Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. - Денис Г. Хрусталев
Конфликт, видимо, произошел во время восьмидневного пути, так как в Киеве они были еще едины. Его сложно реконструировать, но, судя по всему, речь должна была идти о перспективах кампании, в которую Мстислав втянул других. Далее «волынская» Повесть более ничего не сообщает ни о киевлянах, ни о черниговцах; собственно, как и о ходе боя; зато много места уделяет описанию доблести Даниила Романовича. Волынский князь вместе со своими ближними боярами Семьюном Олюевичем и Василько Гавриловичем атаковали монголов в первых рядах. Василько погиб – «сбодену бывшю»; Даниил был ранен в грудь, но не заметил ущерба и продолжил бой. Рядом «крепко бился» Олег Святославич Курский, относящийся вообще-то к черниговским князьям. В итоге волынский полк не выдержал и побежал вместе со своим предводителем Даниилом. Особо отмечено превосходство монгольских лучников («Данил, видив яко крепцеиши брань належит в ратных, стрельцем их стреляющим крепце, обрати конь свои на бег»). Степняки долго гнали побежденных и даже дошли «до Новагорода Святополчьского», то есть Святополча (Витичева) у брода на Днепре в 50 км южнее Киева. Таков рассказ «волынской» Повести[97].
Видно, что это очень личные впечатления. Скорее всего, самого Даниила Романовича. Причем они не сверены с другими источниками. Молодой княжич не был допущен в узкий круг старейших князей, посвященных в тонкости плана кампании, не участвовал в переговорах с монголами, не принимал решения о начале и не владел ходом боя. Он ничего не знает о судьбе киевлян и черниговцев. Даже про Мстислава Мстиславича ничего не знает. В бою он встретил Олега Курского и только. А затем бежал. Судя по изложению, битва не была затяжной.
«Киевская» Повесть представляет другой взгляд на произошедшее. Князья «заидоша за Калак реку», разбили стан и послали «в сторожах» Яруна с половцами. Некий Ярун уже упоминался в летописи в 1216 г. в качестве воеводы Мстислава Мстиславича. Возможно, это одно лицо, так как из «волынской» Повести известно, что именно галицкий князь был в авангарде. Собственно Мстислав Мстиславич в этом рассказе о сражении не упоминается. Проводится мысль, что всему виной неверные действия Яруна. Воеводу послали «в сторожах», а он ввязался в бой и был сметен лихой монгольской атакой вместе с половцами: «…и заидоша за Калак реку, и послаша в сторожах Яруна с Половци, а сами станом сташа ту. Тогда же Ярун съступися с ними, хотя битися, и побегоша не успевше ничтоже Половци назад, и потопташа бежаще станы русскых князь, не успеша бо исполчитися противу им; и съмятошася вся, и бысть сеця зла и люта».
Этот взгляд разительно отличается от рассказа молодого волынского княжича, вовлеченного в саму битву и неспособного к тактическому обзору. Впечатление, что наблюдают с холма: вот умчался вдаль разъезд, кажется, с Яруном; вот туча стрел и бегущие в ужасе половцы, сметающие костры, шатры и коновязи войскового стана; вот орды косматых монгольских всадников наседают на едва исполчившиеся русские полки; хаос, бег, отступление. Но киевляне не дрогнули. Многоопытный Мстислав Романович обороняется в укрепленном лагере на высоком берегу Калки: «Мьстиславъ же, Кыевьскыи князь, видя се зло, не движеся с места никамо же; стал бо бе на горе над рекою над Калкомь, бе бо место то камянисто, и ту угоши город около себе в колех, и бися с ними из города того по 3 дни».
Монголы бросились в погоню за отступающими в беспорядке русскими. И гнали их, как утверждает Повесть, до Днепра. Вместе с Мстиславом Киевским было еще два князя: его зять Андрей и Александр Дубровецкий. Для блокады их лагеря монголы оставили осадный корпус во главе с Чегырканом и Тешуканом, а также бродников с воеводой Плоскиней: «Ини же Татари поидоша по русскых князих, бьюче до Днепря; а у городатого оста 2 воеводе Цегыркан и Тешюкан на Мьстислава и на зяти его на Андрея и на Ольксандра Дубровьцьскаго: беста бо 2 князя с Мьстиславом. Ту же и бродници с Татары быша, и воевода Плоскына…»[98]
После трехдневного обложения сидельцев уговорили сдаться ради выкупа («на искуп»). Гарантом их безопасности выступил Плоскиня, который целовал крест, что никто не пострадает. Но обманул. Как только княжичи сдались, их связали и передали монголам. Остальных вырезали. Спаслись единицы. Плененных князей, согласно «киевской» Повести, предали страшной смерти: монголы положили на них доски, а сами сверху сели обедать («а князи имъше, издавиша, подъкладъше под доскы, а сами верху седоша обедати, и тако живот их концяша»).
Мстислав Мстиславич, переправившись через Днепр, увел с собой лодки, оставленные воинами, чем, как настаивает «киевский» рассказчик, предостерег переправу врагов на западный берег. В ходе погони степняки перебили шестерых князей: «Святослава Яневскаго, Изяслава Ингворовича, Святослава Шумскаго, Мстислава Черниговского с сыномь, Гюргя Невежскаго». О простых воинах сказано, что лишь каждый десятый вернулся домой. Причем в ограблении беглецов активное участие приняли половцы: «а иныхъ Половци побиша ис коня, а иного ис порта». Это, вероятно, те, что перешли на сторону монголов после разгрома Юрия Кончаковича.
«И тако за грехы наша бог вложи недоумение в нас, и погыбе много бещисла людии; и бысть вопль и плачь и печяль по городом и по селом»[99].
* * *
Как ни странно, но отдельных исследований, посвященных ходу сражения на Калке, не так и много. Обычно это несколько строк в большом обзоре или популярная брошюрка. Зачастую это пересказ Повести (как у Н. М. Карамзина или С. М. Соловьева) или пастиш, заполненный штампами, достойными отдельного расследования.
Прежде всего, хрестоматийным считается тезис о том, что русские были специально увлечены монгольским отступлением. Прямых указаний к этому в Повести нет. Князья занимали западный берег Днепра у самой удобной переправы, блокируя возможное преодоление реки монголами. Но они оставили эту позицию в поисках открытого сражения – они изначально собирались идти в степь. В Повести нет указаний на то, что в пути они подвергались нападениям монгольских отрядов, которые как бы завлекали их. Известно, что
