Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III
Дискурс левых сил и «национал-патриотов», прежде всего – коммунистов, основывался на известных идеологических принципах марксизма и псевдонаучной геополитики, в которой международные события рассматриваются через призму извечной и неизбежной борьбы за прямой или косвенный контроль над территорией и сферами влияния. События 11 сентября лидеры этих сил интерпретировали как закономерный результат эксплуатации развивающихся стран Западом и особенно США, реакцию на нетерпимые контрасты в благосостоянии между странами «золотого миллиарда» и большей частью остального мира, гегемонию Америки, высокомерно пренебрегающей культурой и традициями других народов. Подчеркивалось, что американцы сами же и выпестовали талибов и других фундаменталистов, чтобы манипулировать ими в борьбе против СССР в годы войны в Афганистане.
Тезису о «международном терроризме» национал-патриотическая пресса противопоставляла резкое осуждение «государственного терроризма» США, обвиняя их в лицемерии и двойных стандартах. Американцы, по ее мнению, всегда поддерживали террористов (косовских албанцев, чеченских сепаратистов, израильских экстремистов), если их цели отвечали американским интересам. Согласие России на использование американскими самолетами российского воздушного пространства и создание военных баз в Средней Азии расценивалось национал-патриотической оппозицией как дальнейшее отступление под натиском американского империализма и ничем не обоснованная геополитическая уступка.
Критика политики Президента, казалось, совершившего решительный «поворот на Запад», звучала и со стороны либералов. В принципе полностью одобряя такой поворот и считая его шагом к более глубокой интеграции в мировое хозяйство и новым реформам, некоторые либералы винили российскую дипломатию в том, что Россия не получила от США никакой компенсации за столь весомую поддержку. Другие высказывали опасения, что Россия утрачивает самостоятельность в международных делах, отказывается от ею же провозглашенного принципа многополярности международных отношений и рискует серьезно поссориться с мусульманским миром.
Опросы общественного мнения показали, что российские граждане в целом одобрили курс Президента Путина, однако многие из них весьма критично отнеслись к официальным аргументам и трактовке международной ситуации, сложившейся после 11 сентября. Более 70 % респондентов согласились с необходимостью союза России с США в борьбе против международного терроризма. Еще выше поддержка этой политики была среди более образованной и состоятельной части населения. Впрочем, остро реагируя на перипетии российско-американских отношений и часто осуждая политику США, россияне всегда выступали за российско-американское сближение и сотрудничество.
Отношение общественного мнения к проведенной Президентом аналогии между взрывами жилых домов в российских городах, чеченским сепаратизмом и событиями 11 сентября было гораздо менее единодушным. В среднем с ней согласились лишь 48 % респондентов, причем наиболее сильные сомнения высказали лица с высшим образованием и более высоким уровнем доходов, жители Москвы, Петербурга и других крупных городов. Что особенно существенно, скептически отнеслись к этой аналогии представители «мусульманских» народов республик Поволжья и в еще большей степени – Северного Кавказа. Многие россияне считали, что США заплатили России за ее поддержку черной неблагодарностью.
Только четверть респондентов по всей России посчитала Россию и США равными партнерами в новом альянсе против международного терроризма. Почти ¾ опрошенных (а среди «высокоресурсных» групп – еще больше) полагали, что американцев привела в Среднюю Азию заинтересованность в контроле над этим регионом и новыми источниками поставок нефти и газа. В суждениях об обоснованности войны руководимой США коалиции против талибов в Афганистане респонденты разделились практически поровну: 44 % сочли ее оправданной и необходимой, 40 % придерживались противоположного мнения. И опять-таки, представители «мусульманских» народов России более негативно отнеслись к военной акции США в Афганистане, чем в среднем русские граждане. Значимые различия во мнениях по всем этим вопросам отмечались и между регионами страны.
Литература:С. Маркедонов. Непризнанная геополитика // Россия в глобальной политике, 2006. № 1.
6.1.26. Восточноевропейский и российский пути выхода из коммунизма
В 1988–1991 гг. практически во всех странах советского блока и в самом СССР произошли антикоммунистические революции. Однако дальнейшие пути этих стран разделились, при всём национальном своеобразии, на два главных потока.
Все страны «народной демократии» (кроме республик бывшей Югославии, за исключением Словении вступивших на этот же путь позже), а также Балтийские страны, входившие в 1940–1990 гг. в СССР, уже в первые месяцы после ликвидации коммунистической государственной практики отвергли коммунизм и юридически и идейно.
Во всех этих странах было объявлено правопреемство с государствами, существовавшими перед захватом власти коммунистами. Захват коммунистами власти, в какой бы форме он ни происходил (формально законно, как в Чехословакии, или вполне насильственно, как в Латвии) был объявлен незаконным, и, следовательно, все акты коммунистической власти, нарушавшие старые законы, отменялись. В некоторых странах восстанавливались старые конституции, например в Латвии, или на их основе писались и принимались новые – Эстония, Болгария, Венгрия. Повсюду в переходный период от трех до десяти лет происходила «подстройка» старых законов к новым реалиям. Но «подстраивались» именно законы, существовавшие перед захватом власти в этих странах коммунистами.
Следствием этого правового принципа повсюду стало восстановление собственнических прав, т. е., если незаконная власть отбирала собственность, то ее надо было вернуть пострадавшим или их потомкам. Реституция прав собственности заняла в большинстве стран десятилетие (1990–2000 гг.) и к середне 2000-х гг. завершилась. Потомки ограбленных получили либо собственность в натуральном виде – землю, здания, либо компенсацию отнятого в форме государственных ценных бумаг или иным образом. В большинстве стран восстановление прав собственности происходило заявительным порядком и проходило через суд только в случае конфликта интересов собственников друг с другом. В Югославии реституция собственности началась после ухода полукоммунистического режима Слободана Милошевича, а в Сербии была оформлена Скупщиной в качестве государственного закона только в сентябре 2012 г.
Другим следствием из признания коммунистического режима незаконным стала практика люстраций (очищения). Лица, активно служившие незаконному и преступному режиму в партийном руководстве, тайной полиции и т. п., на какое-то время или поражались в правах (Чехословакия) и не допускались к занятию политических постов, или были вынуждены объявлять о своей причастности к тоталитарному режиму (Польша), а решение о их судьбе выносило в каждом случае государство (назначая или не назначая чиновника) или избиратели (выбирая или не выбирая кандидата). Люстрация, в частности, привела к тому, что практически заново были созданы в восточноевропейских странах все службы государственной безопасности, в которые бывшие чекисты, штази и т. п. не допускались никогда.
Незаконность коммунистического режима также имела следствием пересмотр всей национальной символики, снятие памятников, переименование городов и улиц, изменение школьных и вузовских программ преподавания истории. В странах Восточной Европы и в странах Балтии не осталось памяников ни Ленину, ни своим коммунистам и их пособникам. В Софии был уничтожен мавзолей Димитрова (мавзолей Готвальда в Праге был снесен еще раньше). Коммунистический период был объявлен трагическим периодом национальной истории, а борцы с ним провозглашены героями и истинными патриотами.
Наконец, многочисленные граждане восточноевропейских стран, вынужденные покинуть родину в результате коммунистических переворотов и последующих преследований, автоматически восстанавливались в гражданских правах, где бы они ни жили. Также права гражданства исторической родины автоматически получали их потомки. Это действие, осуществляемое вместе с реституцией собственности, позволило многим беженцам и их детям вернуться в отечество, и не на пустое место, а располагая собственностью, им возвращенной.
Так восточноевропейские страны дали однозначно негативную оценку коммунистическому периоду своей истории и продолжили жизнь своих докоммунистических обществ, не теряя страшного опыта тоталитарных десятилетий (напротив, о них говорят сейчас очень много), но исключая их из сферы закона.
