Алан Батлер - Компьютер Бронзового века: Расшифровка Фестского диска

Не исключено, что Фестский диск — аргумент в пользу того, что истоки всех наших научных знаний восходят к некой давно исчезнувшей цивилизации.

Исследования, которые мне пришлось провести, чтобы прийти к тем или иным выводам, включали в себя и обращение к сложным математическим категориям. Если читатели пожелают проследить весь путь моих изысканий и придут к тем же выводам, — прекрасно. Но если у вас нет особого желания вдаваться в подробности математических построений, прочтите основной текст, не углубляясь в тонкости формул.

Глава 1. ПОИСКИ НАЧИНАЮТСЯ

Право, на всем свете трудно было бы найти более подходящее место для начала поисков, чем Крит. Гордые белоснежные горы, возвышающиеся над островом, вздымают свои вершины в нежно-голубую лазурь безоблачного неба, поднимаясь на несколько тысяч футов[4] над буйно-зелеными равнинами, благодаря которым Крит на протяжении многих веков по праву считался настоящим Эдемским садом. Иногда теплым летним вечером с моря на остров накатываются гряды облаков, и над призрачными вершинами здешних гор то и дело вспыхивают ослепительные молнии, выкованные, по преданию, здесь, глубоко под этими горами, в подземной кузнице Гефеста[5] — легендарного кузнеца богов. Грозная мощь ударов молота Гефеста заставляет воздух содрогаться и вибрировать, так что может показаться, что мрачные врата Аида[6] вот-вот отверзнутся. Начинается сильнейший ливень, и с неба на остров обрушиваются целые реки и водовороты воды, смывающие вниз, на равнины, плодородные отложения. А вскоре, столь же неожиданно, как и началась, гроза кончается. И уже через несколько мгновений подает голос первая, самая смелая, цикада, к которой еще через миг присоединяются десятки ее коллег. На остров постепенно возвращается умиротворенный покой вечера, потревоженный грозой. И лишь отдаленные раскаты грома напоминают о том, что Гера[7] вновь укоряет своего любвеобильного мужа со всей силой гнева, на которую способна только оскорбленная богиня.

Таков Крит, который знали древние минойцы. Как и 4 тысячи лет назад, здесь по-прежнему растут раскидистые древние маслины. Получаемое из их плодов оливковое масло некогда хранилось в Кноссе в огромных глиняных сосудах, которые и сегодня можно видеть среди развалин огромного древнего дворца. Правда, сегодня они, как и последние несколько тысячелетий, пустуют. Зато в наши дни, как и в седой древности, гости могут прогуляться по извилистым ослиным тропкам — некоторые из них нанесены на карту и гордо именуются «дорогами» — не встретив ни единой живой души. Здесь так легко поверить, что первая богиня острова[8] так никогда и не оставляла эти блаженные долины. И, быть может, если вы отправитесь на прогулку в какое-нибудь тихое, безлюдное местечко, ваши следы станут первыми следами человека на этой древней земле с тех самых пор, когда гордые боги-олимпийцы покинули остров, предпочтя более глухие и мрачные горы материковой Эллады. Но даже эти великие владыки судеб рода человеческого появились на свет из утробы богини-матери именно здесь, на блаженном Крите. Крит издревле считался родиной и колыбелью богов.

Внизу, у подножия гор, где, по преданию, появился на свет великий бог-громовержец Зевс, расположен уютный современный городок Маллия, где мы с женой решили остановиться во время поездки на Крит. Именно здесь, посреди бесчисленного множества лавок и магазинчиков, заполненных праздными туристами, я впервые увидел Фестский диск, точнее — его факсимильную копию. Этот диск диаметром около 15 см смотрел на меня из витрины какого-то магазинчика. Диск был выполнен из красноватой обожженной глины, и на нем красовались какие-то загадочные письмена в виде спирали. Такие спирали неизменно поражали мое воображение еще с тех пор, когда я был совсем ребенком. Дело в том, что образцы подобных спиралей очень часто встречаются во многих местах Западной Европы. В самом деле, первое, что пробудило во мне интерес к культурам каменного и бронзового века, было завороженное разглядывание таких же рисунков, вырезанных на камнях и скалах в Илкли, что в моем родном Йоркшире на севере Англии.

Рисунок на диске был образован выдавленной в глине спиралью, внутри которой находилась вторая спираль, образованная из пиктограмм и символов, чередующихся с прерывистыми радиальными линиями, которые как бы членили поток пиктограмм на отдельные «фразы». По всей вероятности, каждая из этих пиктограмм была вырезана на камне и уже затем вдавлена в мягкую глину перед обжигом диска. Кроме того, создавалось впечатление, что и сама контурная спираль, и радиальные линии были нанесены на поверхность диска уже после того, как на нем были выдавлены пиктограммы. Об этом говорят зазоры между пиктограммами, оставленные для таких линий. Что касается самих пиктограмм, то они выглядели весьма таинственными. Они чем-то напоминали древнеегипетские письмена и в то же время заключали в себе нечто, что заставляло вспомнить пиктограммы Нового Света. Разглядывая белые линии, глубоко врезавшиеся в густо-красный цвет глины, я был поражен невольно возникшим во мне чувством. У меня возникло ощущение, что я уже где-то видел этот диск или, во всяком случае, что-то очень похожее на него. Интуиция сразу же подсказала мне, что передо мной — календарь. Символы образовывали особые группы, ограниченные радиальными линиями. Всего на диске насчитывалось 30 основных групп, что весьма важно для идентификации диска именно как календаря.

Кроме того, диск напомнил мне одну небольшую табличку, найденную в Центральной Америке. Эта табличка, как было установлено впоследствии, представляла собой сложнейший календарь культуры майя. Так что же, Фестский диск — это тоже календарь?

В следующий раз я увидел Фестский диск через несколько дней, когда мы с женой побывали на развалинах знаменитого шедевра минойцев — Кносского дворца. Внушительные размеры его развалин сами по себе служат ключом к осмыслению роли минойской цивилизации, процветавшей на Крите до роковой даты — 1450 г. до н э.

Минойцы были замечательными каменщиками, точнее, мастерами строительства из мегалитов, и хотя всегда крайне затруднительно судить о прежних размерах сооружения по его фундаментам и немногим уцелевшим фрагментам подпорных стенок, дворец, по всей видимости, производил в древности грандиозное впечатление. Впоследствии я прикинул, как мог выглядеть Кносский дворец, после того как приобрел в небольшой сувенирной лавке при входе точную копию диска. Заполучив ее, я вернулся к себе в гостиницу, чтобы, пользуясь вечерней прохладой, внимательно изучить артефакт — или, во всяком случае, его факсимильный вариант.

Георгий, один из совладельцев гостиницы, в которой мы остановились, был на редкость общительным человеком, у которого были родственники и свои люди чуть ли не во всех магазинчиках и отелях Крита. Как и большинство критян, Георгий сразу же вышел далеко за рамки формальной любезности, как только увидел в моих руках фотографию Фестского диска, которую я захватил с собой на Крит, и тотчас изъявил готовность рассказать мне все, что ему было известно о Фестском диске. Так произошла моя инициация и приобщение к тайне, которая вот уже почти век не дает покоя археологам. Никто не мог понять назначение диска и решить, ради чего он был создан. Этот диск — абсолютная загадка.

Фестский диск был найден в начале XX в., причем не в самом Кноссе, а в другом дворце минойцев, находившемся в Фесте[9]. Георгий поведал мне, что он с подозрением относится к обстоятельствам, окружавшим находку диска, и заявил, что, по его мнению, в Фесте были найдены не один, а несколько дисков. Он считает, что другие диски были тайно вывезены с острова, и прямо-таки уверен, что артефакт, известный сегодня под названием Фестский диск, — единственный оставшийся на Крите. Он сразу лее спросил меня, видел ли я фотографию оборотной стороны диска, и был крайне удивлен, услышав, что я не только не видел ее, но даже не подозревал, что диск — двухсторонний.

На следующий день рано утром, когда мы еще только завтракали, Георгий подошел и присел к нашему столику. Насколько мне было известно, накануне он проработал до 3 часов ночи, но выглядел очень свежим. Он протянул мне какой — то пакет. Заинтригованный, я вскрыл его и, к моему величайшему удовольствию, обнаружил в нем превосходную копию Фестского диска. Этр был тот самый экземпляр, который я видел накануне днем в витрине магазинчика. Итак, все устроилось само собой. Остаток дня мы с женой посвятили изучению специальной литературы и сборам всевозможной информации о Фестском диске, а затем попытались сами проникнуть в смысл этих загадочных линий и символов, которыми был испещрен с обеих сторон этот удивительный диск из красной глины. К тому времени, когда мы покидали Крит, я уже ясно сознавал, что Фестский диск — это нечто гораздо большее, чем принято думать. Кроме того, для себя я уже решил, что мы непременно вновь побываем на Крите, и что это будет очень скоро, и во время этого визита я непременно попытаюсь разгадать тайну Фестского диска. Изучая копию Фестского диска, я с удивлением обнаружил, что пиктограммы на оборотной стороне диска поделены не на 30, а на 31 сектор. Отношение числа пиктограмм к радиальным линиям на ней было более или менее таким же. И все же, если быть точным, на этой стороне, которую я решил назвать стороной А, находилось 123 пиктограммы, поделенных 31 линией, тогда как на стороне В я насчитал 119 пиктограмм и ровно 30 линий. Я не мог понять, что это может означать, хотя, по всей вероятности, именно в этом таился ключ к математической взаимозависимости между числом пиктограмм и линий — ключ, заслуживавший дальнейшего изучения. Возможно, на диске символически обозначено число дней двух месяцев календаря, состоящего из 12 месяцев. Если это так, то пиктограммы могут обозначать названия дней; вполне возможно, что минойский год мог иметь такое же число месяцев, что и наш солнечный год.