Арутюн Улунян - Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)
Особую значимость для оборонной политики Софии начинали приобретать американские планы размещения ракетно-ядерного оружия на Балканах, в частности, в Греции и Турции. Болгарская сторона стала основным контрагентом своего главного союзника – СССР в деле решения проблемы поиска ответных шагов. В марте 1961 г. в окрестностях г. Самоков в обстановке исключительной секретности была размещена ракетная бригада, подчинявшаяся непосредственно Объединенному командованию ОВД. Летом 1962 г. около городов Карлово и Ямбол были расквартированы ещё две ракетных бригады, а недалеко от города Боровец находилось хранилище ядерных зарядов к ракетному оружию[236]. Советская сторона заботилась о соблюдении строжайшей секретности в вопросах, касавшихся размещения на болгарской территории ракетного оружия класса «земля-земля», о чём сообщала руководству болгарского оборонного ведомства весной 1962 г.[237]
Продолжавшееся противоборство между Белградом и Софией в конце 50-х гг. и начале 60-х гг выражалось как в форме пропагандистского соперничества, так и расширявшейся разведывательной деятельности друг против друга. Руководство Югославии испытывало опасения относительно планов и намерений не только Болгарии, но прежде всего СССР, в чувствительном для Белграда регионе страны – Вардарской Македонии, в случае возможного обострения ситуации на Балканах или советско-югославских отношений, что и обусловило сбор соответствующей информации по широкому кругу политических, экономических и военных вопросов на болгарской территории[238]. В свою очередь, болгарская сторона использовала этот факт в собственных интересах: для подчеркивания собственной значимости в глазах советского союзника. На состоявшемся 14-16 марта 1962 г. закрытом заседании Исполкома ЦК СКЮ, о котором было сделано только общее сообщение в югославской прессе, а вся конкретная информация рассматривалась как государственная тайна, партийно-государственное руководство вынуждено было заниматься вопросом взаимоотношений между составлявшими Югославию республиками из-за начавшегося кризиса федерации[239]. В ходе заседаний было принято решение о большей децентрализации государственного управления, что, в определенной степени, начинало сказываться и на проводившейся оборонной политике. Именно в это время фактически закладывались основы регионализации военно-административного управления вооруженными силами, которые распределялись пока в рамках военных областей. Однако республиканские органы власти всё активнее интересовались перераспределением федеральных и республиканских полномочий в пользу расширения последних[240]. Начинавшийся обостряться кризис межреспубликанских отношений мог серьезно повлиять и на региональные позиции ФНРЮ. Нестабильность болгаро-югославских отношений отражала как общие тенденции во взаимоотношениях Белграда и Москвы, с которой София демонстрировала свою солидарность, так и специфические черты, имея в виду постоянно поднимавшийся болгарской и югославской сторонами «македонский вопрос» и политизированные интерпретации его сути.
К концу 1962 г. начало активизироваться греческое направление внешней и оборонной политики Софии, что было во многом связано с попытками руководства Греции улучшить отношения с соседями по региону, входившими в Восточный блок. Афины были заинтересованы в получении моральной и дипломатической поддержки на Балканах в противовес Турции из-за продолжавших сохраняться и усиливаться противоречий по кипрскому вопросу. В декабре 1962 г. греческая сторона обратилась к болгарам со специальной нотой, содержавшей предложение провести переговоры по имеющимся между странами проблемам, в первую очередь, репарациям со стороны Болгарии после Второй мировой войны. София избрала тактику выжидания, однако падение правительства Г. Папандреу вследствие его разногласий с королём Павлосом и приход к власти служебного правительства во главе с П. Пипинелисом – известным греческим дипломатом заставили болгарское руководство действовать более активно. Ответ Софии синхронизировался по времени с начавшимися переговорами о частичном запрете ядерных испытаний и ослаблении международной напряженности.
Болгарское партийно-государственное руководство рассматривало взаимоотношения с соседней Грецией с учётом международной конъюнктуры и её оценок советской стороной. В то же время София пыталась использовать момент для реализации собственных интересов[241]. Реформирование болгарских вооруженных сил и их техническое переоснащение сопровождалось изменениями в военном руководстве, являвшемся частью партийной номенклатуры. Начавшиеся в начале 60-х гг. изменения в руководстве БКП являлись следствием внутрипартийных процессов, связанных с приходом в 1956 г. к власти в болгарской компартии Т. Живкова и постепенным уходом с политической арены бывшего главы Болгарии В. Червенкова, который в 1962 г. окончательно был выведен из высшей партийной номенклатуры и исключен из партии. Наиболее серьезные кадровые перестановки были сделаны 16 марта 1962 г., когда по инициативе усиливавшего свои позиции Т. Живкова на место министра обороны – генерала армии и члена политбюро болгарской компартии И. Михайлова, партийного и военного деятеля ещё со времён подполья, Коминтерна и советской эмиграции, откуда он приехал в Болгарию в июле 1945 г., пришёл не менее известный, но более молодой партийный и политический деятель Д. Джуров, проведший Вторую мировою войну в Болгарии и участвовавший в партизанском движении. В то же время он не был членом политбюро и был связан исключительно с военными делами. На пост начальника Генерального штаба 22 марта 1962 г. был назначен генерал-майор А. Семерджиев, сменивший генерал-лейтенанта И. Врачева. Следующая замена произошла в руководстве политического управления Вооруженных сил: генерал-лейтенант М. Мишев, сыгравший в своё время по поручению Кремля достаточно важную роль, когда происходила замена партийного руководителя В. Червенкова на Т. Живкова, также был удален со своего поста. На должность зам. министра по противовоздушной обороне и ВВС был назначен генерал-лейтенант С. Трынски, известный как партийный и партизанский деятель, который был репрессирован в годы правления В. Червенкова, а затем реабилитирован при Т. Живкове. Другим заместителем министра обороны стал И. Бычваров – генерал-полковник, хорошо известный в партийных кругах и относительно молодой функционер БКП. Он занял важную должность заведующего административным отделом ЦК БКП, т. е. партийного куратора военного министерства, военизированных ведомств, включая МВД, а также правоохранительных органов. Одновременно политбюро ЦК БКП приняло специальное секретное решение «Основные положения о работе, правах и обязанностях МВД и его органов на местах»[242], суть которого сводилась к усилению роли этого государственного института в деле контроля над обществом. Укрепление режима в данном случае имело непосредственное отношение к проблемам обороны в целом. Не случайным поэтому было и то, что политическая составляющая оборонной политики ОВД на Балканах интерпретировалась советской стороной с учётом внутриполитических изменений в государствах полуострова. В этой связи Главнокомандующий Объединенными Вооруженными Силами Организации Варшавского Договора маршал СССР А. А. Гречко заявлял осенью 1962 г. о том, что «победа в большинстве балканских стран народно-демократического строя коренным образом изменила политическую обстановку на Балканах в пользу лагеря социализма. Но империалисты предпринимают отчаянные попытки восстановить здесь прежнее господство и поэтому осуществляют ряд практических мероприятий по укреплению своего положения в Турции и Греции»[243].
Модернизация и реформирование болгарских вооруженных сил, проходившие на фоне политических изменений в стране, выявили отсутствие достаточных финансовых ресурсов и экономического потенциала. Этот факт было вынуждено признать в мае 1963 г. руководство Болгарии. Оно обратилось к Москве с просьбой о сокращении расходов на оборонные нужды, так как даже льготные советские кредиты за поставки вооружений в Болгарию серьезно осложняли экономическое положение в стране, а сами расходы на оборону составили в 1963 г. 12% её бюджета[244]. Этот шаг, продиктованный как объективными причинами, так, вероятно, и желанием Софии воспользоваться ситуацией для получения максимально возможных привилегий от Кремля в вопросах военно-технического сотрудничества с Москвой, для военно-политических планов которой балканское направление имело важное значение, привел к определенным результатам. В июле 1963 г. Н. С. Хрущев в специальном письме Т. Живкову сообщил о готовности «поставить в 1963-1965 гг. в качестве дара Советского Правительства вооружение и военную технику на сумму до 74,3 миллиона рублей в номенклатуре и количествах, согласованных между нашими Министерствами обороны», а также выразил согласие с выплатой Болгарией фиксированной суммы по советским кредитам[245].
