Ложь и правда о советской экономике - Евгений Юрьевич Спицын

кадров с тем, чтобы, как выразился И. В. Капитонов, более четко обозначить, что отныне они не занимаются «подменой и опекой органов хозяйственного управления», «не погружаются в оперативные вопросы», а лишь исследуют крупные комплексные вопросы перспектив развития своих отраслей, руководят кадровой политикой и партийными органами в отраслях, а также следят за исполнением решений Политбюро и партийных съездов. В этом же контексте предлагалось для комплексного руководства экономикой создать крупный «сводный» Экономический отдел в ЦК и Экономическую комиссию ЦК, в которую вошли бы главы всех экономических ведомств и крупнейшие ученые-экономисты. Как указал Н. А. Митрохин, состав рабочей группы по разработке данной реформы дает возможность предположить, что она была инициирована самим Л. И. Брежневым, тем более что в этих бумагах есть несколько страниц с записью предложений и аргументов самого генсека. Судя по всему, проект данной реформы «достиг стадии подготовки бланка решений Политбюро, однако по неизвестным причинам не пошел в дело». Сам Н. А. Митрохин предположил, что это было связано с резким ухудшением здоровья Л. И. Брежнева, но в тот период он был еще вполне здоров, и первые проблемы со здоровьем у генсека возникли только в конце 1974 года, после Владивостокской встречи с Дж. Фордом. При этом любопытно, что о столь масштабной реформе не вспомнил ни один мемуарист, в том числе из числа тех, кто входил в ближайшее окружение всех упомянутых секретарей ЦК[1219].

Между тем, как уверяют ряд авторов (А. Е. Бовин, Г. И. Ханин[1220]), в начале февраля 1977 года на заседании Совета Министров СССР очень бурно обсуждался проект очередного Постановления «О мерах по улучшению планирования народного хозяйства, стимулирования технического прогресса и повышения производительности труда». Целый ряд министров на данном заседании «выступали очень резко» и «требовали перестать обманывать самих себя». Однако А. Н. Косыгин весь праведный пыл своих подчиненных «спустил на тормоза» и «утопил все в общих фразах». Такая же картина нарисовалась и осенью 1977 года, когда на Политбюро ЦК во время обсуждения проекта плана на 1978 год именно А. Н. Косыгин, а также М. А. Суслов и Г. В. Романов стали уверять генсека, что все идет «нормально», «катастрофы нет» и план «надо перевыполнять». Однако эта позиция встретила резкое неприятие со стороны других членов высшего руководства, в частности К. Т. Мазурова, В. В. Гришина, Д. А. Кунаева, М. С. Соломенцева и особенно Д. Ф. Устинова, заявившего, что «для выполнения плана нужен план, а его нет». С учетом этих выступлений Г. Э. Цуканов, А. Е. Бовин и Г. А. Арбатов подготовили брежневский доклад на декабрьском Пленуме ЦК, который носил довольно острый характер.

Однако эти умозаключения А. Е. Бовина и Г. И. Ханина не очень «бьются» с крайне любопытным фактом, опять же установленным Н. А. Митрохиным. В том же РГАНИ, в личном фонде М. А. Суслова, есть рукопись его доклада от апреля 1975 года «Об основных направлениях развития народного хозяйства СССР на 1976–1980 гг.» с резкой критикой экономической ситуации в стране[1221]. Там, в частности, было зафиксировано, что в IX-й пятилетке «ввод новых мощностей составил: по выплавке сталей, производству труб — 52–54%, по прокату черных металлов — 73%, аллюминия — 69%, цинка — 24%, химического волокна и пластмасс — 65%, прокатного оборудования — 40%, химического оборудования — 63%, мебели — 60%, трикотажа — 41–46%, прядильных веретен — 56%, ткацких станов — 64%» и т. д». В итоге «потери промышленной продукции за пятилетку составили более 40 млрд. руб.», а «из-за медленного освоения уже введенных в строй производственных мощностей в промышленности не менее 14 млрд. рублей». Кроме того, за этот же период «фондоотдача снизилась в промышленности на 4,8%, в сельском хозяйстве на 23%». Все это «усилило напряженность с удовлетворением потребностей народного хозяйства в черных и цветных металлах, топливе, оборудовании, продукции химической промышленности, предметах народного потребления, а также в финансовых ресурсах государства, проблем денежного обращения, недостатка товарной массы и возрастания разного рода дотаций и возмещения убытков», которые только «в 1975 году… составили 26 млрд. рублей, а за пятилетку — 120 млрд. рублей (в том числе закупка скота и молока — 76 млрд. рублей, {неразборчиво} хозяйству — 13,5 млрд. рублей, сельхозтехнике — 7 млрд. рублей)». Почему этот доклад не был произнесен, трудно сказать, но то, что М. А. Суслов не менее генсека и своих коллег по Политбюро был озабочен ситуацией в экономике страны, это уж точно.

По мнению многих авторов, новым этапом реформирования экономики стала реформа 1979 года, которую тот же доцент С. Е. Мишенин именует «третьей косыгинской реформой». Однако при этом, как справедливо пишет профессор Г. И. Ханин, этой «реформе» очень «не повезло в экономической литературе, особенно в мемуаристике». Многие авторы не считают нужным даже упоминать о ней, вероятно, считая ее «ничтожным событием» того времени. Другие авторы упоминают о ней, но только вскользь. Более того, как справедливо указал тот же Г. И. Ханин, «поразительно, что о ней вообще не упоминают крупные хозяйственные деятели того периода, оставившие свои мемуары». Так, ни слова об этой реформе не говорит главный ее инициатор — заместитель председателя Совета Министров СССР В. Н. Новиков, нет о ней ни слова в мемуарах Н. И. Рыжкова, В. И. Долгих, В. С. Павлова, Г. Х. Попова и даже самого М. С. Горбачева, который к тому времени уже был кандидатом в члены Политбюро ЦК[1222]. Кстати, во время одной из личных встреч с последним председателем Совета Министров СССР Николаем Ивановичем Рыжковым, которая состоялась в 2019 году, я тоже поинтересовался об этой реформе. Его дословный ответ был таким: «В рабочей группе по новой экономической реформе, созданной по поручению Ю. В. Андропова, в которую входили я, М. С. Горбачев и В. И. Долгих, никаких документов по этой реформе не было»[1223]. В то же время ряд авторов, в частности известный экономист профессор Д. В. Валовой, многие годы проработавший первым заместителем главного редактора «Экономической газеты», а затем и самой «Правды», считали эту реформу «важнейшим и многообещающим событием в экономической жизни страны»[1224].

Между тем надо сказать, что эта реформа имеет довольно любопытную предысторию. По воспоминаниям того же Д. В. Валового, в середине 1977 года во исполнение решений XXV партсъезда о совершенствовании планирования и управления народным хозяйством страны специальная Комиссия под началом А. П. Кириленко, отвечавшего тогда в Политбюро за промышленную политику, подготовила Постановление «О новой экономической реформе», одобренное высшим партийным ареопагом. Как уверяет