драгоценную посуду, византийские амфоры, ювелирные изделия.
Важным источником жизни для половцев были военные набеги на соседние оседлые государства, в результате чего кочевники грабили города и селенья, угоняли в степь скот, уводили в плен невольников. Можно сказать, что для них состояние войны было так же естественно, как и кочевание по степи. Половцы в совершенстве владели способом облавного нашествия. Робер де Клари отмечал, что куманы «передвигаются столь быстро, что за одну ночь и за один день покрывают путь в шесть или семь, или восемь дней перехода […] Когда они поворачивают обратно, вот тогда-то и захватывают добычу, угоняют людей в плен и вообще берут все, что могут добыть»[184].
Умели половцы также форсировать большие реки, причем не только воинскими подразделениями, но и целыми ордами. По свидетельству Петахия, делали они это следующим образом. Сшивали вместе по десять лошадиных растянутых шкур, обшивали их по краям одним ремнем и спускали на воду. Затем на этот своеобразный плот садились сами и ставили свои повозки. Концы шкур привязывали к хвостам лошадей, и те вплавь переправляли их на противоположный берег.
Согласно византийскому историку второй половины XII — начала XIII в., Для «скифов (куманов. — П. Т.) переправа через реки не представляет трудности (и поэтому) они легко совершают нападения ради грабежа и (так же) легко и неутомительно отступают». Плотами для половцев, по Утверждению Никиты Хониата, служили кожаные мешки, набитые соломой и зашитые так тщательно, что ни капли жидкости не могло просочиться внутрь. «И вот скидо (половец. — П. Т.) садится верхом на этот мешок, привязывает его к конскому хвосту и сверху накладывает седло и орудия войны, затем, используя лошадь подобно лодке, пользующейся парусом, переплывает широкий, как море, Истр» (перевод Е. Ч. Скржинской)[185].
Впервые у русских границ половцы появились в 1055 г. Характерно, что их первый визит, как и когда-то печенежский, был мирный. Летопись замечает, что «приходи Блуш с половци и сотвори Всеволод (тогда переяславльский князь. — П. Т.) мир с ними и возвратишася (половцы. — П. Т.) восвояси»[186]. Осваивая новые территории, половцы на первых порах не были заинтересованы в обострении отношений со своим новым соседом. Однако процесс их адаптации прошел быстрее, нежели у печенегов, и уже в 1060–1061 гг. половцы предпринимают набеги на Русь. Их можно назвать разведочными. В 1060 г. Святослав Ярославич нанес сокрушительное поражение превосходящим силам половцев на Снови. В следующем году половцы осуществили более подготовленный и более успешный поход на Русь, оставшийся в памяти русских людей как первое крупное зло от поганых. «Придоша половци первое на Русскую землю воевати […] Се бысть первое зло на Руськую землю от поганых безбожных враг»[187].
Первые успешные для Руси столкновения с половцами не способствовали осознанию всей серьезности половецкой угрозы. Этим, в частности, можно объяснить сокрушительное поражение Изяслава, Святослава и Всеволода в битве 1068 г. на реке Льта под Переяславлем. Последовавшая за ним борьба за киевский престол еще больше усугубила положение Руси. Половцы, по словам летописца, «росулися» по всей Русской земле, грабили города и села, уводили в рабство русских людей.
Из летописных сообщений о столкновениях русских с половцами в 60-е годы XI в., происходивших в пределах Черниговской и Переяславльской земель, можно сделать вывод, что основную опасность для Руси в это время представляли левобережные половцы.
Вскоре к их давлению на южнорусское пограничье присоединились и правобережные половцы, известные в западных источниках как куманы. Индифферентное сообщение летописи под 1071 г. о том, что «воеваша половци у Ростовца и Неятина», свидетельствует, видимо, о не слишком разорительном их набеге. С. А. Плетнева полагает, что он был осуществлен той куманской ордой, которая кочевала в Побужье.
И все же первый период взаимоотношений русских половцев отмечен не только военными столкновениями, но мирными контактами. Под 1079 г. летопись сообщает о заключении мира Руси с половцами под Переяславлем. Речь, вероятно, идет о левобережной орде, ханом (князем, по терминологии русских летописцев) которой был Сокол, наводивший на Русь половцев еще в 1061 г. Мир этот был заключен после кровавых столкновений половцев, приведенных на Русь черниговским князем Олегом Святославичем в 1078 г., и дружиной переяславльского князя Всеволода Ярославича. Жестокое поражение последнего, в результате которого «много зла» было принесено «земли Русской», вынудило его искать мира с половцами.
Последующие несколько лет не омрачались половецкими вторжениями. Установились мирные отношения, позволявшие русским и половцам поддерживать регулярные торговые контакты. Русские были в курсе событий, происходивших у их соседей. Убедительным свидетельством этому может быть краткое летописное известие 1082 г. о смерти половецкого князя. «В лѣто 6590. Осѣнь умре Половѣцкий князь»[188].
В 90-е годы XI в. отношения между половцами и Русью вновь обострились. К этому времени кочевники консолидировались в мощные объединения — орды, которым оказались тесными границы их кочевий. Олицетворением злых сил стали на Руси ханы Боняк, прозванный в народе Шелудивым, и Тугоркан, вошедший в русский народный эпос как Змиевич. Анна Комнина называла этих ханов необыкновенно воинственными мужами. В 90-е годы победы и поражения находились в одном ряду, и все же можно констатировать преобладание в южнорусском пограничье половцев.
Узнав о смерти Всеволода Ярославича и восхождении на киевский престол Святополка Изяславича в 1093 г., половцы потребовали от нового киевского князя подтверждения условий прежнего мира. Святополк, будучи не очень умным политиком, заключил половецких послов в погреб, что было равносильно разрыву мирных отношений и объявлению войны. Половцы немедленно обрушились на Киевскую землю всей своей мощью. В сражении на реке Стугна недалеко от города Треполя дружины князей были разбиты. Отступая через топи Стугны многие русские воины нашли в них свою смерть. На глазах у Владимира Мономаха утонул и его брат Ростислав. Половцы принялись опустошать Поросье, взяли город Торческ и подожгли его, множество русских и торков увели в плен.
