Гельголанд. Красивая и странная квантовая физика - Карло Ровелли
За годы, предшествовавшие революции, Александр Богданов опубликовал трехтомный труд80 с изложением теоретической базы революционного движения. При этом он ссылался на философское течение под названием эмпириокритицизм. Ленин увидел в Богданове соперника и опасался его идеологического влияния. В своей книге он подвергает «реакционную философию» эмпириокритицизма яростной критике, защищая то, что он называл материализмом.
Эмпириокритицизмом Эрнст Мах называл представления в духе тех, что продвигал он сам. Помните Эрнста Маха? Его философия послужила источником вдохновения для Эйнштейна и Гейзенберга.
Мах как философ не очень систематичен, и ему порой не хватает ясности, но он оказал большое и, на мой взгляд, недооцененное влияние на культуру своего времени81. Он был вдохновителем обеих великих революций в физике ХХ века: теории относительности и квантовой механики. Он стоял у самых истоков научного исследования ощущений и был одним из главных объектов политико-философских споров, которые привели к Русской революции. Мах оказал решающее влияние на основателей Венского кружка (общеизвестным названием которого было Verein Ernst Mach) – той самой философской среды, в которой зародился логический эмпиризм, от которого произошли многие современные направления в философии современной науки, унаследовавшие от Маха его «антиметафизическую» риторику. Мах оказал влияние и на американский прагматизм – еще одну основу современной аналитической философии.
Он оставил след даже в литературе – один из величайших писателей ХХ века Роберт Музиль построил свою диссертацию вокруг фигуры Эрнста Маха. Бурные споры героя его первого романа «Душевные смуты воспитанника Терлесса» отсылают нас к тематике диссертации, посвященной смыслу мировой научной литературы. Те же самые вопросы проходят красной нитью через его главный труд – роман «Человек без свойств», с самой первой страницы, которая начинается с хитроумного двойного – научного и обычного – описания солнечного дня82.
Влияние Маха на революции в физике было в чем-то личным. Мах был давним другом отца Вольфганга Паули и крестным отцом самого Вольфганга – друга Гейзенберга, с которым он вел философские споры. Мах был любимым философом Шредингера, который еще в юности прочел почти все, написанное Махом. Эйнштейн дружил и учился в Цюрихе вместе с Фридрихом Адлером – сыном одного из основателей Социал-демократической партии Австрии, сторонником сближения идей Маркса и Маха. Адлер потом возглавил Австрийскую Социал-демократическую рабочую партию и, протестуя против участия Австрии в Первой мировой войне, совершил убийство австрийского премьер-министра Карла фон Штюрха, а находясь в заключении, написал книгу о… Махе83.
В общем, Мах оказался на перекрестке науки, политики, философии и литературы. И подумать только, что сегодня кто-то еще думает, что между такими видами человеческой деятельности, как естественные и гуманитарные науки и литература, есть непреодолимыми преграды…
Предметом критики Маха был механицизм семнадцатого века – идея, что все явления порождаются движущимися в пространстве материальными частицами. Согласно Маху, прогресс в науке свидетельствует о том, что такое понимание «материи» представляет собой необоснованное «метафизическое» допущение – полезную модель, от которой, однако, надо суметь вовремя отказаться, чтоб она не превратилась в метафизический предрассудок. Мах настаивает на том, что наука должна освободиться от всех «метафизических» допущений. Познание должно основываться только на том, что «наблюдаемо».
Помните? Эта как раз исходная идея чудесной работы Гейзенберга, задуманной им на острове Гельголанд, открывшая дорогу квантовой теории и изложению в этой книге. Вот как начинается статья Гейзенберга: «Цель этой работы – набросать основы теории квантовой механики, опирающейся исключительно на соотношения между в принципе наблюдаемыми величинами» – почти что цитата из Маха.
Разумеется, идея о том, что познание должно основываться на опыте и наблюдениях, не оригинальна: это традиция классического эмпиризма, восходящего к Локу и Юму, если не к Аристотелю. Внимание к отношению между субъектом и объектом познания и сомнения в возможности познать мир «таким, какой он на самом деле есть» привели к тому, что в великой классической немецкой идеалистической философии центральное место занял познающий субъект. Будучи ученым, Мах переносит центр внимания с субъекта на сам опыт – который он называет «ощущениями». Он исследует конкретную форму роста научного познания на основе опыта. В своей знаменитой работе84 он исследует историческую эволюцию механики. Мах рассматривает ее как попытку наиболее краткого обобщения фактов о движении, данных нам в ощущениях.
Таким образом, Мах рассматривает познание не как способ вывода или угадывания гипотетической реальности, скрытой за ощущениями, а как поиск эффективной организации этих ощущений. Интересующий Маха мир состоит из ощущений. В любых предположениях о чем-то скрытом «за ощущениями» он видит «метафизику».
Но понятие «ощущения» у Маха все же неоднозначно. В этом его слабость, но также и сила: Мах заимствует это понятие из физиологии физических ощущений, превращая его в универсальное понятие, независимое от психики. Он использует термин «элементы» (в смысле, похожем на понятие «дхамма» в буддийской философии). «Элементы» – это не только ощущения человека или животного. Это любое явление, происходящее во Вселенной. «Элементы» не являются независимыми, а связаны друг с другом посредством отношений, которые Мах называет «функциями» и которые как раз и являются предметом научного исследования. Несмотря на неточность, концепция Маха как раз представляет собой самую настоящую натуральную философию с заменой механицизма и движущейся в пространстве материей на общее множество элементов и функций85.
Интересная особенность такого философского представления в том, что оно исключает любые гипотезы о какой бы то ни было скрытой за видимостью реальности, а также и любые гипотезы о реальности воспринимающего ее субъекта. Для Маха нет разницы между физическим и ментальным мирами – «ощущение» одновременно является физическим и ментальным. Оно реально. Бертран Рассел излагает эту же мысль следующим образом: «Мир построен не из двух видов сырья – материи и сознания, – а из взаимосвязей различных структур, часть из которых можно назвать ментальными, а остальные – физическими»86. (Строго говоря, здесь Рассел цитирует Уильяма Джеймса.) Исчезла гипотеза о скрытой за явлениями материальной реальности, так же как и гипотеза о познающем духе. Для Маха обладающий сознанием не является «субъектом» как в идеализме, а представляет собой конкретную человеческую деятельность в конкретном историческом контексте, которая постепенно учится все лучше упорядочивать факты взаимодействующего с ней мира.
Этот конкретный исторический подход очень созвучен идеям Маркса и Энгельса, для которых познание заложено в самой человеческой истории. Познание перестает рассматриваться как стоящее вне истории, лишается всяких претензий на определенность и оказывается неразрывно связанным с конкретным процессом биологической, культурной и исторической эволюции человечества на нашей планете. Оно толкуется в терминах биологии и экономики как инструмент для упрощения взаимодействия с миром. Это не окончательное получение знания, а открытый процесс. Для
