Уильям Лоуренс - Люди и атомы
Уже в сентябре 1939 г. немецкие ученые объявили, что производство тяжелой воды может стать необходимым для их военной программы. В мае 1940 г., после вторжения немцев в Норвегию, английское Министерство по вопросам экономической войны получило тревожные сообщения о том, что немцы дали руководству фирмы «Норск Хайдро» указание увеличить производство тяжелой воды до 1360 килограммов в год. В 1942 г. поступили сведения о том, что Германия вновь приказала увеличить производство до 4536 килограммов.
Эти шаги Германии требовали немедленных ответных действий. К этому времени английские ученые были уверены, что, имея в достаточном количестве тяжелую воду и уран, они смогут пустить в ход котел цепной реакции.
Так как немцы запретили вывоз урана из Чехословакии, стало очевидным, что они намеревались построить атомные реакторы с целью производства плутония для атомных бомб или применения в качестве двигателей подводных лодок.
Об этом Министерство по вопросам экономической войны доложило силам Сопротивления — союзнической организации, которой было поручено координировать действия движения Сопротивления в оккупированных странах при поддержке местного населения.
Один из участников норвежского Сопротивления, который 17 марта 1942 г. захватил норвежское каботажное судно «Галтзунд» и переправился на нем из Норвегии в Абердин, довольно хорошо знал окрестности Веморка и был знаком с некоторыми из инженеров «Норск Хайдро». Его звали Эйнар Скиннарланд.
Капитана Скиннарланда, или просто Эйнара, как его звали в то время, наскоро обучили и, дав точные инструкции, сбросили 28 марта на парашюте в Телемарке. Начиная с этого дня он принимал постоянное участие в операциях, связанных с тяжелой водой.
На следующий месяц была создана десантная группа, которую должны были выбросить на помощь Эйнару, но сначала этому мешала плохая погода, а затем увеличилась продолжительность дня, и ночные полеты пришлось отложить до осени.
В июле 1942 г., получив новые тревожные сообщения, Управление Военного министерства обратилось к командованию союзных войск с просьбой совершить нападение на Веморк. Оно настаивало на том, чтобы эти действия были проведены без малейшего промедления.
Тогда командование союзных войск попросило силы Сопротивления выделить небольшую группу людей, которые могли бы служить проводниками и собирать разведывательные данные, необходимые для совершения диверсионного нападения на завод. Само нападение должно было быть осуществлено позднее войсками союзников, которые будут доставлены на планере.
«С самого начала было ясно,— гласило официальное английское сообщение,— что операция крайне опасна. Из всех стран Норвегия наименее удобна для посадки планера. Там мало посадочных площадок, горы — скалистые и неприступные — теснятся друг к другу, пересеченная местность создает воздушные ямы и атмосферные течения. Погода осенью 1942 г. была ужасной».
К списку трудностей следует добавить и то, что завод «Норск Хайдро» находился на вершине высокой скалы, возвышающейся над прекрасной долиной Лунной реки, и был неприступен с фронта и флангов, находясь под надежной охраной немецкого гарнизона.
Единственный возможный подход был с тыла.
Для этого надо было высадиться на высоком плато, по крутой горе спуститься в долину и затем снова вскарабкаться на отвесную скалу. Разумеется, высадку следовало совершить за много километров от долины, в пустынной части заснеженных гор.
Командование силами Сопротивления выделило передовой отряд из двух офицеров и двух унтер-офицеров норвежской роты Линя. Она была названа так в честь капитана Мартина Линя, норвежского солдата, убитого 27 декабря 1941 г. в бою при высадке десанта в Маалой.
Руководителем отряда был Йенс Антон Поулсон. В группу входили Арне Кьелструп, Клаус Хельберг и Кнут Хаугланд (который впоследствии приобрел всемирную известность, проплыв на прославленном плоту «Кон- Тики» через Тихий океан). Вскоре после высадки отряда к нему присоединился Эйнар, ставший радистом.
Кнут Хаугланд, с которым я имел удовольствие встретиться в Осло после окончания войны, принимал участие в четырех крупных операциях. Однако, когда я попытался выразить мое восхищение его подвигами, он с исключительной скромностью сказал:«Вы слишком
добры и переоцениваете мои заслуги. Я просто пытался делать то, что делали тысячи других во время войны».
Передовая группа получила кодовое название «Ласточка». Вслед за ней должна была прибыть группа подрывников, специально обученных для выполнения данного задания.
Две попытки высадить группу в сентябре провалились из-за сильной облачности. Наконец, в 23.30 вечера 15 октября 1942 г. «Ласточка» была выброшена па парашютах на склоне гор к востоку от Фьярефит в Сонгэдале вместе с оборудованием в виде контейнеров и свертков.
Отряду потребовалось два дня для того, чтобы собрать оборудование и разобраться в нем. Половину съестных припасов и оборудования, в которых не было острой необходимости, спрятали на «основном складе», к которому «Ласточка» должна была отступить после завершения операции.
Стояла чудесная погода, и на вершинах гор виднелись лишь небольшие участки, покрытые снегом. Но 21 октября началась сильная снежная буря, через несколько часов наступила настоящая зима, и земля покрылась снегом. Вскоре «Ласточка» двинулась в район операции.
Начальник отряда и Клаус Хельберг с полными рюкзаками отправились на лыжах в Халгедал, где, как они знали, была хижина. До наступления темноты они так и не смогли найти ее и лишь позже узнали, что хижину снесли. Сквозь туман и мглу им пришлось проделать обратный путь.
Оставшиеся двое безуспешно пытались установить радиосвязь с Лондоном. Топлива для печек не хватало, и поэтому им приходилось избегать горных троп, где нельзя было нарубить дров; они решили продвигаться через Сонгадал, где росли березовые леса и стояли хижины.
На следующий день 22 октября они начали свой трудный путь, надеясь, что при строгой экономии им хватит пищи на тридцать дней. Им было приказано не устанавливать связи с местным населением, за исключением крайней необходимости.
«На большой высоте,— писал Йенс в своем дневнике,— человек не может тащить на себе груз более тридцати килограммов». Так как оборудование состояло из восьми таких грузов, то каждому из четырех человек группы приходилось трижды в день проделывать один и тот же путь.
Местность сильно пересеченная, снег глубокий. Когда люди сходили с протоптанной лыжни, они проваливались в снег по колено. Было не холодно, и снег прилипал к лыжам. Протоптанную ими лыжню, которую они хотели сохранить для отступления, замело снегом. Озера, болота и реки плохо замерзли, и их приходилось переходить лишь в определенных местах. Лед был покрыт водой, и ноги все время были промокшими.
В связи с этим их дневные переходы были «огорчительно короткими», как писал в отчете начальник отряда. За день продвигались вперед лишь на несколько километров. В первый же день начальник сломал лыжную палку. Прошел целый месяц, прежде чем он смог сделать себе новую.
После двухдневного перехода достигли пустого крестьянского домика в Барунутене, где нашли мясо и муку и впервые после высадки досыта наелись. Здесь же нашли и санки.
Через шесть дней подошли к Рейнару. Начиналась населенная местность. Усталость брала свое. У Йенса на левой руке образовался нарыв, и ему приходилось держать руку на перевязи. В Англии в период подготовки все были в хорошей форме, однако огромная физическая нагрузка при скудном питании основательно вымотала. Суточный рацион состоял из четвертой части кусочка пеммикана *, двух горстей овсяной и пшеничной муки, четырех бисквитов, небольшого количества масла, сыра, сахара и шоколада.
Клауса послали назад в Барунутен, чтобы забрать из дома все съестное, которое он был в силах унести. Арне и начальник пошли вперед разведать дорогу. Радист Эй- нар остался, чтобы снова попытаться установить связь с Лондоном. Встреча членов группы была назначена на 3 ноября.
Клаус дошел до Барунутена и вернулся назад, проделав путь в восемьдесят километров в ужасных условиях. Как впоследствии заметил Йенс, «он подтвердил правильность старой пословицы: настоящий человек — это тот, кто идет, пока у него есть силы, и потом проходит еще вдвое больше».
Йенс и Арне ушли недалеко. Йенс провалился под лед, переходя через реку. Это с ним случилось уже во второй раз. На следующий день они вновь попытались перейти реку, но лед еще не окреп, и им пришлось повернуть назад. Уставшие, они вернулись в Реймар, где радист сообщил, что аккумуляторы сели как раз в тот момент, когда ему, наконец, удалось установить связь с Лондоном. Надо было менять планы, так как завершение миссии сейчас зависело от того, удастся ли достать новый аккумулятор
