Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 2
Так что здесь, где мы стоим, раньше была каменистая (или, наоборот, хлипкая) холодная сырая пустыня, населенная видавшими виды полярными животными. А теперь? Наши знакомые мыши и полевки, лисы и зайцы… Вот след лося, который никогда не был любителем тундры. Дятел тут, а с ним и сойка, и рябчик, и многие другие.
Есть и лемминги. Кроме истинно лесного лемминга, не упомянутого в предыдущей главе, в северных лесах, окаймляющих Арктику и Субарктику Старого и Нового Света, живут настоящие (4-10 видов), копытные (4 вида) и болотные (2 американских вида) лемминги. Живут не всегда и не везде, и их не считают здешними. Их место там, впереди, в тундре. И если в лесу их положение незначительно, малозаметно, малопонятно, то там оно почетно.
Александр Федорович Миддендорф, русский ученый и путешественник прошлого века, поразился: до чего же все просто в тундре! Небольшое число видов животных соединено ясными, удобными для понимания экологическими связями. Тундра – своего рода наглядное пособие для изучения взаимоотношений в животном мире.
Радужные сполохи северного сияния заливают замершую равнину. Крадется песец. Белый, он не виден, лишь косая тень причудливо струится по снежным наметам. Вдруг короткий прыжок, какая-то возня и звук, похожий на скрип ржавого замка, только потоньше…
Отощавший за зиму олень небрежно долбит копытом наст, но вдруг принюхался, фыркнул – и хлоп! – придавил. Подбирает что-то губами, хрумкает…
Тундры Старого и Нового Света, полярные острова – родина копытных леммингов. Это единственные грызуны, которые, подобно зайцу беляку, линяя к зиме, регулярно меняют свою летнюю серо-бурую шерсть на белую. К зиме сильно разрастаются и когти на средних пальцах передних лап, образуются вильчатые «копытца», которыми зверьки с большим успехом, чем другие, некопытные, лемминги, роют ходы в мерзлом грунте и твердом насте.
Скачет по сугробам горностай. И вот ринулся в снег, нырнул, как в воду. Там, внизу, возня, но скоро зверек снова на снегу, а в зубах – добыча…
А когда вечерело, белая сова, мягко махая крыльями, пролетела и пала… Поднялась, неся что-то в когтях.
Что? Догадаться нетрудно: три хищника и один парнокопытный поживились леммингами. Поживились и проиллюстрировали простоту тундровых взаимоотношений, основанную на одинаковости вкусов.
Да, лемминги нужны в тундре всем. Когда много леммингов, много песцов, горностаев. И самка песца, случается, вскармливает по 18 детей! Когда мало леммингов, среди песцов ни любви, ни брачных игр, и многие не выводят детей. А бывает, что народившихся, слепых и беспомощных, бросает мать и уходит.
Когда много леммингов, и сова сыта. Когда мало леммингов, нет от нее покоя ни гусям, ни другим птицам. И охотник с ружьем, ожидающий пролетных уток, бывает, не выстрелит ни разу. Биологическая цепь уже оборвана в северных краях, где из-под когтистых совиных лап летят утиные перышки.
Такова роль леммингов.
Невидными или незаметными их не назовешь. Тельце длиной с небольшую ладонь (лесные и болотные лемминги поменьше), с маленьким хвостиком. Желтоватые, ржавые, коричневые, черные пятна. Один из настоящих леммингов, норвежский, так и зовется «пеструшкой».
Некоторые из настоящих леммингов к зиме белеют, но немногие. Копытные лемминги зимой белоснежные, пушистые. Они и вообще более совершенны: у них копыта! Конечно, не настоящие, а все же копыта, разросшиеся к зиме и раздвоившиеся на концах средние когти передних лап. С таким вооружением рыть не в пример легче.
Несмотря на малую величину, лемминг выглядит зверьком основательным, не то что прыткая мышь. Он оставляет на снегу изрядные следы, которые кажутся несоразмерными, но их секрет прост: шерсть вокруг ступни лемминга растет широко.
Глаза у него малы и невыразительны, ушей почти не видно.
Тундра и каменистые горбы сопок еще хранят зелень, но холодное небо уже раз-другой одарило землю истерической щедростью снежных зарядов: бешено вертясь, липкие хлопья летели, летели, летели… И вот явилась зима. Сильный ночной снегопад надолго укрыл землю. Угрюмый, холодный, враждебный мир остался наверху.
Зима для всех мачеха. Ей не рады даже такие прославленные полярники, как белый медведь, морж, тюлень, пингвин. Но лемминг – один из немногих на земле зверей, кому зима заботливая мать. Шубка у лемминга достаточно теплая, чтобы не замерзнуть под сугробом, отличное умение свободно там передвигаться и, наконец, запасы пропитания, которые не испортятся в природном холодильнике. Огромные грибы-подберезовики, на севере их червь не берет, не сгнили, не упали, а заледенели, занесены снегом. И крепким листочкам морошки и их ягодам, мху, лишайникам что от мороза сделается?! Они ничуть не теряют вкуса. В крайнем случае пригодна на обед и душистая кора березок.
Бесконечная полярная ночь. Свищет пурга над тундрой. Кто сумел уйти, улететь, тот ушел, улетел… А кто остался… Тощие, похожие на тени, звери. Редко когда удается раскопать глубокий сугроб и поживиться леммингом… А леммингам хорошо! В снеговом дворце бесчисленные ходы и галереи, каждая из которых как раз та сказочная речка с кисельными берегами.
В марте у леммингов уже выводки. Март на севере не тот, что в Подмосковье. Морозы люты, и солнце неохотно и ненадолго кажет лик свой из-за линии горизонта. Под снегом, конечно, тоже не слишком тепло. Но для новорожденных готовы гнезда. До марта, на досуге, лемминги строили. Материал тут же: сухая осока и прочная трава, мох, лишайник, надранное лыко. Сплели под сугробом шар сантиметров двадцать в диаметре – внутри мягко и температура уже не снеговая. И довольно крепкий шар: тяжесть сугробовой толщи нескоро его сплющит. Тут через месяц вырастают дети первого из тех 2-4 пометов, которые лемминги приносят каждый год.
Весна… Ручьи первым делом устремляются в зимние норы леммингов. Приходится срочно эвакуироваться, но куда? Снег оседает. Обвалы…
Хорошо, если тундра каменистая, она быстро подсохнет, а кто бедовал по весне в настоящей тундре, на вечной мерзлоте, тот знает, какая она бывает хлипкая и непроходимая. Кочка, сучок какой – всякая спасительная опора годится леммингу в половодье. Многие гибнут от воды, если не успеет до них добраться хищник. Но многие целы!
И опять тонкий писк откуда-то из-под корней – малыши!
Это год «пика» численности леммингов. Такие годы, когда грызунов бывает великое множество, повторяются периодически, с четырехлетними и другими интервалами. Не только ученые, но и охотники давно уверовали в эту цикличность и, зная о ней, составляют свои планы.
К концу лета леммингов столько, что, как говорят, ни пройти, ни проехать: они и человека порой встречают грудью, готовые биться до конца. Настоящие хозяева тундры!
Но уж очень много хозяев. Не выдерживает тундра. Местами видны выеденные начисто травы и мхи, словно пролысины на спине старого зверя. И тогда приходит беспокойство. Озабоченные зверьки, забыв об осторожности, снуют туда-сюда. И, будто сговорившись, все двигаются в одном направлении… Миграция леммингов. Загадочное и впечатляющее явление!
Идут. Сначала одиночки, потом редкие группы, потом – разреженный поток. При небольших миграциях заселяют окраинные леса, горы. Но бывают миграции грандиозные, когда поток грызунов ничто не может остановить: ни подходящее для поселения место, ни река, ни деревня, ни город, ни речной залив. Гибнут, но идут.
Куда идут? Неизвестно. Почти все участники большой миграции, как правило, гибнут. Но кто задал им это направление и приказ идти во что бы то ни стало?
В степях и пустынях
…Не все лемминги ушли из тундры. Некоторые не оставили обжитых нор. И на бескормице готовятся к новой зиме…
У тундры две сестры – степь и пустыня. Многие находят, что они весьма схожи: у всех бескрайние горизонты, у всех трех то ледяная либо знойная скупость, то щедрость, граничащая с расточительностью.
Степь и пустыня, отделенные от своей суровой сестрицы лесами, горами, долами и морями, располагаются рядом, так что иной раз не отличишь, где кончается одна и начинается другая. Оттого у них много общего.
Во-первых, сухость. Нечего говорить о безводности пустыни, все ее и так за это проклинают. Но ведь и степь недалеко ушла: 20 сантиметров годовых осадков на просторах пампы, прерий, азиатских степей. Это ведь такая малость, воробью не напиться.
Во-вторых, жара. В Каракумах и в Сахаре почва разогревается до 70-80 градусов, что практичные путешественники издавна использовали для быстрого приготовления печеных яиц. В степях, правда, земля не столь горячая, но плюс 40 в тени не редкость.
В-третьих, холод. В тех же самых раскаленных Каракумах зимой минус 30, а в степях за Уралом бывает и минус 50.
