Нурали Латыпов - Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи

Скорее всего, после подробного расследования причин катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС тоже не только уточнят инструкции, но и доработают само оборудование – так, чтобы нарушения, вызвавшие разрушение станции, стали физически невозможны. Но куда безопаснее работать вовсе без нарушений.

Стратегическая недостаточность в СССР

Повседневная жизнь каждого из нас изобилует тактическими задачами. Стратегию нам приходится вырабатывать довольно редко.

Казалось бы, насколько глобальная жизненная задача – образование. Но выбор института часто определяется не долгосрочными расчётами, а сиюминутными обстоятельствами вроде уровня конкурса на экзаменах или транспортной досягаемости.

Может быть, в обыденных условиях стратегический дар просто не нужен?

Но хотя бы руководитель государства должен действовать стратегически!

О талантах первого советского вождя спорят крепко. Но уже одно заявление Ленина, что опыт революции приятнее и полезнее проделывать, чем о нём писать, вряд ли указывает на предварительно просчитанную многоходовку. Да и лозунг «Все на борьбу с…» (то Колчаком, то Врангелем, то поляками) тоже не доказывает особой стратегической одарённости вождя. Разве что НЭП – действительно глобальная смена курса, посильная разве что крупному стратегу.

Сталина считают великим стратегом – сейчас – уже далеко не все. Ведь именно при нём родилась анекдотическая фраза: «колебался вместе с линией партии», никак не свидетельствующая о долгосрочных продуманных планах. Впрочем, ему хватило предвидения поддержать Курчатова…

Среди решений, принятых Хрущёвым, есть хоть и одно, а стратегическое. Он радикально сократил армию и обычные вооружения, а основную оборонную нагрузку возложил на межконтинентальные ракеты. Это спасло экономику от разорения. При тогдашнем её состоянии последствия гонки вооружений были бы куда страшнее, чем в 1980-х. Его решение нисколько не снизило безопасность.

В величии Ленина и Сталина не сомневается никто – хотя и оценивают это их величие очень разнообразно. Хрущёв же остался персонажем исторических анекдотов. Расхватан на анекдоты и чистый – но поистине гениальный – тактик Брежнев.

При свержении Хрущёва его поставили на вершину власти как промежуточную фигуру, дабы не мешал партийцам выяснять свои отношения. На этой вершине Леонид Ильич балансировал до самой смерти более 18 лет. Стал великим мастером дворцовых интриг. Молодых – от комсомольского вожака Шелепина до председателя КГБ Семичастного – съел уже в 1967-м году. Косыгина с его стратегией управляемого перехода к рынку поддержал… Но как только в октябре 1973-го на СССР посыпались шальные нефтедоллары, снисходительно позволил Суслову пресечь «отход от идеалов социализма». А заодно пресёк – на волне хозяйственных успехов – рост авторитета Косыгина. Блистательная тактика Брежнева подготовила стратегический обвал советского хозяйства.

Была ли хоть какая-то стратегия у Андропова, сказать трудно. Он просто не успел сделать ничего более значимого, нежели призыв к трудовой дисциплине. Правда, когда начались облавы в кино и банях, он разумно уточнил: «Трудовая дисциплина – это когда не просто все сидят на работе, а каждому на его месте всегда есть что делать». Увы, организация труда никогда не была сильным местом не только «развитого» социализма, но и России вообще.

У Черненко же многолетнее пребывание ближайшим помощником Брежнева вытравило не только зачатки стратега, но даже и представление о том, что не тактикой единой жив управленец. А во главе страны Черненко оказался не просто в преклонном возрасте, но ещё и страдая тяжкой болезнью, – фактически недееспособным.

На долю Горбачёва выпали все беды, накопленные предшественниками. Меры, запоздалые ещё с 1970-х годов, в новых условиях заведомо не могли принести скорой пользы. Спасти страну мог разве что великий стратег. Но Горбачёв же всё утопил в ежеминутных тактических решениях.

В западном массовом сознании Россия всегда считалась страной холодной – даже когда в неё входили среднеазиатские пустыни. Окончание холодной войны сравнили с таянием айсберга. Его осколки, как и положено плавучим льдинам, чаще всего движутся по воле ветра и волн – без стратегии.

Первый руководитель крупнейшего осколка – России – успел пройти хорошую партийную школу. Поднялся в первые секретари Свердловского обкома. А когда Горбачёв принялся чистить партийный аппарат от стариков, Ельцин – неожиданно для себя самого – возглавил Московский горком.

На этом посту он проявил себя трюкачом. Ездил за рулём скромного «Москвича» и даже в трамвае. Заходил в обычные магазины и шумно возмущался скромным ассортиментом прилавков. Прибегал даже к эффектным провокациям. Так, однажды всю Москву облетел рассказ: в мясном отделе продовольственного магазина Ельцин громко сообщил: «Сегодня утром по моему приказу сюда завезли центнер телятины – где она?»

Возглавив страну, Ельцин тоже не углублялся в дебри стратегии. Ему хватило здравого смысла время от времени приглашать в свою команду людей с немалой дозой дальновидности. И даже иногда поддерживать кого-нибудь из них. Но сам он погрузился в привычные дворцовые интриги.

Выстроенная Ельциным система сдержек и противовесов считается едва ли не образцовой. Зачастую и разные ветви власти, и разные звенья одной ветви доходили до полного взаимного паралича. Зато никому не хватало сил поколебать президентское кресло. Все преобразования при Ельцине вели совершенно иные люди, а сам президент даже не пытался сколь-нибудь разумно влиять на их деятельность. Разве что изредка отправлял в отставку, закручивая новый виток интриг.

Хотя суд над первым президентом России ещё впереди, оглядываться на покойного Ельцина по каждому новому поводу незачем.

Думать надо о стратегии действующего главы государства.

Неэвклидовы параллели истории

Эта часть посвящена в основном взаимодействиям и взаимовлияниям разных стран и разных активных действующих групп в одной стране.

Великую войну готовили заблаговременно

Корней Второй Мировой (в целом) и Великой Отечественной (в частности) войны очень много. Они тесно и запутанно переплетены. Но тем интереснее пройти вдоль одного из них, отмечая кое-что вокруг.

Рассказ неизбежно долог и подробен. Помимо прочего, ещё и потому, что значительная его часть многими потенциальными читателями давно забыта, а многим вовсе неведома вследствие происходящих с 1985-го по сей день перетасовок школьных программ – сперва в СССР, а потом и во всех его осколках.

Так что, как принято нынче говорить в Интернете, многабукаф – асильте!

В советское время было принято считать попустительство немецкому реваншизму антисоветским манёвром Британии с Францией. В самом деле, трудно иначе объяснить, почему односторонняя отмена Германией одного пункта Версальского мирного договора за другим не встречала ни малейшего сопротивления победителей в Первой Мировой войне, хотя одного жеста сильнейших держав хватило бы для отступления немцев (и даже для ареста политиков, ввергающих страну в угрозу заведомо проигрышной войны, самими военными).

Тем не менее объяснение нашлось. И довольно убедительное.

Европу зачастую называют полуостровом Азии. Даже в географически естественных границах – по Уральским и Кавказским горам да Каспию – она составляет лишь малую долю Евразийского материка. Если же принять во внимание, что славянскую её часть представители более западных народов искренне считают азиатской, то и вовсе мало что остаётся. Хотя бурная активность этой малышки уже далеко не первый век отражается во всём мире.

У Европы в свою очередь есть мелкая, но всех достающая, частица.

Британия уже несколько веков официально именуется Великой. В самом деле, довольно долго её владения охватывали весь земной шар так, что над империей никогда не заходило солнце. Даже сейчас, официально отпустив на волю всю былую добычу, кроме разве что Гибралтара да Фолклендских островов, она остаётся во главе Содружества Наций, чьи преференции во взаимной торговле дают ей немалую экономическую и политическую силу.

Но собственно Британия – сравнительно небольшой остров, отделённый от материка всего двадцатью римскими милями (32 км) пролива (во всём мире его именуют французским словом la manche – рукав, но сами британцы придумали гордое название english channel – английский канал) и поэтому очень уязвимый. Вспомним хотя бы, что кельтское племя бритт, давшее острову нынешнее название, завоёвано римлянами ещё в 43-м году (через десятилетие после официальной даты казни Иешуа Иосифовича Давидова!), когда навигация была, мягко говоря, несовершенна. Римляне ушли в начале V века, но уже через несколько десятилетий на остров пришли германские племена англ и сакс, истребили большинство кельтов и вытеснили их остатки на окраины острова – в нынешние Корнуолл, Уэльс, Шотландию – и через пролив в Бретань. Англосаксов в свою очередь регулярно разоряли скандинавские налётчики – викинги, также германского происхождения. 1066.10.14 нормандцы – викинги, осевшие на севере нынешней Франции, а потому за несколько веков сильно офранцуженные – разгромили при Гастингсе короля Гарольда II Годвина Харолда Годвиновича Уэссекса, завоевали Англию и заселились в ней. Англосаксов несколько веков считали людьми второго сорта. Их язык окончательно слился с французским языком завоевателей примерно к тому же времени, когда испанцы принялись осваивать Новый Свет. К концу XVI века испанцам надоело английское пиратство и они вознамерились завоевать надоедливый островок. Правда, поход Непобедимой Армады – около 130 кораблей – в мае – сентябре 1588-го завершился полным разгромом в результате двухнедельных стычек с лёгкими и манёвренными английскими кораблями и последующих штормов: испанцы, чьи паруса и мачты были разгромлены английской артиллерией, не могли противиться ветру. И ещё семь испанских попыток организовать вторжение также сорвались: империя, разжиревшая на разграблении южноамериканских запасов золота и серебра, утратила организаторские способности. Но 1677.06.20 нидерландский флот под командованием де Рюйтера вошёл в устье Темзы, сжёг множество английских кораблей, навёл ужас на всю Англию (не зря Сабатини приписал своему любимому герою капитану Бладу обучение морскому искусству именно у де Рюйтера). Правда, это вторжение так и осталось эпизодом войны, а не обернулось новым завоеванием. Но даже после покорения Англией Уэльса в 1282-м и Шотландии в 1707-м получившееся Британское королевство оставалось слишком мало и уязвимо.