Поль Вирилио - Информационная бомба
Со времен старого доброго Аристотеля «физика» и «метафизика» представляются ясными и понятными философскими терминами, но что сказать о «геофизике» и «метагеофизике»? Некоторые сомневаются в целесообразности последнего понятия, хотя ход самих вещей показывает нам, что континенты утрачивают географические очертания и дают проявиться теле-континенту всемирной практически мгновенной коммуникации…
Метагеофизика в трансполитике, представленная информационной интерактивностью современного мира конца нашего века, приходит на смену геофизике, имевшей важное значение в политике обществ, разделенных скорее задержками сообщения и расстояниями, чем национальными границами.
Так как всякое присутствие является таковым
лишь на расстоянии, телеприсутствие эпохи глобализации обменов устанавливается лишь на наибольшем отдалении. Отдаление отныне простирается до противоположного полюса планеты, от края до края метагеофизической действительности, сводящей воедино телеконтиненты виртуальной реальности, монополизирующей основные виды экономической деятельности наций и разрушающей культуры, зависящие от физического положения на земном шаре.
Нам не посчастливилось наблюдать «конец Истории», но зато мы присутствуем при исчезновении географии. Если вплоть до транспортной революции последнего столетия временные расстояния порождали удаление, благоприятное для развития обществ, то телекоммуникационная революция создает непрекращающийся feed-back человеческой деятельности, скрывающий в себе угрозу случайного срыва всеобщей интерактивности, пример которого дает биржевой кризис.
В этом отношении весьма показателен один случай: некоторое время назад, а вернее, в начале девяностых годов Пентагон заявил, что геостратегии выворачивают мир как перчатку Для американских военных чиновников глобальное оказалось внутри конечного мира, замкнутость которого порождает многочисленные материально-технические проблемы. А локальное стало внешним, периферией, если не сказать, разросшейся окраиной мира!
Таким образом, для генерального штаба армии Соединенных Штатов зернышки яблок находятся уже не внутри, а вне яблок, как и дольки апельсинов вне самого апельсина: кожура вывернулась наизнанку. Внешнее — это не только кожа, поверхность земли, это также все in situ, все локализованное, находящееся именно там или именно здесь.
Так произошло глобалитарное изменение, выведшее на поверхность небольшие поселения и локальное расположение в пространстве как таковое, в результате которого изгнанию подлежат не16 только отдельные люди или народы, как прежде, а их жизненное и экономическое пространство. Отсутствие усредненности деформирует не только «национальную», но и «социальную» идентичность и сказывается не столько на государстве-нации, сколько на геополитике и жизни города.
«Впервые сложилось так, — заявил президент Клинтон, — что больше не существует различия между внутренней и внешней политикой». Разумеется, за исключением топологии, вывернутой наизнанку Пентагоном и Госдепартементом США, нет отчетливо разделенных «вовне» и «внутри»!
Эта историческая фраза американского президента возвещает метаполитическое измерение власти, ставшей всемирной, и возникновение такой внутренней политики, с которой обращаются как с внешней политикой прошлого.
На месте реального города, занимавшего определенное пространственное положение и отдавшего все, вплоть до имени, национальной политике, появляется город виртуальный, метаполис, лишенный своей территории и готовый стать юрисдикцией откровенно тоталитарной или даже глобалитарной метрополитики.
Мы, без сомнения, забыли, что по мере накопления богатств возникает и растет ускорение, без которого попросту невозможна централизация сменяющих друг друга режимов. При феодализме и монархии, а позднее и в национальном государстве увеличение скорости транспортных средств и развитие связи упрощало управление разбросанным по территории населением.
Сегодня, благодаря политике глобализации товарообмена полис вновь обретает большое значение. Являясь одной из основных форм организации человеческого сообщества, метрополия сосредотачивает в себе жизненную силу наций земного шара.
Однако сейчас локальный полис — это всего лишь квартал, один из округов невидимого мирового метаполиса, центр которого везде, а окружность
— нигде (Паскаль).
Существование виртуального гиперцентра, реальные города которого — не более чем периферия, ведет к запустению сельской местности и упадку небольших городов, неспособных долго противостоять притяжению метрополий, располагающих всем возможным телекоммуникационным оборудованием и наземными и воздушными скоростными средствами сообщения. Метрополитика, проводимая для катастрофически большого количества людей, сконцентрировавшихся в одном месте, постепенно вытесняет настоящую геополитику, предназначенную для населения, некогда гармонично распределенного по своей территории.
Чтобы показать, как бытовые коммуникации изменяют городскую политику, приведем небольшой эпизод: резкое увеличение количества мобильных телефонов поставило полицию Лос-Анджелеса перед новой проблемой. Вплоть до недавнего времени весь оборот запрещенных веществ происходил в нескольких кварталах, с легкостью контролируемых командами по борьбе с наркотиками. Однако полицейские оказались беспомощны перед произвольно назначаемыми встречами пользующихся портативными телефонами дилеров и покупателей, появляющихся то здесь, то там, неизвестно где, всегда где-то в другом месте… Мобильный телефон представляется одним из технических изобретений, способствующих как присущей метрополии концентрации, так и разбросу основных социально опасных явлений. Что, вероятно, учтут в скором будущем с помощью введения информационного контроля домашних сетей; почему так быстро и развивается Интернет, недавно окультуренная военная сеть…
Временные интервалы исчезают, но образ пространства все более раздувается: «Похоже, что планета взорвалась. Самый укромный уголок вырван из тьмы резким светом», — писал Эрнст Юнгер об озаряющем реальный мир освещении. Появление трансляции в реальном времени, «прямого включения», связанного с использованием предельной скорости электромагнитных волн, преобразует старое «телевидение» в полномасштабное планетарное видение.
Появление CNN и его аватар означает то, что привычное телевидение уступает место теленаблюдению.
Внезапно развившееся высматривание, результат использования медийного контроля в целях безопасности наций, возвещает начало необычного дня, лишенного чередования дня и ночи, — разделения, которое до недавнего времени структурировало историю.
В течение ложного дня, созданного иллюминацией телекоммуникаций, поднимается искусственное солнце дополнительного освещения, возвещающее новое мировое время, когда одновременность действий становится важнее, чем их последовательность.
Понятие территориального «соседства» [сопtigui'te) наций устаревает и ему на смену приходит неразделимость (continuite] видимого и слышимого, а политические границы реального геополитического пространства преобразуются в хроно-политические деления реального времени передачи образа и звука. Можно различить два взаимодополняющих аспекта глобализации: во-первых, максимальное сокращение расстояний в результате сжатия времени перемещений и передач на расстояние; во-вторых, развитие всеобщего теленаблюдения. Благодаря «трансгоризонту видения», позволяющему видеть то, что ранее было недоступно, в течение 24 часов из 24 и семи дней в неделю мы существуем в постоянно «телеприсутствующем» мире.
«Судьба всякого образа — его разбухание», — констатировал некогда Гастон Башляр. Эта судьба образа осуществляется благодаря науке, превращающейся в оптическую технонауку.
В недавнем прошлом — с помощью телескопа и микроскопа. В скором будущем — с помощью домашнего теленаблюдения, выходящего за рамки военной необходимости, вызвавшей его развитие.
На самом деле, обесценивание протяженности в политике, произошедшее вследствие незаметного заражения ускорением всей природы земного шара, вынуждает прибегнуть к некоторой полномасштабной оптике замещения.
Активная (волновая) оптика полностью преобразовала использование пассивной (геометрической) оптики эпохи зрительной трубы Галилея. Складывается впечатление, что исчезновение линии географического горизонта неотвратимо приводит к введению замещающего горизонта. «Искусственный горизонт» экрана или монитора свидетельствует о превосходстве медийной перспективы над непосредственной пространственной перспективой.
Объемность «телеприсутствующего» события становится более значимой, чем наличные трехмерные предметы и их расположения…
