Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 2010 год
«Доброе старое время» в Ливонии
«После того как… Вальтер фон Плеттенберг (магистр Ливонского ордена в 1503 году. — Прим. ред.) одержал победу над московитами и заключил продолжительный мир, так что ливонцам на много лет нечего было бояться войны, тогда, чем дальше, тем больше изо дня в день как между правителями, так и подданными, стали распространяться большая само уверенность, праздность, тщеславие, пышность и хвастовство, сластолюбие, безмерное распутство и бесстыдство, так что нельзя вдоволь рассказать или описать всего. Некоторые орденские магистры, ради добрых праздных дней, впали в такой разврат, что стыдно о том и вспомнить. О их наложницах нечего и говорить, так как это не считалось у них стыдом: подержавши у себя наложницу некоторое время, они выдавали ее замуж, а себе брали другую новую. Точно так же бывало и у епископов и каноников... Что же касается до обыденной жизни и занятий орденских братьев, каноников и дворянства, то в те времена вся жизнь их проходила не в чем-либо другом, как в травле и охоте, в игре в кости и других играх, в катанье верхом и разъездах с одного пира на другой, с одних знатных крестин на другие... с одной ярмарки на другую. И очень мало можно было найти людей, годных для службы где-либо вне Ливонии при королевских или княжеских дворах, или на войне».
Ливонская ловушка
Поместная система возникла на рубеже XV–XVI столетий потому, что позволяла содержать дворянскую конницу, лихую и неприхотливую. Рост поместного войска, в свою очередь, способствовал формированию жесткой, милитаризованной политической системы Московского государства. Для ее функционирования постоянно требовались освоенные и заселенные крестьянами земли для поместных раздач. Их нехватка заставляла Москву вести внешние войны. Экспансионистские устремления тогдашнего служилого класса точно обрисовал в челобитной Ивану IV дворянин Иван Пересветов. Он недоумевает, имея в виду «подрайское» Казанское царство, отчего «великий сильный царь долго терпит под пазухой такую землицу и кручину от нее велику принимает; хотя бы таковая землица угодная и в дружбе была, ино было ей не мочно терпети за такое угодие». Царь и не стал «терпеть за пазухой такую землицу» — в 1556 году завершилась большая война на востоке. Были сокрушены Казанское и Астраханское ханства, Волга стала великой русской рекой, а хан далекой Сибири Едигер признал себя вассалом московского государя.
Ливония на западной границе Московского княжества представляла собой рыхлую средневековую конфедерацию, состоявшую из военно-духовного Ливонского ордена, владений архиепископа рижского, епископов дерптского, эзельского и курляндского и богатых портовых городов, главным из которых была Рига. Слабая в военном отношении Ливония казалась московскому государю вполне подходящим объектом для подведения под его «высокую руку». Некогда воинственные рыцари утратили боевой пыл, в вассалы ордена стали принимать бюргеров, больше думавших о своих трактирах и пивоварнях, чем о военных подвигах, а купцы в прибалтийских городах заботились исключительно о процветании весьма прибыльной транзитной торговли.
Сигизмунд II Август (1520–1572), король Польши и великий князь Литовский с 1548 года, объединил два государства, использовав страх литовской Руси перед московской угрозой. Фото: INTERFOTO/PHOTAS
Первую попытку овладеть Ливонией предпринял Иван III. Пробный поход 1481 года успеха не имел, однако напротив ливонской Нарвы, стоявшей на одно именной реке, была возведена каменная крепость Ивангород. Война 1500–1503 годов также закончилась ничем. В 1503-м Иван III заключил с конфедерацией перемирие на 50 лет, причем ливонцы должны были ежегодно вносить плату за ранее принадлежавший Новгороду город Юрьев (Дерпт), чего так ни разу и не сделали. В 1554 году на переговорах об очередном перемирии русские дипломаты заговорили о выплате дерптским епископом «юрьевской дани», а заодно о восстановлении в прибалтийских городах русских кварталов — концов — и предоставлении русским подданным проезда «за море». Фактически Ливонии было предложено признать себя вассалом Москвы. Соответствующий акт был ратифицирован ливонцами, но выполнять его они не спешили: ливонские города не признавали за русскими купцами права на свободу торговли, не были возвращены церкви в «русских концах» Ревеля, Риги и Дерпта, а дерптский епископ выплачивать обещанную дань не стал. Более того, в дела Ливонии все активнее вмешивалось Польско-Литовское государство. С подачи Литвы коадъютор (заместитель) рижского архиепископа и часть рыцарства обратились к королю Сигизмунду II Августу с просьбой о покровительстве. Стремившийся сохранить независимость ордена и всей Ливонии его магистр (с 20 мая 1557 года) Вильгельм Фюрстенберг заставил мятежников покориться, но в сентябре 1557 года под угрозой вторжения 20-тысячной польско-литовской армии был вынужден подписать Позвольский мир: оборонительный и наступательный союз против Москвы. Это разом означало, что Ливония нарушала условия соглашения 1554 года с Москвой и теряла самостоятельность во внешней политике.
В январе 1558 года московское войско князя Михаила Глинского двинулось на Дерптское епископство. С ним шли бывший казанский хан Шигалей, черкесский князь Сибок, «казанские люди и черемиса... люди ноугородцкие и псковские все и московскых городов выбором многие». Поход 10-тысячной рати свелся к демонстративному разорению приграничных территорий. Городов воеводы не штурмовали и с первых же дней войны искали пути к миру: в грамотах, которые они направляли ландмейстеру в Ревель, настойчиво проводилась мысль, что уплата дани лучше разорительной войны. К лету «немцы» наконец собрали 60 000 талеров. Привезший их в Москву посол вновь поднял вопрос об отмене дани с Дерптской области. Но тут как назло орденский «князец», фогт Нарвы, нарушил перемирие и на свою беду принялся палить по соседнему Ивангороду. Русские воеводы Алексей Басманов и Даниил Адашев ответили мощным огнем, в Нарве вспыхнул пожар. Пока горожане в панике спасали имущество, русские переправились на соседний берег и с боем овладели городом. Победители верили, что им помогли покаравшие нечестивых «люторов» силы небесные: «Божиим гневом загореся город немецкий Ругодив, месяца мая в 11 день, а сказывают от того: варил чюдин пиво, да образ чудотворца Николы тот чюдин под котел подкинул, и от того пламень шибся и весь город выгорел, а образ соблюдеся цел», — рассказывала о взятии Нарвы Псковская летопись.
Послам, ошеломленным известием о взятии Нарвы, Алексей Адашев объявил: верить «немцам» нельзя, раз они клятв своих не исполняют; царь теперь велел «промышлять над другими городами; если ливонцы желают мира, то магистр, архиепископ рижский и епископ дерптский должны сделать то же, что цари казанский, астраханский, — явиться пред государем с данью со всей земли, ударить ему челом и впредь во всем исполнять его волю. К такому повороту ливонцы были не готовы и убыли восвояси, не дав определенного ответа. А тем временем русские стали развивать нарвский успех. Русские овладели замками Этц, Нейшлосс, Нейгауз, затем князь Петр Шуйский после недолгой осады занял древний русский Юрьев — Дерпт (нынешний Тарту), передовые отряды доходили до Ревеля. «Немцев» хватило только на то, чтобы вернуть единственный замок Ринген. В декабре 1558 —феврале 1559 года состоялся поход на Ригу армии во главе с боярином князем Семеном Микулинским и царевичем Тохтамышем. Под Тирзеном они нанесли поражение войску рижского архиепископа и сожгли у Динамюнде рижские корабли. В результате Россия захватила восточную часть Эстонии и получила порт на Балтике — Нарву.
Ливония трещала по швам. Епископ эзельский уступил свои владения (современный эстонский остров Сааремаа) брату датского короля, принцу Магнусу. Ревель и окрестное рыцарство обратились за помощью к шведам, и те заняли город и северную Эстляндию. Новый магистр Готгард Кетлер считал, что спасти орден может лишь вхождение в состав Польши. В августе 1559 года Кетлер заключил соглашение с королем, который принял земли Ливонии в свою «клиентелу и протекцию» и обещал оказать военную помощь против России. А в январе 1560 года литовский посол Мартын Володкевич потребовал, чтобы царь прекратил войну, поскольку Ливония теперь принадлежит Короне Польской и Великому княжеству Литовскому. Разгневанный Иван Васильевич приказал отправить вестника обратно и «меда и обеда не давать». В этих условиях пограничная война с маленькой и слабой Ливонией грозила перерасти в большой европейский конфликт. Алексей Адашев и глава Посольского приказа Иван Висковатый, отдававшие себе отчет в том, что Москве следует пересмотреть свою внешнюю политику с учетом новой реальности , заключили с ливонцами перемирие.
