Агата Кристи - В алфавитном порядке
— Нужно ли говорить об этом? — перебил Доналд Фрейзер. Эти слова невольно вырвались у него, точно их вытолкнула какая-то внутренняя сила.
— Мы должны говорить обо всем, мосье, — обернулся к нему Пуаро. — Вы пришли сюда не для того, чтобы щадить свои чувства, отказываясь говорить о подробностях, а для того, чтобы углубиться в дело «до дна», даже если это причиняет боль. Итак, не случай предоставил убийце жертву в лице Бетти Барнард. Он сделал сознательный выбор, и, следовательно, у него было заранее обдуманное намерение. Иными словами, ему надо было заранее произвести разведку. Он должен был выяснить, какие часы удобнее для преступления в Андовере, какая обстановка наиболее благоприятна в Бэксхиле, каковы привычки сэра Кармайкла Кларка в Кэрстоне. Лично я отказываюсь поверить, что нет ни малейших указаний, даже намека — ничего, что помогло бы нам установить личность преступника. Я полагаю, что один из вас, а может быть, и все вы знаете что-то важное, но сами этого не подозреваете. Рано или поздно, путем вашего общения друг с другом всплывет нечто такое, что вдруг приобретет смысл, о котором Вы сейчас и не догадываетесь. Это похоже на картину-загадку. Вы берете кусочки картона причудливых контуров, на них изображено что-то непонятное, но когда вам удается сложить все кусочки вместе, получается осмысленная картина.
— Слова! — сказала Мэган Барнард.
— Что? — Пуаро вопросительно взглянул на нее.
— То, что вы предлагаете, это всего лишь слова. Они ничего не значат.
Она говорила с той отчаянной горячностью, которую я уже привык считать характерной особенностью ее темперамента.
— Слова, мадемуазель, это внешняя оболочка мыслей, — возразил Пуаро.
— Я думаю, это правильно, — вмешалась Мэри Драуэр. — Право же, мне так кажется, мисс. Часто так бывает: говоришь, говоришь об одном и том же и вдруг все как будто проясняется. Голова работает сама, а вы и не знаете, как это получилось. Разговоры могут дать много.
— Значит, поговорка «Слово — серебро, а молчание — золото» для нас приобретает противоположное значение, — проговорил Франклин Кларк.
— Что скажете вы, мистер Фрейзер?
— Сомневаюсь, чтобы ваш план практически оправдался.
— А вы что думаете, Тора? — спросил Кларк.
— Мне кажется, всегда полезно обсудить вопрос несколько раз.
— Я предлагаю, — сказал Пуаро, — чтобы все вы поделились своими воспоминаниями о днях перед убийством. Может быть, начнем с вас, мистер Кларк?
— Дайте подумать. В тот день, когда был убит Кар, я с утра выходил в море под парусом. Поймал восемь макрелей. Чудесно было там, на заливе! Вернулся домой ко второму завтраку. Помню, ел тушеную баранину с картофелем. Потом отдыхал в гамаке. Пил чай. Написал несколько писем и прозевал почтальона. Пришлось самому поехать в Пэйнтон отправить письма. После обеда, мне не стыдно признаться, перечитывал книгу Несбит[6], которую любил, когда был еще мальчишкой. Потом позвонили из полиции…
— Дальше не надо. Вспомните, мистер Кларк, не встретили ли вы кого-нибудь утром, когда шли к морю.
— Встретил очень многих.
— Не запомнился ли вам кто-нибудь?
— Нет, сейчас не могу вспомнить.
— Наверное?
— Погодите!.. Да… я помню толстуху в полосатом шелковом платье. Я еще подумал: зачем это она так нарядилась? С ней было двое мальчуганов… Потом на берегу я видел двух молодых людей, они бросали камешки, за которыми гонялся фокстерьер. Ах да! Еще была там девушка с желтыми волосами. Она купалась и ужасно визжала… Интересно, как понемногу вспоминаются такие вещи — точно проявляешь фотопленку.
— Вы — хороший свидетель. Ну, а позднее, в саду или по дороге на почту?
— Садовник поливал цветы. По дороге на почту? Чуть не наехал на велосипедистку. Какая-то дура виляла вправо и влево и кричала что-то своему приятелю. Пожалуй, это всё.
Пуаро обратился к Торе Грей:
— Ну, что скажете вы, мисс Грей?
Тора ответила ровным, уверенным голосом:
— Утром я разбирала корреспонденцию вместе с сэром Кармайклом. Поговорила с экономкой. Потом писала письма и, кажется, немного вышивала. Мне трудно вспомнить — это был самый обыкновенный день. Я рано легла спать.
К моему удивлению, Пуаро больше ее не расспрашивал. Он обратился к Мэган:
— Мисс Барнард, не можете ли вы припомнить тот день, когда вы в последний раз видели сестру?
— Это было недели за две до ее гибели. Я приехала домой на субботу и воскресенье. Была чудесная погода, и мы отправились в плавательный бассейн в Гэстингсе.
— О чем вы разговаривали?
— Я сказала ей, что я думаю о ее поведении.
— А еще? О чем говорила она?
Девушка нахмурилась, напрягая память.
— Она говорила, что у нее туго с деньгами: перед этим она купила себе несколько летних платьев и шляпку. Немного говорила о Доне… Потом еще сказала, что терпеть не может Милли Хигли — девушку, с которой она работала в кафе. Потом мы подшучивали над мисс Мерион, хозяйкой кафе. Больше я ничего не могу вспомнить.
— Не упоминала ли она о каком-нибудь мужчине, с которым у нее было назначено свидание? Прошу прощения, мистер Фрейзер.
— Мне она об этом не сказала бы, — коротко ответила Мэган.
Пуаро повернулся к рыжеволосому молодому человеку с квадратным подбородком.
— Мистер Фрейзер, мне хотелось бы, чтобы вы тоже перенеслись мыслью в прошлое. Вы говорили мне, что в тот роковой вечер пошли в кафе. Вашим первоначальным намерением было ждать там и следить за Бетти Барнард, когда она выйдет из кафе. Не вспомните ли вы, кого вы видели, когда стояли там.
— Мимо меня проходило множество народу. Я не запомнил ни одного лица.
— Простите, но стараетесь ли вы вспомнить? Ведь как бы ни были заняты мысли, глаза невольно видят все вокруг, видят бессознательно, но точно.
— Я никого не помню, — упрямо повторил юноша.
Пуаро вздохнул и обратился к Мэри Драуэр:
— Вы, вероятно, получали письма от тетушки?
— Да, сэр.
— Когда пришло последнее письмо?
Мэри задумалась.
— За два дня до убийства, сэр.
— Что она писала?
— Писала, что ее «старый черт» опять приставал к ней, но не получил от нее ни шиша… простите за выражение, сэр! Еще она напоминала, что ждет меня в среду — у меня был выходной день, сэр, — и что мы пойдем в кино. Это был мой день рождения, сэр…
Вероятно, воспоминание об ожидавшем ее скромном развлечении внезапно вызвало у Мэри слезы. Она подавила рыдание и тут же попросила извинить ее:
— Простите меня, сэр! Я не хочу быть такой глупышкой. Слезами горю не поможешь. Я только вот подумала о ней… и как мы ждали этого дня… Вот я и расстроилась, сэр!
— Я понимаю, что вы чувствуете, — сказал Франклин Кларк. — Именно мелочи больше всего выбивают нас из колеи, особенно если они напоминают о развлечении или о подарке — о чем-нибудь веселом, радостном… Помню, я как-то видел женщину, попавшую под машину. Только что перед этим она купила себе туфли. Она лежала на земле, а рядом с ней — порванная коробка, из которой выглядывали такие трогательные туфельки на высоких каблучках… Вот это меня больше всего взволновало!
— Это верно, ах как это верно! — заговорила Мэган с внезапной теплотой в голосе. — То же самое было у нас, когда умерла Бетти. Как раз в тот день мама купила ей в подарок чулки. Бедная мама! Она была совсем разбита. Когда я приехала, она плакала над этими чулками и все говорила: «Я их купила для Бетти… Я их купила для Бетти… а она их даже не видела!»
Голос Мэган слегка дрогнул. Она наклонилась вперед, глядя на Кларка. По-видимому, в них вспыхнуло взаимное сочувствие — они были товарищами по несчастью.
— Я понимаю, — сказал Кларк. — Я хорошо вас понимаю. Такие вот мелочи тяжелее всего вспоминать.
Доналд Фрейзер беспокойно заерзал на стуле. Тора Грей переменила разговор.
— Не составить ли нам какой-нибудь план на будущее? — спросила она.
— Разумеется, — Франклин Кларк перешел на прежний деловой тон. — Я думаю, когда наступит нужный момент, то есть когда придет четвертое письмо, нам надо будет объединить силы. Может быть, пока каждый из нас попытается действовать в одиночку. Не знаю, есть ли какие-нибудь вопросы, которые, с точки зрения мосье Пуаро, заслуживают расследования?
— Я могу внести несколько предложений, — заявил Пуаро.
— Очень хорошо. Сейчас я запишу. — Кларк достал записную книжку. — Продолжайте, мосье Пуаро. Пункт первый?..
— Я считаю возможным, что официантка Милли Хигли знает что-нибудь полезное для нас.
«Пункт первый: Милли Хигли», — записал Кларк.
— Я предлагаю два пути наступления, — продолжал Пуаро. — Вы, мисс Барнард, можете повести, так сказать, лобовую атаку.
— Вы считаете, что это подходит к моему характеру? — холодно спросила Мэган.
