Александр Корнейко - Когда погиб Милован

— Я вам отвечу, фрау гауптман. К нам не раз поступали сведения, что в городе действует русский разведчик Милован, но кто он — мы не догадывались. Теперь я знаю: Милован — это вы!

Миллер это не смутило; она решила вести игру до конца.

— Отлично, Венкель, так вот зачем вам потребовалось мое пребывание здесь?

— Да, товарищ Милован, — ухмыльнулся штурмбанфюрер.

Эльза рывком выхватила пистолет и направила его на начальника СД.

— Руки вверх!

— Вы сошли с ума!

— Нисколько. Если я — Милован, мне не остается ничего другого, как застрелить вас.

Венкель послушно поднял руки. Миллер подошла к нему, ткнула дулом пистолета в живот, расстегнула его кобуру, вытащила оружие и спрятала в карман своего мундира. Затем сняла телефонную трубку и набрала номер кабинета Гардекопфа.

— Срочно вы, Гартман и Замерн — в кабинет начальника СД.

Положив трубку, повернулась к Венкелю.

— Если ты скажешь хоть одно слово, я застрелю тебя, подлец. Ясно?

— Ясно, но это вам не поможет. Вы обречены и должны понимать, что только чистосердечное признание может спасти вам жизнь.

— Я должна молить о пощаде?

— Не помешало бы.

— Через несколько минут о пощаде будешь молить ты, негодяй!

— Прошу не оскорблять меня.

Дверь кабинета распахнулась и в комнату влетели Гартман, Замерн и Гардекопф.

— Обер-лейтенант, передайте секретарю, что штурмбанфюрер Венкель приказал никого не пропускать к нему в кабинет, — сказала Миллер.

Гардекопф вышел из кабинета и тотчас вернулся назад.

— Ваше приказание выполнено, фрау гауптман.

— Закройте дверь на задвижку.

Эльза обвела взглядом всех присутствующих:

— Вы, я вижу, удивлены необычным видом штурмбанфюрера Венкеля. Ничего страшного не произошло, просто я разоружила его, так легче будет говорить с ним о подлостях, которые он делал нам в благодарность за хорошее к нему отношение. Чтобы вы разобрались в том, что произошло, я предоставлю ему слово. Говорите, Венкель.

— Господа офицеры, вы будете поражены тем, что услышите. Прошу вас, держите себя в руках. — Венкель сделал паузу и объявил: — Миллер — русский разведчик Милован.

— Что? — прохрипел Гардекопф и двинулся к Венкелю, сжимая кулаки.

— Фрау гауптман, прикажите ему не приближаться ко мне, я закричу, — испугался Венкель.

— Гардекопф, успокойтесь, это еще не все.

— Продолжай, Венкель, — остановился обер-лейтенант, — но если ты не сможешь подтвердить слова фактами, я задушу тебя.

— Обер-лейтенант, вы еще будете извиняться передо мной. — Штурмбанфюрер повернулся к Гнатенко. — Повтори этим офицерам то, что ты сказал мне и этой женщине.

Гнатенко послушно повторил сказанное ранее.

— Вам этого мало, Гардекопф?

— Мало. Объясните, как вы понимаете его слова.

— А что здесь непонятного? Партизаны совершили нападение на автомобиль оберста, не подозревая, что там едет русский разведчик Милован.

— Много у вас ума, господин штурмбанфюрер. Если по таким мелочам мы будем подозревать друг друга, нам нет смысла продолжать войну с русскими. Вы провалили операцию оберштурмбанфюрера Гейнца умышленно, с тем чтобы внедрить в партизанский отряд своего человека, я имею в виду «Дятла».

Гнатенко от неожиданности вздрогнул. Это не укрылось от Гардекопфа. Обер-лейтенант понял, что человек, клеветавший на Миллер, и есть «Дятел».

— Вы тоже знаете о «Дятле»? — недоумевал Венкель.

— Да. Знаю и то, что «Дятел» сидит перед нами.

Штурмбанфюрер впился взглядом в предателя.

— Откуда они знают тебя?

— Понятия не имею, господин штурмбанфюрер, — заикаясь от страха, произнес Гнатенко.

Венкель потер виски руками. Он ничего не понимал. Его агент, внедренный в партизанский отряд, известен абверу! Это похоже на мистику. Ни один человек, кроме него, Венкеля, не знал, что Гнатенко — «Дятел».

— Объясните мне, откуда вам известно, что этот человек — «Дятел» и что он вообще существует?

— Лучше ты ответь нам, — наступал Гардекопф, — видел ли ты когда-нибудь, чтобы партизаны бросали своих раненых?

— Они думали, что Милован мертв.

— Значит, наши солдаты сумели определить, что фрау гауптман жива, а партизаны не смогли?

— Им надо было уходить — подъехали наши солдаты.

— По-вашему, русские так трусливы, что как только увидели противника, бросили раненого и убежали?

— Не знаю, не знаю… — раздраженно молвил Венкель. — Попробуйте доказать мне обратное.

В разговор вмешался Гартман:

— Фрау гауптман здесь ни при чем, ведь она ехала в автомобиле с оберстом генерального штаба. Не каждый бы рискнул поехать в мотопехотную дивизию, зная, что в дороге будет совершено нападение.

— Фрау гауптман не могла отказаться, это вызвало бы подозрение, — не сдавался штурмбанфюрер.

— Впервые слышу, чтобы кто-нибудь боялся подозрений мертвеца. Если бы фрау гауптман знала, что на автомобиль будет совершено нападение, она никогда не поехала бы с оберстом. По этой дороге она запретила нам ездить после покушения на нее. Мне достоверно известно, что она была против маршрута, по которому поехал оберст. Это ваша идея — ехать кратчайшим путем, обоснована она тем, что лесная дорога патрулируется солдатами мотопехотной дивизии.

— Согласен с вашими доводами. Но как понимать слова, произнесенные командиром отряда: «Мне до сих пор не дает покоя мысль: зачем она поехала с оберстом»?

— Мне кажется, что ваш агент что-то не понял или недослышал. Видимо, речь шла уже о фрау гауптман. Партизанам не помешал бы такой «язык». Надеюсь, вы не станете отрицать, что абверу известно не меньше, чем СД. Вывод напрашивается такой: партизаны охотились за фрау гауптман и были неприятно поражены, когда увидели ее в тяжелом состоянии. Убедившись, что пользы от такого «языка» уже не будет, они оставили ее умирать.

— Все это, Гартман, похоже на правду… — Венкель задумался. Затем обратился к предателю: — Отвечай: кроме того, что ты мне рассказал, ты слышал еще что-нибудь?

— Нет, не слышал.

— После слов чекиста командир отряда ответил тотчас или спустя некоторое время?

— Минуты через три. Он, видимо, обдумывал ответ.

Штурмбанфюрер подошел к Миллер:

— Фрау гауптман, приношу свои извинения.

Эльза внимательно посмотрела на него.

Тот не выдержал ее взгляда и отвел глаза в сторону. Миллер подняла руку и сильно ударила Венкеля по лицу. Затем вынула из кармана его пистолет, положила на стол и вышла из кабинета.

Гардекопф молча приблизился к «Дятлу» и резко ударил его ногой в грудь. Гнатенко вместе со стулом повалился на пол. Несколько секунд он лежал, не понимая, что произошло, почему его ударил обер-лейтенант, потом резко вскочил на ноги и, обращаясь к Венкелю, воскликнул:

— Господин штурмбанфюрер!..

Огромный кулак Гардекопфа закрыл его лицо. От сильного удара Гнатенко перелетел кабинет и, сбив оказавшееся на пути кресло, грохнулся у стены. Гардекопф медленно двинулся к нему. «Дятел» сжался в комок, поднял к лицу дрожащие руки и попытался что-то сказать, но не смог говорить от сковавшего его страха.

Гардекопф подошел к нему вплотную:

— Кто поручил тебе очернить фрау гауптман? Отвечай, сволочь!

— Я… я… я…

Обер-лейтенант резко ударил его ногой. «Дятел» обхватил руками живот и стал кататься по полу. А Гардекопф с остервенением продолжал пинать его ногами. Минут семь он избивал предателя. Потом наклонился, поднял за волосы его окровавленную голову и повторил вопрос:

— Кто поручил тебе очернить фрау гауптман?

Гнатенко молчал.

Венкель, все это время молча наблюдавший за происходящим, подошел к Гардекопфу.

— Обер-лейтенант, прежде чем предъявить Миллер обвинение в шпионаже, мы хорошенько избили «Дятла», я не мог поверить в то, что он говорил, слишком страшный смысл заложен в его показаниях. Он слово в слово повторил то, что говорил раньше. Не проще ли будет, если мы пристрелим его без допроса?

— Нет, штурмбанфюрер, речь идет о чести моего командира, и я добьюсь признания этого негодяя-партизана.

— Вы думаете, он партизан?

— Уверен в этом. Он много пользы принес вам? Сколько партизан взяло СД после его внедрения в отряд?

— Ни одного. Первое, что он сообщил мне, это новость о вашем командире.

— Чем объяснял он свою бездеятельность?

— Тем, что не мог незамеченным уйти из отряда.

— А как только узнал о фрау гауптман, тотчас смог?

— Выходит, так.

Гардекопф склонился над «Дятлом».

— Отвечай, или я забью тебя насмерть: кто поручил тебе очернить фрау гауптман?

— Майор, чекист.

— Зачем ему это нужно?

— Не знаю.

— Кто еще заставлял тебя давать показания против Миллер?

— Штурмбанфюрер Венкель.