Джек КЭНФИЛД - Куриный бульон для души
- Нам пора, дедушка. Я заеду за тобой, если ты решишь поехать.
Он сидел неподвижно, глядя перед собой и попыхивая старой трубкой.
Через несколько дней Кэрри попросила у меня адрес деда.
- Зачем тебе? - поинтересовался я.
Она засовывала аккуратно сложенный листок бумаги в голубой конверт.
- Я хочу послать ему подарок. Я сама его сделала.
Я медленно продиктовал ей адрес, чтобы она успела записать. Кэрри выводила буквы и цифры медленно, сосредоточенно, стараясь, чтобы все они получились ровными и круглыми. Закончив, она положила карандаш и твердо заявила:
- Я хочу сама его отправить. Отведи меня к почтовому ящику.
- Попозже, ладно?
- Мне надо сейчас. Пожалуйста.
Пришлось подчиниться.
В День благодарения я проснулся поздно от восхитительного запаха пасты с соусом. Мама приготовила свой особый обед: равиоли, индейка, брокколи, сладкий картофель и клюквенный соус - дивное смешение итальянских и американских традиций.
- Накрывай на четверых, Кэрри, - сказала она, когда я вошел в кухню.
Кэрри замотала головой:
- Нет, мама, на пятерых. Дедушка приедет.
- Ах, милая, - произнесла мама.
- Он приедет, - спокойно проговорила моя сестра. - Я это знаю.
- Кэрри, прекрати. Он не приедет, и ты это знаешь, - сказал я. Мне не хотелось, чтобы этот день был испорчен для нее несбывшимися надеждами.
- Ладно тебе, Джон. - Мама посмотрела на Кэрри. - Поставь лишний прибор.
Из гостиной пришел папа. Засунув руки в карманы, он стоял в дверях и наблюдал, как хлопочет Кэрри.
Наконец мы сели за стол. Какое-то мгновение все молчали. Потом, взглянув на Кэрри, мама сказала:
- Думаю, сначала мы прочтем молитву, Кэрри? Сестра посмотрела на дверь и, наклонив голову, забормотала:
- Благослови нас, Боже, и пищу, которую мы будем есть. И дедушку… и помоги ему поторопиться. Спасибо, Боже.
Переглядываясь, мы сидели в молчании, не желая началом трапезы утвердить отсутствие деда и разочаровать Кэрри. В холле тикали часы.
Внезапно в дверь негромко постучали. Кэрри вскочила, помчалась по коридору и рванула дверь:
- Деда!
Он стоял прямо, в своем черном, залоснившемся костюме, единственном, который у него был, одной рукой прижимая к груди черную шляпу, а в другой держа коричневый бумажный пакет.
- Я принес тыкву, - сказал он, поднимая пакет.
Через несколько месяцев дедушка тихо умер во сне. Разбирая его комод, я нашел голубой конверт со сложенным листком бумаги внутри. Это был детский рисунок: кухонный стол и пять стульев вокруг него. Один из стульев пустовал, на других сидели фигурки, подписанные «мама», «папа», «Джонни» и «Кэрри». У каждого из нас было нарисовано сердце с неровной трещиной посредине.
Джон Катеначчи
Она вспомнила
Моя мать самая милая, у нее самое доброе сердце из всех, с кем вам доводилось встречаться. Она всегда была очень умной и умела хорошо выражать свои мысли и все для всех делала. У нас с ней все время были близкие, особенные отношения. И именно ее мозг начал слабеть, а самосознание стало исчезать из-за болезни Альцгейме-ра. Она уходит от нас вот уже 10 лет. Для меня это постоянная смерть, медленное угасание и неизменная скорбь. Хотя мама уже совершенно не могла обслуживать себя, она все же узнавала своих ближайших родных. Я знала, что наступит день, когда уйдет и это, и наконец два с половиной года назад этот день настал.
Родители навещали нас почти ежедневно, и мы хорошо проводили время, но внезапно связь оборвалась. Моя мать больше не узнавала во мне сюей дочери. Она говорила отцу: «Какие приятные люди». Было бесполезно говорить, что я ее дочь. Отныне я перешла в ранг «приятных соседей». Когда я обнимала ее на прощание, то закрывала глаза и представляла маму такой, какой она была много лет назад, к какой я привыкла за 36 лет, - успокаивающее тепло ее тела, пожатие ее руки и нежный, сладкий запах, принадлежавший только ей.
Мне было трудно принять эту сторону ее болезни и справиться с ней. Я переживала трудный период и особенно нуждалась в маме. Я молилась за нас обеих.
Как-то летним вечером, когда я готовила ужин, мои молитвы были услышаны, и произошло это неожиданно. Мои родители и муж сидели в патио*, когда мама вдруг подскочила словно ужаленная. Она вбежала в кухню, нежно взяла меня за плечи и повернула к себе. Посмотрев на меня полными слез глазами, которые, казалось, видели сквозь пространство и время, она спросила с большим чувством, правда ли, что я - ее ребенок. Меня переполняли чувства, я воскликнула, что да, это правда. Мы обнялись и плакали и не хотели, чтобы эти волшебные минуты кончились. Я знала, что все это может кончиться так же внезапно, как и возникло. Мама сказала, что ее тянуло ко мне, что она чувствовала ко мне симпатию, но вдруг поняла, что я ее дитя. Мы испытали радость и облегчение. Я приняла этот Божий дар, наслаждаясь им, даже если бы это продолжилось минуту, час или день. Нам была дана отсрочка этого страшного заболевания, и между нами снова установилась особая связь. Глаза мамы светились, как уже давно не светились.
Хотя состояние мамы продолжает ухудшаться, она помнит, кто я такая, а с того чудесного летнего вечера прошел год. Она одаривает меня особым взглядом, как бы говоря: «У нас есть тайна, о которой знаем только мы с тобой». Несколько месяцев назад, когда у меня были родители и пришел еще один гость, мама погладила меня по волосам и с гордостью сказала ему: «А вы знаете, что она моя дочь?»
Лайза Бойд
* Патио - открытый внутренний дворик, часто окруженный галереями.
Спасенная
У одной маленькой девочки умерли родители, и она переехала жить к своей бабушке и спала в комнате наверху.
Однажды ночью в доме случился пожар, и бабушка погибла, пытаясь спасти ребенка. Огонь распространялся быстро, и скоро весь первый этаж был охвачен пламенем.
Соседи вызвали пожарных, а сами беспомощно стояли поблизости и не могли войти, потому что огонь перекрыл вход. Девочка появилась в окне второго этажа, зовя на помощь, как раз тогда, когда стало известно, что пожарные задержатся, - они были на другом пожаре.
Внезапно появился мужчина с лестницей, приставил ее к стене дома и исчез внутри. Когда же он появился снова, то держал на руках девочку. Отдав ребенка стоявшим внизу людям, он исчез в ночи.
Расследование установило, что у ребенка больше нет живых родственников, и через несколько дней в ратуше было назначено собрание, на котором должны были решить, кто возьмет к себе и воспитает девочку.
Учительница сказала, что готова взять ребенка к себе. Она указала на то, что сможет дать ей хорошее образование. Фермер предложил растить ее на ферме. Он заметил, что жизнь на природе полезна для здоровья и души. Говорили и другие, и каждый доказывал, почему девочке будет у него хорошо.
Наконец встал самый богатый житель города и сказал:
- Я могу дать этому ребенку все преимущества, о которых вы говорили, а сверх того деньги и все, что на них можно купить.
В продолжение всех этих выступлений девочка сидела молча, уставясь в пол.
- Кто-нибудь еще хочет высказаться? - спросил председатель собрания.
Из последних рядов стал пробираться мужчина. Он шел медленно, казалось, что ему больно двигаться. Выйдя вперед, он встал прямо перед девочкой и протянул к ней руки. Все ахнули. Руки у него были страшно обожжены.
- Это человек, который меня спас! - воскликнула девочка. Она бросилась мужчине на шею и крепко обняла его, как в ту страшную ночь. Уткнувшись лицом в его плечо, она несколько минут плакала. Потом посмотрела на мужчину и улыбнулась.
- Собрание окончено! - возвестил председатель.
Автор неизвестен
Маленькие глаза, которые смотрят на тебя
На тебя смотрят маленькие глаза,
И смотрят они день и ночь.
А маленькие ушки быстро
Запоминают каждое твое слово.
Вот маленькие ручки, которые с готовностью
Сделают для тебя все, что угодно;
И маленький мальчик, который мечтает,
Что однажды он будет таким, как ты.
Ты кумир малыша,
Ты мудрейший из мудрых.
В его маленьком разуме никогда не возникает
Никаких сомнений на твой счет.
Он преданно верит в тебя,
