Анатолий Протопопов - Инстинкты человека. Попытка описания и классификации

Модуль родительского самопожертвования.

Исстари приводится в качестве примера самоотверженного поведения; его адаптивный смысл в пояснениях не нуждается. Имеет, однако, смысл заметить, что такое самопожертвование далеко не всегда срабатывает в той мере, в которой оно было бы максимально адаптивно. К примеру, если у молодого и ещё плодовитого родителя есть эволюционный смысл жертвовать ребёнком, спасая себя (он может родить ещё), то пожилому, и уже вышедшему из репродуктивного возраста - нет. Тем не менее - самопожертвование в пользу детей отнюдь не становится абсолютным по мере выхода на "репродуктивную пенсию", что может служить ещё одной иллюстрацией к разделу "Идеалы и адаптации".

Как и всякое инстинктивное действие, родительское самопожертвование шаблонно, и может срабатывать в пользу совсем чужих детей, хотя эволюционного смысла в этом нет. Впрочем, если ребёнок не совсем чужой, а, скажем, племянник, то какой-то эволюционный смысл появляется, но этот случай мы будем рассматривать в разделе "родственной консолидации", с которой родительский инстинкт теснейше связан.

О консолидированности вообще...

Социальные инстинкты, как мало какие другие, служат решению долгосрочных задач процветания вида (точнее - его генофонда). На первый взгляд, концепция естественного отбора исключает возможность следования долгосрочным стратегиям [7], ибо не предполагает у субъектов эволюции способности прогнозировать будущее и осознавать цель своего существования. А без способности к прогнозу невозможно оценить целесообразность сиюминутных жертв "ради будущего". Но тем не менее, как мы показали в начале книги, достигнуть долгосрочных целей можно и серией краткосрочных шагов, хаотически отклоняющихся от точного оптимума, если их очень много, а шаг, случайно оказавшийся долгосрочно удачным, может запоминаться - несмотря на возможную краткосрочную невыгодность, и служить отправной точкой последующих шагов. Врождённое поведение, отражая логику эволюции, точно также веско склоняется к краткосрочным целям. И не только по причине невозможности далёкого прогноза абсолютным большинством субъектов эволюции - но также и потому, что краткосрочные цели гораздо более приоритетны и витальны. Если не спастись сейчас (возможно, жертвуя перспективами), то эти перспективы уже будут не нужны. Эта закономерность убедительно доказывается в математической теории принятия решений, и является одним из её базовых выводов: "упущенный выигрыш наносит меньше вреда, чем реализованный проигрыш". Проще говоря - рисковать мелкой сиюминутной выгодой в расчёте на будущий крупный выигрыш, в непредсказуемых условиях нецелесообразно - "синица в руках лучше журавля в небе". В этих условиях, жертва настоящим ради будущего не будет фатальна лишь тогда, когда "настоящего" имеется некоторый запас, убыль которого не катастрофична - если не для особи, то для генофонда. При удачной жертве "настоящим", оно возвращается в будущем сторицей, но первоначально этот запас всё-таки должен быть.

Итак, для успешного решения долгосрочных задач нужен "запас прочности". С одной стороны - тезис самоочевиден: запас - это надёжность. С другой - экономисты справедливо замечают, что, вопреки известной поговорке, запас "трёт карман", и должен быть по возможности уменьшен. К экономике живых организмов это относится в полной мере: за всё надо платить, и за запасы тоже; побеждает в конкуренции тот, кто достигает большего меньшей ценой. Применительно к известной нам жизни, можно предложить по крайней мере один способ создания запаса, при котором "генетический карман" "трётся" в минимальной степени. Это - то или иное группирование индивидов, та или иная их взаимосвязанность, которую мы будем в нашей книге называть консолидированностью.

Консолидированность, даже сугубо механическая, не предполагающая согласования усилий для решения общих задач, уже, тем не менее, суммирует "запасы прочности" входящих в объединение единиц, чем создаёт условия достижения нашей цели. Например, объединение травоядных в крупные стада очень часто предполагает лишь минимальную скоординированность; у них даже не всегда есть лидер. Тем не менее, даже такое, скорее механическое объединение, позволяет уже как-то защищать от хищников молодняк, да и не только его. Такую, скорее механическую консолидированность, мы рассмотрим ниже как "конформную". Эффективность консолидации резко возрастает, если её участники как-то согласовывают свою деятельность, например - практикуют разделение труда при решении общих задач.

Самый яркий пример такого объединения - взаимовыгодный симбиоз (мутуализм) срабатывающий на всех уровнях жизни, начиная с уже внутриклеточного. Согласно вполне уже общепринятым теориям, эукариоты (организмы со сложным, специфически неоднородным строением клеток; люди тоже относятся к эукариотам) изначально появились как тесный симбиотический союз нескольких видов прокариот (организмов с более простым и однородным строением клеток, например, бактерий). Взаимовыгодное существование может иметь место даже у, в принципе антагонистических групп живых существ, например, бактерий и грибов, союз которых известен как лишайник. Примеров симбиоза более высокого уровня можно привести неимоверное множество, даже не отходя далеко от человека: без симбиотических микроорганизмов в кишечнике человек не мог бы переваривать минимально грубую еду, а без домашних животных сильно затруднился бы со снабжением самого себя белковой пищей. Причём, это взаимовыгодно: не будь куры столь питательны для человека, они вряд ли бы смогли размножиться в таких астрономических количествах. Впрочем, взаимовыгодность вовсе не обязана сопуствовать группированию: паразиты тоже сожительствуют с хозяином, "группируясь" с ним. Неспроста термин "симбиоз" некогда означавший исключительно взаимовыгодное группирование, сейчас в основном трактуется просто как "совместная жизнь", в том числе и паразитическая. В отношении социальных инстинктов, это, увы, справедливо точно так же...

...и инстинктивных консолидациях в частности

Инстинкты - это врождённые поведенческие программы, побуждающие живое существо к тем или иным действиям, служащим как можно более длительному эволюционному процветанию его генов. Разумеется, речь не идёт, и не может идти о сознательном стремлении к эволюционному процветанию, но к процветанию как фактической цели. Видов, когда-то отклонившихся от этой цели - неважно, по каким причинам - сейчас просто нет среди нас.

Рассматриваемые в этом разделе социальные инстинкты важны и интересны тем, что они способствуют поддержке именно таких долгосрочных стратегий поведения (опять же, применительно к генофонду, но не обязательно - к данной особи) посредством реализации особого поведения, консолидирующего нескольких особей в одну социальную структуру. Главная особенность такого поведения - побуждение особи к тем или иным сиюминутным личным жертвам во имя "более высоких" целей. Как и всякое инстинктивное поведение, социальное поведение может быть объектом злоупотреблений и мошенничества, но об этом мы будем говорить особо. Будучи порождением, в общем случае, неразумных существ - в смысле, что наличие у них разума вовсе не обязательно для осуществления такого группирования, такая долгосрочность появляется как результат следования весьма краткосрочным ЭСС. Например - ЭСС "поддержи родича", или "поддержи лидера", и т.п. Но, будучи конкретизированным в соответствующих инстинктах, следование краткосрочным ЭСС позволяет решать долгосрочные задачи, о которых мы говорили в предыдущем разделе. Разумеется, ни одно живое существо (включая, по большому счёту, и людей), не заботится о групповом генофонде осознанно; но для эволюции это и не нужно. Нужно сконсолидироваться, а как, и каким образом - другой вопрос, на который существует несколько вариантов ответа.

Так или иначе, но поведение уже одноклеточных существ достаточно часто демонстрирует элементы долгосрочности [35]. Но не только; однако если поведенческая долгосрочность одноклеточных, как правило, не простирается далее одного цикла смены сезонов года, то многоклеточные могут "смотреть" дальше - ведь в их распоряжении имеются более продвинутые возможности обработки информации о внешней среде. Например, именно таково поведение родителя, заботящегося о своём потомстве.

Вышеупомянутые тактические жертвы, в лице конкретного поведения конкретных особей, выглядят как альтруизм, но альтруизм несколько специфический, отличный от того, что имеется в виду в обыденной жизни: мы приводили его определение при описании инстинкта самосохранения. Биологическое понимание альтруизма весьма далеко от бытового и идеалистического, однако описываемые в этом разделе социальные инстинкты оперируют именно таким, биологическим альтруизмом. Далеко не всегда и не во всех социальных инстинктах этот альтруизм выражен явно, но та или иная подчинённость особи группе (или её отдельным членам), обязательно присутствующая при социальном поведении, в биологическое определение альтруизма укладывается вполне.