Иосиф Магидович - Очерки по истории географических открытий. Т. 1.
В 515 г. до н. э. киренцы, пройдя вдоль берегов к западу, заложили пять новых колоний и среди них Евспериды (Бенгази). В том же году она была захвачена персами, которые вскоре отступили, потеряв на обратном пути много людей. С Евсперидами связан ряд мифов, наиболее известные — о садах Гесперид и реке Лете. Продолжая ознакомление с побережьем, греки медленно продвигались на юг — вдоль берегов залива Большой Сирт (Сидра), пока не вошли в контакт с патрулями карфагенян. Вопрос о колонизации пустыни у залива с обеих сторон не возникал, но каждый из «партнеров» хотел иметь возможно большую буферную зону; границу провели через самую южную точку залива. В итоге греки ознакомились с северным побережьем Африки на протяжении более 1500 км. К началу V в. до н. э. Кирена стала одной из крупных столиц греческого мира, а область, зависимая от нее, получила название Киренаики.
В середине VI в. до н. э. западные берега материка от Гибралтара до большой реки с бегемотами и крокодилами (р. Сенегал) обследовал моряк из Массалии Евтимен. Он, правда, решил, что открыл исток Нила, — по представлениям древних греков эти животные водились только в Ниле. Евтимен составил описание осмотренного побережья, до нас не дошедшее.
Фокейцы в Западном Средиземноморье
Во второй половине VIII в. до н. э. в Западном бассейне Средиземного моря появились торговые, а в VI в. до н. э. и военные суда ионийцев-фокейцев, жителей малоазайского г. Фокеи, которые представляли подлинный авангард «великой колонизации» Западного Средиземноморья. Именно фокейцы организовали регулярное сообщение от Сицилии или из Неаполитанского залива через Балеарские и Питиузские о-ва к крутому мысу Нао на восточном берегу Пиренейского п-ова (38°45′ с. ш., 0°14′ в. д.). Крайней фокейской колонией была Менака, на юго-восточном побережье Испании, к востоку от Малаги.
Вероятно, в конце VII в. до н. э. фокейцы обследовали берега Лионского залива и удачно выбрали для основания колонии район Массалии, открыв перед этим устье Роны (возможно, вторично после финикийцев). Не выяснено, откуда и как проникли туда фокейцы. Следовали ли они вдоль побережья Тирренского и Лигурийского морей от Неаполитанского залива или предпочли путь от Сардинии через Корсику к западному участку Лазурного берега — к подножию Приморских Альп? (Древние греки употребляли множественное число «Альпы» для обозначения всей горной цепи, а единственное «Альп» — для отдельных перевалов.) Второй путь более вероятен, так как на северо-востоке Сардинии, в районе г. Ольбии, найдены древнегреческие сосуды и ионийская надпись VI в. до н. э. Но в таком случае фокейцы открыли и пролив Тафрос (Бонифачо), отделяющий Сардинию от Корсики. Поселок Массалия вырос в крупный город, главный центр эллинской культуры в Западном Средиземноморье. Он стал базой для дальнейшего исследования и колонизации берегов Испанского Леванта (Востока) за мыс Нао и до Менаки. Хотя Гекатей и Геродот не верили фокейцам, но только благодаря им до нас дошли сведения о побережье Пиренейского п-ова за Столбами и о Касситеридах.
Около 630 г. до н. э. мореход с о. Самос по имени Колей пересек (по Геродоту, якобы невольно — гонимый ветром) весь Западный бассейн Средиземного моря, прошел Гибралтарский пролив и достиг Тартесса. Геродот добавляет, что самосцы были там первыми из эллинов и поэтому, вернувшись назад, извлекли неслыханную прибыль от продажи тартесских товаров. Ученые XX в., признавая, как правило, факт плавания Колея через пролив к Тартессу, полагают, что оно не было случайным, как считал Геродот. Колей туда стремился сам, собрав, возможно, необходимые сведения у своих менее удачливых неведомых предшественников.
Греческие мореходы в Адриатике
Вероятно, не позднее V в. до н. э. фокейцы проникли через пролив Отранто на север и обследовали оба берега Адриатического моря, вдоль которых, как выше указывалось, до них ходили дорийцы. Фокейцев больше привлекло восточное далматинское побережье Адриатики, где они могли выгодно сбывать коренным жителям, иллирийцам, свой основной продукт — вино — и получать от них янтарь. Иониец Гекатей Милетский довольно отчетливо представляет себе это побережье. Сведения о местах добычи янтаря, которыми располагал Геродот, вызывали у него скептическое отношение: «Я… не верю в существование реки… [Висла], которая впадает в Северное [Балтийское] море (откуда, по рассказам, привозят янтарь)… несмотря на все мои старания, я не мог ни от одного очевидца узнать подробности об этом море на севере Европы» (III, 115).
Фокейцы успешно продвигались и вдоль западного берега Адриатического моря и достигли дельты По, рукава которой переплетаются с низовьем апеннинской р. Рено. Здесь к западу от обширного озера-болота Комаккьо, на левом берегу Рено, они захватили этрусский г. Спину и стали хозяевами моря. Однако уже в IV в. до н. э. на Адриатическом море господствовали не ионийцы-фокейцы, а дорийцы-сиракузцы. Именно они основали на его западном берегу Анкону, а на северо-западном, между дельтой По и устьем Адидже, — Атрию (Адрию), которая и дала имя всему морю, скорее всего потому, что была тогда для греков самым дальним пунктом на этом Верхнем море.
Некоторое представление о далматинском побережье между 43° и 45° с. ш. дает работа грека Псевдо-Скилака, составленная около 330 г. до н. э. Он перечисляет несколько островов к северу от о. Корчула, в том числе Хвар и Брач, ряд колоний на берегу и среди них Ядера (Задар), а также о-ва Паг, Црес, Раб и Крк, объединяя их с более мелкими в Янтарный архипелаг. В вершине Риекского залива, который они «запирают», заканчивался Янтарный путь.
Греки у берегов Черного и Азовского морей
Греческий миф (в обработке Пиндара, поэта V в. до н. э.) приписывает открытие Понта (Черного моря) аргонавтам — морякам корабля «Арго» во главе с фессалийским царевичем Ясоном. За одно-два поколения до Троянской войны (т. е. в XII в. до н. э.) они якобы проникли из Эгейского моря через пролив в Понт и прошли вдоль всего его южного берега до Колхиды за золотым руном. Теперь доказано, что миф об аргонавтах менялся в течение I тысячелетия до н. э. в зависимости от хода греческих открытий в Черном и Адриатическом морях и что в древнейшей версии этого мифа нет никаких признаков знакомства с Понтом или частью его побережья.
Скептически настроенные ученые не находят даже намека на Понт ни в «Илиаде», ни в «Одиссее». Нет вообще данных о плаваниях греков вдоль берегов Черного моря ранее VIII в. до н. э., когда началась «великая колонизация». Вполне возможно, однако, предположение, что и до этого греческие мореходы, купцы-пираты, плавали там и знакомились с приморскими племенами. Они вели с «варварами» немой торг, если чувствовали себя недостаточно сильными, чтобы увести их в рабство или отнять ценное имущество.
Рассказы мореходов о северных (для греков) странах, изобилующих «плодами земными», скотом и рыбой, а главное, добыча, которую доставляли на родину удачливые купцы, привлекли внимание к Причерноморью в первую очередь ионийцев. Особенно выделился в этот период их малоазийский полис Милет: его граждане основали на берегах Понта более 70 поселений, часть которых превратилась в значительные города. В VIII в. до н. э. «пролагателями путей» в Черное море стали, вероятно, рыбаки, а за ними — скупщики металлов на южном, малоазийском берегу Понта. Рыбаки, вероятно, были также первыми греками, которые достигли Крыма и через Боспор Киммерийский (Керченский пролив) проходили в озеро Меотида — мелководное Азовское море — за красной рыбой. В VII в. до н. э. они посещали и кавказское побережье Понта.
Итак, на северо-восток от Эгейского моря греки двинулись не позднее VIII в. до н. э. Колонизация шла морем через черноморские проливы Геллеспонт, Пропонтиду и Босфор, которыми они выходили в Понт. Греки оберегали свои торговые пути и поэтому у входа и выхода из Геллеспонта заложили два контрольно-пропускных пункта, а на обоих берегах Босфора, у южного входа — два других, в том числе Византий (основан около 660 г. до н. э.). По Страбону (VIII, 3, § 6), опасаясь береговых «варваров», а также из-за сурового (сравнительно с Элладой) климата Причерноморья греки сначала назвали море Негостеприимным (Аксинский Понт), но затем переименовали его в Гостеприимное (Евксинский Понт).
Ионийцы за Босфором распространялись на север и восток. Обогнув п-ов Пашаэли, они продвинулись на север вдоль фракийского берега Черного моря, основав в начале VI в. до н. э. ряд торговых факторий (две из них, Томы и Истрия, к югу от дельты Дуная, выросли в значительные колонии) и открыли низовья Истра. Но только через много поколений античные ученые отождествили его с р. Дунай, пересекающей всю Центральную Европу.
Поток эллинских переселенцев шел и дальше, на северо-восток. За Дунаем милетцы достигли устьев рр. Тирас (Днестр) и Борисфен (Днепр), по которым их изделия шли в глубь Восточной Европы, а обратно к Понту — ее продукты. У входа в Днепровский лиман, на островке Березань, в VII в. они поставили торговую факторию Борисфениду, древнейшее греческое поселение в северном Причерноморье, в VI в. основали в устье Гипаниса (Южного Буга) Ольвию, а на берегу Днестровского лимана — Тирас. Двигаясь оттуда на юго-восток, милетцы открыли заливы Тендровский, Каркинитский, Каламитский и лежащий между ними, далеко выдающийся в море Тарханкут, западный выступ Крыма, а за ним — Крымские горы [71]. Мореходы шли на восток-северо-восток у их подножия вдоль южного берега Крыма до Керченского п-ова и на подступе к нему в VI в. до н. э. основали Феодосию, а у Керченского пролива — пять пунктов, в том числе Пантикапей (Керчь). На берегах Таманского п-ова, где жили земледельцы-синды (одно из меотийских племен), ионийцы заложили ряд поселений, в том числе Гермонассу (Таманск) и Фанагорию, близ дельты Кубани (около 540 г. до н. э.). Тогда же они открыли южные и восточные берега Азовского моря, где обитали другие племена меотов (земледельцы и рыболовы), вступили в Таганрогский залив и достигли устья р. Танаис (Дон).
