А. Меликсетов - История Китая
Для того чтобы приступить к практическому осуществлению этих идей, была необходима санкция высших партийных органов. Этого Мао Цзэдуну удалось добиться на Второй сессии VIII съезда КПК, состоявшейся в мае 1958 г. В решениях сессии, казалось отразивших единство высшего руководства КПК в намерении пересмотреть прежнюю концепцию экономического развития, были очерчены контуры новой генеральной линии, являвшейся в сущности линией на утверждение маоистской модели коммунизма в Китае. Новая программа получила название курса «трех красных знамен»: новой генеральной линии, «большого скачка», народных коммун. В этот период народные коммуны мыслились еще скорее как более крупные кооперативы, нежели основа нового общественного порядка, однако в летние месяцы Мао Цзэдун разработал концепцию коммунизации именно как новую основу нового (коммунистического) общественного строя КНР.
На сессии было постановлено резко увеличить темпы экономического развития, в особенности производства чугуна и стали, что Мао Цзэдун считал ключевым показателем уровня развития экономики, добиться резкого роста сельскохозяйственного производства. Помимо этого были сделаны новые кадровые назначения. Политбюро пополнилось новыми членами. В частности, для будущего политического развития Китая большое значение имело введение в состав политбюро видного военного деятеля, заместителя министра обороны КНР Линь Бяо, известного близостью к Мао Цзэдуну.
Вскоре, выполняя указания партийных органов, Госплан КНР разработал новый вариант пятилетнего плана на 1958—1962 гг. Он предусматривал поистине фантастические темпы экономического развития страны. Предполагалось увеличить выпуск промышленной продукции в 6,5 раза, сельскохозяйственной в 2,5 раза, причем среднегодовой прирост в промышленности должен был составить 45%, а в сельскохозяйственном производстве — 20%. Показатели, определенные для развития металлургии, были поистине фантастическими: выплавку стали страна должна была увеличить в 10 раз, с первоначально намечавшихся примерно 10 млн. т. до 100 млн. т.
Летом 1958 г. под лозунгом «три года упорного труда — десять тысяч лет счастья!» весь Китай был мобилизован для участия в «большом скачке». Огромные массы народа были собраны для осуществления амбициозных ирригационных проектов. Собственно говоря, в этой области «большой скачок» начался еще осенью 1957 г., когда в ноябре на ирригационные работы было направлено более 60 млн. человек, а в январе 1958 г. — уже около 100 млн. В отдельные дни на сооружение водохранилищ выходило до 150 млн. человек. Эти усилия были продолжены летом 1958 г. Сам Мао Цзэдун выезжал для участия в создании водохранилища в 30 км севернее Пекина, невдалеке от могильного комплекса минской династии. Заниматься физическим трудом были обязаны не только рабочие и крестьяне, но и представители высшей партийно-государственной номенклатуры. Поработав полчаса, Мао Цзэдун отложил в строну лопату, однако пропагандистское значение этой акции было велико: все китайские газеты напечатали фотографии Председателя ЦК КПК, копающего землю.
Для повышения урожайности использовались нетрадиционные методы обработки земли, в частности глубокая вспашка, загущенные посадки риса. В промежутках между сельскохозяйственными работами крестьянское население, напрягая все силы, боролось с «четырьмя вредителями»: крысами, мухами, комарами и воробьями, которых удалось извести почти полностью.
Под лозунгом «вся страна варит сталь» в Китае развернулось движение за создание базы «малой металлургии». Была поставлена задача соорудить более 10 тыс. малых и средних металлургических печей, ежегодной производительностью 20 млн. т чугуна. Небольшие металлургические печи, строившиеся на основе традиционной технологии, создавались как в городах, так и в сельской местности. Миллионы людей приняли участие и в «битве за сталь». К осени того же года в стране варили металл более 700 тыс. кустарных доменных печей, а всего в непромышленном производстве металла было занято до 100 млн. человек. В усиленном темпе работала и вся промышленность, причем предприятия стремились максимально увеличить объем производства, не заботясь о рациональном использовании ресурсов.
Летом 1958 г. группа высших руководителей КПК отправилась в инспекционные поездки по стране, являвшей собой образец трудового энтузиазма. Казалось, задуманное Мао Цзэдуном близко к осуществлению, осталось лишь закрепить достигнутое соответствующими политическими решениями. Эта цель была поставлена перед участниками расширенного совещания политбюро, которое состоялось в августе 1958 г. в курортном местечке Бэйдайхэ. На совещании была не только подтверждена линия на осуществление «большого скачка», но и даны определения политике «коммунизации». Термин «народная коммуна» появился в китайской печати в начале июля 1958 г., а к концу лета именно с созданием народных коммун Мао Цзэдун связал свои надежды на утверждение китайской формы коммунизма. В соответствии с представлениями Мао Цзэдуна, которые он пропагандировал на совещании, коммуна мыслилась, как универсальная форма социальной организации в коммунистическом обществе в Китае. Ее планировалось распространить как на сельскую местность, так и на города.
Основной принцип, на котором должны были основываться народные коммуны, состоял в тотальном обобществлении всей жизни их членов. Начать, разумеется, следовало с экономики, посему в деревне подлежали отмене приусадебные участки, распределение по труду, личные доходы отдельных дворов. Более того, обобществлению в перспективе должны были подвергнуться и бытовые стороны жизни, включая снабжение и питание членов коммун. Выступая в Бэйдайхэ, Мао Цзэдун говорил: «Приусадебные участки ликвидируются. Куры, утки, деревья возле домов пока остаются в собственности крестьян. В дальнейшем и это будет обобществлено... Надо продумать вопрос об отказе от системы денежного жалования и восстановлении системы бесплатного снабжения». Руководитель КПК прямо ставил вопрос о том, что именно народная коммуна должна стать основой будущего идеального общественного строя в Китае: «Народная коммуна, — писал он, — является лучшей формой постепенного перехода от социализма к коммунизму и в своем развитии она будет исходной структурой будущего коммунистического общества».
Мао Цзэдун полагал, что народные коммуны, как универсальная форма перехода к коммунизму и основа будущего коммунистического общества в Китае, должны создаваться не только в сельской местности, но и в городах. Каждый завод и городской район следовало превратить в городскую коммуну на тех же принципах, что и сельские коммуны. Там, где это представлялось возможным, предполагалось создать сельско-городские коммуны, что означало соединение аграрного и промышленного производства.
Коммуны не только должны были основываться на обобществлении экономической жизни своих членов, быта, но и предполагали полный контроль за духовной жизнью людей. Коммуны мыслились одновременно и как военные структуры, и как надежное средство политической индокринации. Их члены были обязаны совместно трудиться и совместно потреблять произведенное, а также заниматься военным делом и изучением злободневных пропагандистских материалов.
После того как совещание приняло соответствующий документ, по всей стране началось создание народных коммун. В китайской печати это расценивалось как свидетельство ускоренного продвижения к коммунизму, а для простого китайского крестьянина это было равнозначно обещанию царствия Божия на земле, что-то вроде реализации стародавних представлений об идеальном обществе датун.
Руководству КПК удалось добиться феноменальных успехов в реализации идеи «коммунизации» общественной жизни в стране, в первую очередь в сельских районах. Это было результатом не только всевластия тоталитарного государства, способного, опираясь на насилие, добиться от общества почти всего, но и веры значительной части крестьянства в возможность достижения после «трех лет упорного труда» «десяти тысяч лет счастья». Потребовался всего лишь месяц, чтобы в коммуны вошло почти 100% крестьянских дворов. К концу года они были созданы по всей стране — ранее существовавшие 740 тыс. кооперативов были превращены в 26 тыс. коммун, включавших 120 млн. крестьянских дворов, причем в каждую коммуну входило в среднем около 20 тыс. человек.
Одновременно в связи с созданием коммун, охватывавших зачастую население целой волости, были введены изменения в политический механизм страны. Коммуны становились низовыми местными административными структурами.
Уже осенью выявились тяжелейшие последствия нового политического курса. Несмотря на то, что с мест рапортовали о все новых достижениях, страна оказалась в катастрофическом экономическом положении. Особенно разрушительные последствия имела «битва за сталь». Формально задание на 1958 г. было выполнено: производство стали по сравнению с предшествующим годом увеличилось в два раза, достигнув примерно 10 млн. т, однако в действительности около 3 млн. составляли приписки и примерно столько же выплавленного металла оказалось некондиционным, не годившимся даже для переработки. Первые секретари парткомов, обязанные лично руководить выплавкой стали, зачастую, чтобы отчитаться, выдавали металл, произведенный современными предприятиями, за сталь, выплавленную на кустарных доменных печах.
