Н. Кротовская - Тень и реальность
Для индукции не существует никакой логической необходимости, никакой объяснительной причины. Этот парадокс был назван ложкой дегтя в бочке меда западной философии. Возможно, нам возразят: «Благодаря индукции у нас теперь есть фотографии обратной стороны Луны», — но это все равно не изменит того факта, что чувственное восприятие не в силах объяснить само себя. Эти фотографии никогда не ответят на вопрос «почему?», стоящий за восприятием.
Метод индуктивных рассуждений ограничен чувственными объектами, чувствами и умом, которые порождены ложным эго. Поэтому с помощью индукции невозможно выйти за пределы субъективного эго и вступить в контакт с объективной реальностью, которая является причиной чувственных объектов, чувств и ума. Ложное эго заводит нас в тупик логической индукции. Здесь можно привести в пример квантовую физику, в которой стерлась грань между объектами восприятия (материальными элементами) и эго наблюдателя. Вместо ответа на вопрос «почему?» мы получаем неразбериху. В своей книге «Одинокие ли мы?» физик Пол Дэвис объясняет:
«В классической физике мир находится «там», а наблюдатель — «здесь», и они отделены друг от друга, несмотря на тот факт, что между ними, как известно, должна быть связь в виде органов чувств и т.д. Квантовая физика утверждает, что наблюдатель связан с наблюдаемой реальностью весьма загадочным способом… Наблюдатель — это не просто тривиальная деталь. Он, она или оно могут играть существенную роль в объяснении самого понятия внешней реальности — в физическом, а не просто философском смысле»[70].
В книге «Другие миры» он же просто информирует нас о логических последствиях квантовой индукции:
«В своем крайнем выражении эта идея подразумевает, что Вселенная обретает конкретное существование в результате восприятия наблюдателя — ее творят те, кто в ней обитает!»[71]
Логика невежества
Вера в то, что простые смертные, живущие, как правило, меньше ста лет, творят своим взглядом Вселенную, которой несколько миллиардов лет, не свидетельствует о слишком большой проницательности. Однако именно к такому заключению пришла логика науки. Конечно, немногие ученые отстаивают идею о том, что причиной существования Вселенной являются люди. Однако они отстаивают индукцию как единственный способ познания мира:
«Мы используем ее (индукцию), потому что она является единственным способом получить факты о реальном мире, которые можно широко использовать. …индукция снабжает нас фундаментальными фактами, на основании которых мы размышляем о мире»[72].
За утверждением, что индукция является единственным способом познания мира, кроется недовольство западными священными писаниями. Причину этого мы рассмотрим позднее. Однако уже сейчас можно задать вопрос: «Намного ли больше логики в «фундаментальных фактах» научной индукции, чем в «религиозных догмах?»
Ром Харре рассматривает один из фундаментальных фактов субатомной физики: поскольку у нас нет данных наблюдения о том, что электроны отличаются друг от друга, мы делаем вывод, что они одинаковы.
«…вполне вероятно, это следствие нашего невежества и непонимания их природы, и у нас нет никаких оснований предполагать, что при более детальном изучении электроны не начнут проявлять определенные качества, которые позволят отличить их друг от друга»[73].
Но суть этой цитаты в том, что электроны вообще никто и никогда не наблюдал. Поэтому заключение о том, что все электроны одинаковы, является ни чем иным, как субъективным верованием. Утверждать, что нечто является фундаментальным фактом только потому, что противоположное не доказано, — логическая ошибка (так называемый argumentum ad ignorantium, «аргумент к незнанию»). Является ли фундаментальным фактом то, что марсиане зеленого цвета (ведь пока никто не доказал обратного)? Если физики не согласятся с доказательством существования зеленых марсиан, сочтя его нелогичным, тем самым они только подтвердят, что их собственная логика ничем не лучше.
Итак, с уверенностью можно утверждать только одно: фундаментальные факты индукции нельзя назвать доказанными истинами.
«Мы никак не можем поставить знак равенства между наукой и истиной, так как мы признаем в равной степени научными как теорию Ньютона, так и теорию Эйнштейна. Однако эти теории не могут быть одновременно истинными, впрочем, не исключено, что они обе ложны»[74].
Запечатав разум в бутылку чувственного восприятия, ученые не получают квинтэссенцию истины, потому что чувственное восприятие задает все новые вопросы о себе самом. Индуктивные мыслители охотно признают, что можно придумать сколько угодно умозрительных объяснений одному и тому же явлению. Данные наблюдения, которые объясняет одна теория (например Ньютона), могут быть объяснены противоречащей ей теорией (Эйнштейна). Умозрительная гипотеза, скажут ученые, «лучший способ оценки» истины. Но об этом лучшем способе можно с уверенностью сказать только то, что в нем никогда нельзя быть уверенным. Ирония здесь кроется в том, что этот ненадежный и недостоверный способ оценки истины является предметом профессиональной гордости ученого. И этой гордости завидуют другие ученые, профессия которых заключается в том, чтобы опровергнуть теорию своего предшественника и утвердить свои способы оценки истины.
Оказывается, научные теории и открытия нередко возникают не столько в результате логических умозаключений, сколько из беспорядочного, причудливого и даже мистического состояния ума[75]. Не отрицая пользы науки, следует отметить, что значительная ее часть мало чем отличается от научной фантастики.
«К этой категории относятся целые области западной науки: теории, которые кажутся незыблемыми как скала и по сути дела лежат в основе большинства западных философских учений, на поверку оказываются в лучшем случае неподтвержденными, а в худшем — просто предрассудками»[76].
Наука не стремится к достижению окончательных выводов, конечной истины, конца всех аргументов, хотя и придает видимость разумности занятиям соперничающих друг с другом эгоистов. Единственное «почему?», которое она обнаруживает, единственная причина ее собственного существования — это эго.
«Научное знание не является набором достоверных истин о том, как устроен мир. Оно — результат жестокой борьбы за благосклонное внимание общества, в которую вступают между собой сторонники различных точек зрения, не чурающиеся никаких средств, вплоть до пропаганды, беззастенчивого использования силы и умелой риторики убеждения»[77].
Буддхи — способность различения
В ведической философии существуют две концепции эго: ложное (аханкара) и истинное (атма). Беспорядочные метафизические спекуляции упираются в ложное эго. Истинное эго, душу, можно познать с помощью интеллекта (разума), подчиненного строгой дисциплине. Интеллект на санскрите называется буддхи. Санскритский словарь определяет буддхи как «различение», т.е. способность отличать одну вещь от другой, умение видеть отличия. Буддхи соответствует греческому понятию dianoia, которое использовали Платон и Аристотель, заложившие основы западной философии. Посредством (различения) истинное знание (noesis или episteme) можно отличить от субъективного мнения (doxa). К сожалению, западный интеллектуализм носит индуктивный характер, поэтому представление о том, что есть знание, а что невежество, зачастую определяется субъективным мнением. Как известно, человек, практикующий ведический метод, поднимается к фактическому знанию, приобретая опыт того, что его «Я» непричастно к материи. Буддхи, ведомый духовным авторитетом, приобретает этот опыт непосредственно. Вивекена тато вимуктих — великий духовный учитель сказал: «Способность различать освобождает душу от иллюзии»[78].
Как объясняется в «Шримад-Бхагаватам» (3.26.30), способность различать выполняет пять функций: Самшая, випарьяса, нишчайя, смрити и свапна. Из них нишчайя (верное представление) и випарьяса (заблуждение) являются функциями, с помощью которых душа приобретает непосредственный опыт. В комментарии Шрила Прабхупада уточняет:
«Исследование природы своего «Я» начинается с сомнения. Осознав свою истинную природу, человек понимает, что отождествление себя с материальным телом является заблуждением. Это заблуждение называется випарьяса. Поняв ложность телесной концепции жизни, человек обретает способность составить верное представление о своей природе. Правильная концепция в данном стихе определяется словом нишчаях, что значит «знание, подтвержденное опытом». Такое знание может обрести только тот, кто понял ложность материальной концепции жизни. Идя путем экспериментального, то есть проверенного на практике знания, человек, в конце концов, осознает, что он — не тело, духовная душа».
