Венди Сузуки - Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше

Сильная, толстая и грозная. Эти три слова лучше всего описывают Венди Сузуки в 2004 году. «Грозная» здесь относится в основном к еще одному серьезному обстоятельству, определявшему в то время мою жизнь. Тогда я проходила неизбежное для ученого испытание: процедуру получения постоянной должности. Изложу кратко суть дела для непосвященных. Сначала вам везет: вас берет на работу крупный исследовательский университет. Вам дают новую сверкающую лабораторию и кучу денег, достаточную, чтобы запустить ваши прорывные нейробиологические исследования. Но этих средств хватает, в лучшем случае, на пару лет работы. Со мной такое произошло в 1998 году. Вы приводите новую, с иголочки, лабораторию в рабочее состояние и одновременно в бешеном темпе пишете заявки на гранты. Вам нужно как можно больше грантов, чтобы максимально увеличить шансы на финансирование и чтобы через пару лет, когда закончатся стартовые деньги, не пришлось сворачивать лабораторию. А еще в это же время вам приходится начинать читать лекции, вести группу аспирантов и набирать на работу технических сотрудников. Почти ничего из перечисленного вы раньше не делали, потому что были слишком заняты научными экспериментами, благодаря которым, собственно, и получили эту работу.

С того момента, как вас берут на работу, у вас есть лет шесть, чтобы показать, чего вы стоите. Вам надо проявить себя: размещать исследовательские публикации в научных журналах; преподавать предмет аспирантам. В самых серьезных исследовательских заведениях основное внимание уделяется публикациям, которые должны заинтересовать ваших старших коллег (тех, кто будет голосовать за постоянную должность для вас). Это означает, что за шесть коротких лет вы должны обеспечить финансирование своей лаборатории (при помощи правительственных грантов, получить которые очень непросто, поскольку за эти деньги вам приходится конкурировать в том числе и с нобелевскими лауреатами), а также запустить и организовать свои эксперименты – и найти что-то потрясающе интересное, чтобы опубликовать и завоевать известность. Иногда на обустройство лаборатории и проведение экспериментов, особенно сложных, уходят годы. Конечно, мои эксперименты требовали непростой и интенсивной подготовки.

Если, несмотря на все это, ситуация не кажется вам достаточно напряженной, имейте в виду: сколько бы статей вы ни опубликовали, сколько бы студентов ни научили и сколько бы аспирантов ни подготовили, вы не можете быть на 100 % уверены, что сделали достаточно и заработали эту замечательную штуку – постоянное место и статус. При этом вас неизбежно будут одолевать слухи об «исключениях»: «Вы слышали, тот знаменитый нейробиолог из престижного университета так и не получил постоянного места, и никто не знает почему? Загадочная история!». Вас успокаивают: «Ясно, что его случай – исключение. У вас-то все будет в порядке». Но вы думаете: «А вдруг я тоже стану таким исключением?»

Сегодня я могу признаться: в 2004 году, когда я, доцент, изо всех сил стремилась к заветной постоянной должности, я умирала от беспокойства, мучилась и была постоянно на взводе. Я работала как проклятая ради убедительного и красивого результата сложного эксперимента, на который я потратила несколько лет жизни. В конце концов все разрешилось наилучшим образом, но это стоило мне множества бессонных ночей. Я проводила их в тревоге о том, как продвигаются исследования и насколько полученные результаты заинтересуют моих коллег.

Я дождалась окончательного положительного решения по моей кандидатуре на должность преподавателя, а затем взяла себя в руки и сбросила те лишние 10 кг за счет уменьшения порций и резкого снижения доли углеводов в моем рационе. Если мотивацией к тренировкам для меня стал перуанский сплав на плотах, то толчок к снижению веса мне дала фотография, на которой я снята с родителями на церемонии вручения премии Троланда в Вашингтоне. К тому моменту я уже успела как следует набраться силы и энергии на тренировках, но мой силуэт не отражал мою внутреннюю силу, и мне это очень не нравилось. Вдохновившись тем, как быстро мое тело отозвалось на силовые и кардиотренировки под руководством Сары, я решила, что смогу сама разобраться с вопросами питания. Неужели это сложно?

Я начала с того, что запротоколировала все свои трапезы и стала скрупулезно записывать размеры порций. Одновременно я искала интересные простые рецепты, соответствующие моему новому рациону, и стала гораздо реже покупать еду навынос и питаться в ресторанах – за исключением, разумеется, особых случаев. Готовить мне даже понравилось, а вот привыкнуть к постоянному чувству голода оказалось гораздо сложнее. Я ненавидела это ощущение. Особенно тяжело приходилось ближе к вечеру, где-то между обедом и ужином: в это время меня начинали настойчиво посещать мысли об автомате, полном хрустящих «Твиксов». Я становилась раздражительной, ворчливой и не могла как следует сосредоточиться. В такие моменты я начинала уговаривать себя, что в сладком перекусе нет ничего страшного, потому что он повышает продуктивность работы, а я в этом очень нуждаюсь. Но установив для себя правила питания, я упрямо соблюдала их.

Это было очень трудно, ведь мне казалось, что вес уходил гораздо медленнее, чем прибывали мышцы. Прошло много недель, прежде чем мне удалось увидеть хоть какой-то результат на весах. Да, результаты все же появились: процесс шел медленно, но верно. Когда я впервые увидела своими глазами, что вес стал на килограмм-полтора меньше, я получила дополнительный стимул. Тогда я поняла, что чувство голода, которое я так ненавидела, на самом деле благотворно: со временем оно превращается в результат – исчезнувшие килограммы и сантиметры, – хоть и не так быстро, как хотелось бы. Кроме того, голод помог мне навсегда изменить количественную норму питания. Что я имею в виду? Мне потребовались годы, чтобы перейти к такому уровню питания, при котором тело получало все необходимое и испытывало удовлетворение без переедания. Я поняла, что мой рацион слишком калориен и перенасыщен углеводами, а овощей и фруктов в нем не хватает. Начиная постепенно менять свой повседневный рацион, я знала: это потребует немало времени и усилий. Я стала изобретательнее готовить. Здоровые низкоуглеводные рецепты я находила в Интернете. Говоря по правде, с новым увлечением – здоровой кулинарией – я даже не скучала по прежнему нездоровому режиму и готовым блюдам из ресторанов и кафе. Тренер показала мне, как регулярными усердными упражнениями укрепить тело. Теперь я по той же методике – медленно, неуклонно, разумно – училась контролировать свое питание и, соответственно, вес.

Я долгое время ощущала голод, но при этом видела, как вместе с нормой питания стрелка весов все сильнее склоняется влево. Надо сказать, этот процесс принес еще один неожиданный, но полезный результат: помог моему растолстевшему коту Пепперу. Центр голода в мозгу Пеппера совершенно лишен тормозов, а вот его родной брат Дилл всегда был тощим и плохо ел – пока не умер. Для уверенности в том, что Дилл съедает достаточно, я всегда держала кошачью еду в радиусе доступности для котов. Но я так беспокоилась о питании Дилла, что не замечала, как Пеппер толстеет. Наконец, друзья начали отпускать замечания по поводу размеров моего кота! Тогда-то я поняла, хотя и поздно, что Пеппер (как и его хозяйка несколькими годами раньше) нуждается в диете. Я знала, что делать: установила для кота очень строгий (одобренный ветеринаром) рацион. Пеппер должен был есть только два раза в день, причем исключительно низкокалорийную кошачью еду. Поначалу ему это не нравилось. Очень не нравилось. Кот был так голоден, что перед кормлением начинал бегать по квартире, словно бешеный. Но ветеринар заверил меня: кот получает все необходимое и в достаточном количестве, так что я знала – просто кошачье тело так привыкает к другому количеству пищи. А потом и мозг Пеппера успокоится. Как и мне, котику пришлось привыкнуть к другой норме питания. Со своей стороны, я не колебалась, а терпеливо и упорно соблюдала установленный режим кормления. Шли недели. Я не только видела, как постепенно уменьшается «талия» кота, но и замечала, как изменяется его норма питания. Вначале он съедал все в один миг и вылизывал пустую миску. А теперь он может оставить примерно треть пищи, чтобы перекусить позже. Он всегда все съедает, но теперь может растягивать прием еды на любое удобное ему время. Мне иногда хотелось, чтобы и обо мне кто-нибудь так заботился: выдавал предписанное количество пищи в предписанное время. Лучше всего было наблюдать, каким энергичным внезапно стал Пеппер (как и я в свое время), когда жир начал понемногу уходить. Он и сейчас любит носиться по квартире – но уже ради удовольствия, а не от безумного голода.