Ричард Фрай - Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры
За внезапной смертью эмира незамедлительно последовали беспорядки среди населения. Построенный Абд аль-Маликом новый дворец в Бухаре был разграблен и сожжен толпой. После некоторых колебаний и при одобрении гвардии новым правителем провозгласили Абу Салиха Мансура ибн Нуха, брата Абд аль-Малика. Все вокруг присягнули ему, за исключением Алп-тегина, которого незадолго до этого назначили наместником Хорасана (на высшую военную должность в государстве, с целью удалить из столицы. – Пер.). Оказавшись в изоляции (на самом деле после смещения его с должности Мансуром ибн Нухом. – Пер.), Алп-тегин оставил Нишапур, столицу провинции, и направился в Газну, где свергнул власть местной династии и тем самым положил начало более поздней империи Газневидов.
Будет уместным внести некоторую ясность в значения титулов «сипахсолар» – главнокомандующий армией и «эмир Хорасана», появляющихся в источниках. После Исмаила сами Саманиды, как преемники Тахиридов, изначально являлись эмирами Хорасана, но с тех пор, как они обосновались в Трансоксиане, или «ма варал-нахр» – «выше реки», вместо Нишапура, «ма дунал-нахр» – «ниже реки», они назначили главнокомандующего саманидской армией на пост наместника земель «ниже реки». Так что в то время, когда Алп-тегин был главнокомандующим армией, это также означало, что он управлял землями «ниже реки» из Нишапура, столицы провинции Хор асан. К сожалению, источники порой путаются в определении «эмира Хорасана», поскольку, с одной стороны, это могло означать саманидского правителя Бухары, а с другой – его главнокомандующего, наместника земель «ниже реки».
Вероятно, историки того времени, так же как и более поздние, хорошо разглядели то, что нам видно через многие столетия, а именно что центр власти и влияния покинул Бухару, дабы переместиться западнее, в Нишапур, Рей и Исфахан. Потому что Бухара, как столица Саманидов, более не являлась важным центром; главные решения принимались в Нишапуре, столице провинции Хорасан, и хроники сообщают о событиях там и даже в Систане чаще, чем о событиях в Бухаре. Звезда Байидов быстро всходила на исторический небосклон, и они также прославились своим покровительством искусству и образованию. И долго еще слава «царей Востока», как называли Байидов современные им источники, оставалась темой писателей. Географ, аль-Макдиси, известный во второй половине X в., писал, что «они лучшие цари по нраву, наружности и уважению, оказываемому науке и ученым… Помимо всего прочего, они не требовали от образованных людей падать перед ними ниц и по вечерам, во время месяца Рамадан, проводили ассамблеи для дискуссий в присутствии самого правителя».
Мансур ибн Нух продолжал благие традиции своих предков в качестве покровителя искусств и образования. Его визири, Абу Джафар Утби и Балами, пытались воссоздать век Насра, но это оказалось более чем непросто. В последний год правления Мансура визирем стал Абу Абдалла Ахмед ибн Мухаммед Джейхани, внук знаменитого Джейхани. Таким образом, управление государством приняли наследники визирей ранних Саманидов, однако, к сожалению, никто из них не был равноценен своим предкам.
Мансур правил пятнадцать лет и умер летом 976 г., оставив трон своему сыну Нуху II, которому тогда исполнилось только тринадцать лет. Реальная власть находилась в руках талантливого нового премьер-министра Абула Хусейна Утби, который старался восстановить влияние чиновничьего аппарата в противовес военным. На короткое время ему это удалось, поскольку он смог назначить своих друзей на высокие военные должности. Однако крайне неудачная военная кампания против Байидов 982 г. заставила энергичного визиря взять на себя руководство военными действиями, в результате чего политические противники организовали его убийство в Мерве. Со смертью Утби последний обладающий реальной властью премьер-министр покинул сцену Саманидов. Последующие визири более не имели власти для поддержания порядка во владениях Саманидов, что привело к их ограничению Трансоксианой, поскольку провинции южнее Окса находились в руках практически независимых правителей. Финансовые дела государства также пребывали в беспорядке. Вторжение в 992 г. тюркских армий с востока в Бухару ознаменовало конец династии, хотя Саманидам удалось отбить столицу и поддерживать довольно шаткое правление до конца столетия.
Вторая половина X столетия стала свидетелем ослабления влияния класса дехкан, станового хребта бухарского общества. Хотя процесс потери территорий длился более полувека и был достаточно неоднородным, одной из основных причин явился подъем городов и расцвет городской жизни. Уже упоминалось о переселении дехкан в города, процесс которого подтверждают археологические исследования. Количество усадеб или поместий в различных частях Бухарского оазиса, столь значительное в досаманидские времена, было ничтожно мало к концу правления Саманидов. Централизация власти в руках саманидского чиновничьего аппарата тоже, разумеется, внесла свой вклад в ослабление класса дехкан. Последствия потери ими своего влияния и власти имели далекоидущие последствия, не последним из которых явилась роль дехкан на начальном этапе тюркизации Трансоксианы.
Экономическим проблемам государства сопутствовал экономический кризис среди населения. Из Наршахи и других авторов следует, что стоимость земли в оазисе в саманидский период неуклонно падала. Имеются некоторые указания на то, что пустыня поглотила часть западных районов оазиса, возможно отчасти из-за того, что защитные стены запустили, не восстанавливая и никак не поддерживая их. Поскольку земельные владения рода Саманидов непрерывно росли, что на самом деле означало рост земель государства, его финансовые трудности отражались и на земле, которая не поддерживалась в надлежащем состоянии. Другой категорией земельных владений, которые также расширялись в объеме, являлись вакхи – религиозные пожертвования, приписанные к мавзолеям, мечетям, центрам пристанищ дервишей (мусульманский аналог монаха, аскета; приверженцы суфизма. – Пер.) и т. п. По сравнению с ними третья значительная категория земельных владений дехкан только уменьшалась. Новые собственники земли состояли из купцов, религиозных деятелей и военной аристократии, и было вполне естественно, что традиционной, родовой аристократии пришлось уступить место новым землевладельцам.
Проблемы налогообложения более раннего времени между мусульманами и немусульманами были разрешены, однако в саманидский период практика дарения не облагаемых налогом земель или освобождение от налогов сейидов – потомков пророка, а также фаворитов правителя и военачальников гвардии никак не способствовала пополнению казны.
Естественно, крестьянство страдало от растущего бремени налоговых потребностей государства. Чтобы избежать подобного гнета, сыновья крестьян искали возможности перебраться в города – точно так же, как это делали дехкане. Хотя мусульманам не разрешалось владеть другими мусульманами в качестве рабов, существовала домашняя прислуга из рабов, набранных в основном из язычников-тюрков и обитателей гор восточнее реки Зеравшан. Женщины исполняли множество рабских обязанностей, поскольку работали в ткацких и прядильных мастерских и также повсеместно на базарах. Крестьяне мало чем отличались от крепостных средневековой Европы.
Поразительной чертой позднего правления Саманидов явилось развитие городов в структуру, которая пришла в упадок только к XX столетию. Бухара, как столица, выделялась среди всех остальных, однако другие города не отставали от нее в росте. Большая площадь к западу от цитадели Бухары, звавшаяся Регистан, со своими зданиями различных диванов, дворцов эмиров и прочих строений вокруг нее, стала административным центром города и государства. К северо-востоку от Регистана расположились кварталы с резиденциями аристократии, где, согласно Наршахи, земля стоила чрезвычайно дорого. Центр Бухары занимали базары, поделенные на различные секции по профессиям – медников, ткачей ковров, сапожников и пр. Базары являлись автономными, действующими вполне самостоятельно, поскольку сырье доставлялось прямо на них и ремесленники, в основном жившие прямо позади своих мастерских, производили товары, которые затем продавали купцы. Базары в различных городах не отличались друг от друга и были связаны между собой купцами, державшими мастерские в разных центрах.
Поэты и прочие литераторы жаловались на грязь, зловоние и стесненные условия в Бухаре при последних Саманидах. Ни усиление общественной ответственности, ни принимаемые правительством меры никак не соответствовали постоянному росту населения, и отвратительные условия гигиены в перенаселенных и запущенных жилых кварталах создавали почву для недовольства. Мусор выбрасывался прямо на узкие улочки, за высокие грязные стены, так что улицы и переулки порой оказывались практически непроходимыми. Лабиринт сырых, темных проходов между домами отражал желание жителей Бухары укрыться в своих частных жилищах и предоставить окружающему миру самому заботиться о себе. Точно так же, как при росте городов Западной Европы в позднем Средневековье, во владениях Саманидов такие города, как Бухара, Самарканд и Нишапур, явились очагами болезней и эпидемий. У аристократии имелась возможность бежать из города в свои летние резиденции среди садов близ Бухары, но массы населения оставались запертыми в своих крохотных жилищах на узких улочках. Сохранились поэмы, которые описывали Бухару этого периода как непригодную для жизни людей выгребную яму.
