Лин Картер - ВОИН ЛЕМУРИИ

В тот же миг меч Тонгора оборвал жизнь ближайшего к нему матроса, стоявшего между валькаром и лампой безумия.

В следующий момент палуба «Красного Волка» превратилась в кровавый ад.

Белшатл хотел вновь ткнуть валькара своим жезлом, но тот увернулся, и парализующий удар пришелся в бок одному из пиратов.

Каштар успел прокричать экипажу приказ брать Тонгора живым и, обнажив свою тонкую шпагу, бросился ему наперерез.

Вокруг короля Патанги сверкало в воздухе множество клинков: сабли, кинжалы, мечи, ятаганы… Словно загнанный тигр, северянин сражался один против тьмы врагов.

А на носу Чарн Товис, вскочив на ноги, подхватил с палубы свою шпагу и вступил в бой с Другандой Талом.

Тонгор продолжал пробиваться к лампе сквозь частокол нацеленных на него клинков.

Тал, ухмыляясь, отбивал удары шпаги Товиса своим мечом. Пират был выше ростом, шире в плечах и мощнее, чем его противник. Опыт тоже был на его стороне. Шаг за шагом молодой офицер отступал к носу корабля, пока не уперся спиной в борт. Из последних сил, призвав на помощь все свое искусство фехтования, Чарн Товис отражал атаки первого помощника, не давая ему ударить себя в сердце или распороть горло.

По трапам, ведущим из трюмов, протопали десятки пар ног. Это все новые и новые пираты спешили на помощь своим товарищам, желая поучаствовать в неравной схватке.

Шесть трупов лежало вокруг Тонгора, но теперь противники окружили его таким плотным кольцом, что он тратил все силы лишь на то, чтобы отбить сыплющиеся на него со всех сторон удары. Долго так продолжаться не могло. Северянин понимал, что рано или поздно коварный удар в спину тяжело ранит его, сделав беспомощным пленником. Но выхода не было, и могучий воин продолжал безнадежный бой.

Чтобы действительно не стать живым ключом от ворот своего города, Тонгор решил: как только он почувствует, что силы его на исходе, или получит серьезную рану, то сам нанесет последний, смертельный удар себе в сердце или в горло. А смерть в бою, с оружием в руках, обагренным кровью множества убитых противников, — этого король-варвар не боялся.

Прижатый спиной к борту, Чарн Товис из последних сил отбивал сыплющиеся на него удары меча Друганда Тала. В какой-то момент обрушившийся сверху тяжелый клинок пирата отбросил шпагу молодого воина вниз, к самой палубе, оставив его на мгновение беззащитным перед вооруженным противником.

Со сверхъестественной отчетливостью молодой офицер видел каждую морщину на лице своего врага, отводящего меч для последнего удара в сердце. Чарн Товис видел, как выражение ненависти сменяется на лице пирата выражением презрения и торжества победителя, видел, как вспыхнула радость в налитых кровью глазах…

Вдруг совершенно другие чувства отразились на лице первого помощника: изумление, сменяемое ужасом. Занесенный для удара клинок дрогнул и отклонился в сторону.

Чарн Товис не знал, что вызвало такое удивление у его противника, почти парализовав того. Не тратя времени на выяснение, офицер воспользовался кратким преимуществом и в следующий миг из последних сил вонзил шпагу в грудь Друганды Тала.

Кровь хлынула изо рта пирата, рухнувшего на палубу у ног Чарна Товиса.

А в следующий миг молодой чантар понял, что же так напугало его сильного и уверенного в себе противника.

Из густой пелены тумана медленно вынырнула и нависла над бортом пиратского корабля огромная блестящая голова дракона. Свет фонарей на палубе «Красного Волка» выхватил из темноты золоченую оскаленную пасть и прищуренный глаз.

В следующее мгновение палуба пиратского флагмана вздрогнула. Послышался треск ломаемых досок обшивки. Это отточенный нос «Ятагана» пронзил борт «Красного Волка» ниже ватерлинии.

Ростра в виде дракона снесла фальшборт флагмана пиратов. Не ожидавшие удара моряки повалились на палубу, потеряв равновесие.

А уже в следующий миг два десятка воинов, издав боевые кличи, спрыгнули с носа вонзившегося в «Красного Волка» корабля, сжимая в руках обнаженные клинки. Впереди всех мчался, словно бык, великан в стальной кирасе и рогатом шлеме, размахивающий огромным топором. Рыжая борода этого великана была подобна боевому штандарту.

Барим Рыжебородый пришел на помощь друзьям и вступил в бой.

Глава 2

ЛУЧИ БЕЗУМИЯ

Вновь проложим мы дорогу

Сквозь ряды врагов вперед.

Битва нам — вино свободы!

Песню смерти сталь поет!

Барим Рыжебородый ждал столько, сколько мог, прежде чем направить свою галеру в борт «Красного Волка». Время, оговоренное с Тонгором, прошло; капитан помедлил еще немного, но густой туман все так же продолжал волнами расходиться от флагмана, скрывая армаду от взглядов стражей Патанги. Затем до слуха Барима донеслись приглушенные туманом звуки боя, и могучий рыжебородый северянин понял, что его друзьям не удалось незамеченными выполнить задуманное.

Раздалась одна-единственная команда — и через несколько мгновений острый нос «Ятагана» вонзился в борт пиратского флагмана, заставив огромное судно вздрогнуть и нанеся ему огромную рану ниже ватерлинии…

Оставив вместо себя Ангара Зенда, Барим спустился с капитанского мостика на нос и первым ворвался на корабль противника. Его сапог ударил в лицо одному из людей Каштара, который так и не успел сообразить, что происходит. Из-под подошв Барима брызнула кровь, но он, не задержавшись даже на миг, помчался дальше, издавая дикий, почти звериный боевой клич.

Любимым оружием Рыжебородого был большой боевой топор. Орудуя им, Барим прорубал себе дорогу к центру палубы. По правую руку от капитана двигался здоровяк Тангмар из Коданга, круша противников тяжелым ятаганом. Слева великан Рогир размахивал двуручным мечом. Эта троица сильнейших на «Ятагане» воинов словно тараном пробивала дорогу остальным. Команда «Красного Волка» была застигнута врасплох.

Стоя на носу корабля, Барим услышал донесшийся с середины палубы боевой клич племени Черных Ястребов. Он ответил криком своего родного племени — боевым кличем Белых Волков — и рванулся на помощь сражающемуся в одиночестве другу, прорубая себе дорогу сквозь строй врагов.

Флагман Таракуса был под завязку загружен отборными головорезами Каштара, в то время как на борту «Ятагана» находился лишь обычный экипаж. Но на стороне нападавших было преимущество внезапности, которое Барим использовал сполна. Его отряд в считанные секунды заполнил палубу флагманского корабля, превратив ее в месиво дерущихся, раненых и убитых.

Распевая древнюю, первобытную боевую песню своего дикого народа, Барим Рыжебородый прорубил себе дорогу к трапу, ведущему с носовой надстройки на палубу. Его голос, перекрывая шум боя, разносился вокруг. Капитан «Ятагана» шел на помощь своему земляку, другу и королю.

Старина Блей был толстоват, пожалуй, не погрешил бы против истины тот, кто назвал бы его жирным. Но под внешностью толстого круглолицего добряка скрывался настоящий воин. Потрясая мечом, размахивая сжатым в другой руке кинжалом, он, неожиданно вынырнув из тумана, производил жуткое впечатление.

Бок о бок с ним сражался его старый друг, Дурган, с отменным мастерством орудовавший красиво изогнутой саблей. Золотая рукоятка, украшенная драгоценными камнями, не давала усомниться в том, что, прежде чем попасть в цепкие, выдубленные морской водой и ветрами руки пирата, это оружие принадлежало офицеру высокого звания, может даже адмиралу или благородному аристократу. Сверкая единственным здоровым глазом, Дурган сражался с завидным упорством и поразительной яростью.

Незаметно эти двое пробились к главной мачте, где, расправившись с несколькими пиратами и разогнав остальных, обнаружили, что могут перевести дух. Старина Блей не стал терять времени даром, а, обшарив лежащие рядом трупы, нашел то, что искал. Отбив у подобранной бутылки с вином горлышко, он с жадностью приложился к живительной влаге. Сделав несколько глубоких глотков, Блей передал оставшееся вино Дургану, который также не замедлил опрокинуть бутыль себе в глотку.

В этот момент враги снова бросились на закадычных друзей, и, запустив бутылкой в голову приближающегося пирата, Дурган принялся за дело. Выругавшись по поводу пропавшей бутылки, Блей последовал его примеру. Вскоре серия ударов, уколов, нападений и защитных финтов заставила обоих позабыть о жажде.

Когда нос «Ятагана» вонзился в борт флагмана таракусского флота, многие на палубе «Красного Волка» попадали от неожиданного удара. Но Тонгор, заметивший сверкнувшую в свете фонарей позолоченную драконью голову, устоял на ногах.