Лорин Батлер - Просто пришла любовь…
Официантка принесла заказ, и они, занявшись едой, на какое-то время замолчали. Интуиция подсказывала Клеменси: когда Ленард узнает, что она забеременела, он наверняка почувствует себя виноватым. Такой уж это человек.
С другой стороны, новость о ее интересном положении могла бы стать для него сродни грому с ясного неба… Нет уж, лучше пока помолчать.
Клеменси ела без всякого аппетита, и ее апатия не укрылась от Ленарда, который вдруг сказал:
— Если не ошибаюсь, прошел уже почти год, как не стало твоего отца? Может быть, поэтому ты выглядишь сейчас несколько напряженной и… грустной?
— Возможно. — Она глубоко вздохнула и предложила: — Давай поговорим о чем-то более веселом. Не возражаешь? Отложим все животрепещущие проблемы на несколько месяцев…
Ленард пожал плечами.
— Как скажешь, дорогая. Твое желание для меня — закон.
11
Клеменси сидела на веранде старого родительского дома и потягивала прохладный лимонад. Итак, я собираюсь стать матерью, в которой уже раз задумалась о своем положении она и погладила живот. Десять недель. Она рассказала обо всем Кэрри, но ни словом не обмолвилась о своей тайне мужу. В какой-то мере Клеменси чувствовала себя виноватой, но в гораздо большей степени ощущала тревогу, которая не покидала ее ни на минуту.
Да, Ленард должен узнать правду. Но когда, каким образом лучше сообщить ему новость? Дата их годовщины приближалась с неумолимой быстротой. Осталось каких-то девять недель. От одной мысли о завершении сделки ее сердце начинало биться учащенно.
Она услышала шум автомобиля, а через несколько минут увидела подъезжавший к дому зеленый «ягуар» мужа.
— Билл сказал, что я могу найти тебя здесь, — сообщил Ленард, выходя из машины.
Джинсы и легкая голубая рубашка необычайно шли ему, и Клеменси невольно залюбовалась этим красивым мужчиной, который является ее мужем. Пока является.
— Да, я сказала Биллу, что побуду здесь какое-то время. — Клеменси взглянула на часы. — Ты сегодня освободился довольно рано. Я думала, засидишься в офисе, по крайней мере, до шести.
— Уже к четырем часам я умудрился разделаться со всеми делами. — Ленард присел подле Клеменси на ступеньку. — Итак, какие же заботы привели тебя сюда?
— Просто захотелось отвлечься, расслабиться… подумать. — Она пожала плечами и улыбнулась. — Даже не знаю, что сегодня надеть на эту вечеринку… на этот прием.
По правде говоря, Клеменси совсем не хотелось идти сегодня куда-нибудь, да и чувствовала она себя неважно.
На какой-то миг между ними воцарилось молчание, которое нарушил Ленард.
— Ты стояла на этой веранде, вот на этих же самых ступеньках, когда я впервые увидел тебя. Помнишь?
— Конечно, помню. — Клеменси улыбнулась. — Я была тогда ужасно неуклюжей, застенчивой девчонкой, правда?
— У тебя была очаровательная улыбка. — Глаза Ленарда задумчиво остановились на ее лице. — Она и сейчас такая же. Сколько тебе было тогда? Кажется, тринадцать?
— Да. — Она утвердительно кивнула. — Я увидела тебя в первый же день, когда мы с отцом переехали сюда. Тогда же я впервые увидела своего деда. Они с отцом долго были в ссоре, даже не знаю из-за чего. Может, отец уже тогда играл на деньги? А помирились они только после смерти мамы. — Клеменси взглянула на Ленарда. — Подумать только, ведь, если бы между отцом и дедом не возникло разлада, я родилась бы в этом доме, и мы с тобой могли встретиться гораздо раньше. Например, ты качал бы меня на своем колене…
— У вас здорово работает фантазия, миссис Рейнер, — Ленард усмехнулся, — но в данном случае она не вызывает у меня восторга, потому что напомнила мне неприятные слова Беатрис о том, что я, женившись на тебе, просто «совратил младенца».
— Знаешь, разница в пятнадцать лет не так уж и значительна, — буркнула Клеменси, раздраженная упоминанием Беатрис. — Я имею в виду, что это не слишком ощущается в том возрасте, которого мы с тобой достигли.
— О да, ты достигла весьма почтенного возраста! Почти догоняешь меня! — Ленард рассмеялся. — Милая, ты только задумайся: тебе же всего двадцать три…
— Да, но я уже женщина… А в тринадцать была еще ребенком.
— Действительно, ты уже женщина. В полном смысле слова. — Он оглядел ее жадными глазами и улыбнулся. — В тот день, когда я впервые увидел тебя на этой веранде, у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь мы станем мужем и женой.
— Но что же все-таки ты подумал обо мне в тот день? — нетерпеливо спросила она.
— Подумал, что ты неуклюжий долговязый цыпленок, бегающий в школу. — И он, расхохотавшись, добавил: — И что у этого цыпленка обворожительная улыбка.
Ленард нежно поцеловал ее за ухом, но даже этот легкий как перышко поцелуй мгновенно возбудил Клеменси, и Ленард это безошибочно почувствовал.
— Ведь я иногда все еще возбуждаю тебя… не правда ли? — Он вдруг торопливо взглянул на часы. — Чуть не забыл! К сожалению, Клеменси, я вынужден тебя покинуть: мне надо обязательно подписать распоряжение по зарплате для рабочих…
Когда Ленард уехал, Клеменси долго вспоминала, как он целовал, обнимал ее… Может быть, еще не все потеряно?
С наслаждением вдыхая душистый запах лета, Клеменси подумала о том, что должна сообщить Ленарду о ребенке, и как можно скорее. Может быть, даже сегодня.
Да, вдруг решила Клеменси, Ленард узнает всю правду именно сегодня вечером, когда мы вернемся с приема.
Подкрасив губы, Клеменси надела темно-синее платье, которое безукоризненно сидело на ее еще стройной фигуре.
Она взглянула на золотые наручные часы — подарок Ленарда — и увидела, что стрелки показывают четверть седьмого. На прием, устраиваемый в загородном клубе, надлежало явиться к семи, а дорога туда займет не менее получаса.
Ленард вошел в спальню как раз в тот момент, когда Клеменси безуспешно пыталась застегнуть ожерелье.
— Секундочку, дорогая, я помогу тебе. — Он подошел и ловко справился с застежкой. — Ты выглядишь фантастически.
Прикосновение его пальцев к коже, ласковый голос внезапно вызвали у Клеменси всплеск необузданной чувственности. Она едва не задохнулась, когда Ленард обнял ее, резко притянул к себе и жадно поцеловал в губы.
Солнце уже садилось, и было похоже на огромный апельсин, в оранжево-красном сиянии которого купалось все на земле — дома, трава и деревья, люди… Для Клеменси весь мир в эту минуту вдруг превратился в живое феерическое полотно, создаваемое незримым художником-фантастом, творцом-великаном. И этот фантастический, блистающий мир точь-в-точь гармонировал с ее сегодняшним настроением.
Прием, на который их пригласили, давался в честь полувекового юбилея большого загородного клуба. Билеты на мероприятие разошлись все до единого, о чем свидетельствовала заполненная до отказа огромная автостоянка перед фасадом клуба.
Ленарду с трудом удалось найти свободное место, и, выйдя из «ягуара», они направились по парадной лестнице в дом, где сверкало море огней и лилась музыка.
— Рад видеть вас, Клеменси.
Это был голос Джерри Мэйфлауэра. Личный помощник Ленарда подлетел к ним, едва они успели войти в зал для приемов. Он нежно поцеловал Клеменси в щеку, и губы Ленарда скривила сардоническая усмешка.
Клеменси глазами поискала в толпе свою лучшую подругу, хотя Ник и сказал, что у них, по всей вероятности, с поездкой в клуб ничего не получится.
Ленард принес ей бокал сухого белого вина. Клеменси не стала отказываться: он не должен догадаться, почему она теперь избегает употреблять алкоголь. Однако стоило Ленарду отвернуться, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, как она тут же поставила бокал на столик.
— Надеюсь, ты не увлекаешься алкогольными напитками?
Услышав за спиной игривый голос, Клеменси немедленно обернулась и воскликнула:
— Кэрри! А я уже подумала, ты не сможешь приехать!
— Мать Ника согласилась посидеть с Эдвином пару часиков, и вот мы здесь. Признаться, мне чертовски хотелось выбраться из дому. Я нигде не была уже целых два месяца.
— Как поживает малыш? — вмешался в диалог подруг Ленард.
— Он-то замечательно, а вот я из-за него уже целую вечность не могу выспаться, — шутливо пожаловалась Кэрри.
Ленард улыбнулся.
— И все равно ты выглядишь замечательно.
— Признаюсь тебе честно, Клеменси, я влюблена в твоего мужа, — сказала Кэрри и демонстративно обняла Ленарда.
— Я это уже давно подозревал, Кэрри, — не остался в долгу он, — и, кстати, испытываю к тебе такое же чувство… Но к чему же все это может привести? — лукаво полюбопытствовал Ленард.
— К двум вещам. — Кэрри с улыбкой взглянула на подругу. — Во-первых, я уже попросила Клеменси быть крестной матерью нашего малыша… А сможешь ли ты, Ленард, стать его крестным?
