Павел Блонский - Память и мышление
Стимулами были: 1) вкладывание в руку предмета, 2) показывание предмета, 3) конкретные слова (произносимые). В каждый сеанс предъявлялись последовательно по очереди пять стимулов одного и того же рода, т. е. только тактильные, или только оптические, или только словесно-звуковые. Таким образом, каждый испытуемый проходил три сеанса. Всех испытуемых было 10 (учителя и студенты — поро шу мужчины и женщины), и следовательно, всего было произведено 150 опытов, по 50 из каждой серии.
Почему опыты были поставлены именно так? Так как образ — отражение объективного предмета, то существенно важно было проследить, как объект влияет на образ. Еще сравнительно недавно ряд экспериментаторов считали, что, только предъявляя оптические стимулы, они исследуют зрительные образы, причем-де всякий испытуемый на оптический стимул непременно реагирует зрительным образом. Мы знаем сейчас, что это не так. Можно и на неоптический стимул реагировать зрительным образом и на оптический стимул — иным образом. Вот почему представилось нужным выяснить вопрос, как род стимула влияет на характер в течение вызванного им зрительного образа, так как уже a priori можно предположить, что здесь, вероятно, будут различия.
Если угодно, можно назвать предпринятое исследование экспериментальным исследованием так называемого «образного мышления». Но вряд ли целесообразно вводить этот термин: во-первых, еще вопрос, имеет ли это так называемое «образное мышление» настолько общие черты с другими видами мышления, чтобы его принимать действительно за мышление; во-вторых, психология уже имеет подходящий термин («воображение») для обозначения оперирования с образами. Изучение течения зрительных образов есть изучение воображения, причем в интересах точности надо добавить, что речь идет о зрительном воображении, и притом не творческом, т. е. функционирующем без преднамеренно активного воздействия на эти образы воли испытуемого.
Когда у испытуемого появлялись зрительные образы, он тотчас же начинал отчитываться в них, и этот отчет прерывался или самим испытуемым, когда его образы, так сказать, истощались, или экспериментатором по истечении 2-3 минут с начала отчета. Могут возразить, что отчет во время течения образов мог влиять, но другого выхода не было, так как пробные опыты показали, что если испытуемый отчитывается после экспериментирования, то он забывает многие из своих образов примерно так же, как это бывает по отношению к сновидениям. Кроме того, по показаниям испытуемых, даже без такого отчета вслух, их образы обычно сопровождались мыслями («внутренними названиями», как выразился один из испытуемых), и, стало быть, значительного нарушения этот отчет не вносил: ни один испытуемый не жаловался, что он мешал ему. Отчет не прерывался экспериментатором, который расспросы свои вел с каждым испытуемым лишь после окончания всех серий опытов над ним (во избежание внушения).
Так как все эти опыты в конечном счете демонстрировали сравнительно однообразно в общем один и тот же процесс в течении зрительных образов и так как очень важно выяснить по возможности все детали этого процесса, то я дам сначала детальный разбор результатов опытов над одним каким-нибудь испытуемым, выбрав для этой цели такого, у которого образы были многочисленны (в этом случае легче рассмотреть процесс). После этого я перейду к обобщениям данных опытов над всеми испытуемыми.
4. Подробное описание опытов над испытуемой N N.
а) Раздражитель—знакомый осязаемый предмет. Испытуемая — учительница 30 лет. Вполне здоровая, так же и в психологическом отношении, подвижная, эмоциональная, с живым зрительным воображением, немного рисует. В настоящее время собирается через месяц проделать повторную экскурсию в Крым и по Волге. Во время опыта лежит с закрытыми глазами на диване лицом к стене.
Инструкция: «Я положу вам в руку вещь, которую вы, вероятно, узнаете. Но дело не в этом. Когда вы ее получите в руку, то постарайтесь, не сдвигая руки и не двигаясь, мысленно вызвать зрительные образы, какие-только придут в голову. Потом вы об этом расскажете». В руку клались поочередно спичка, французский ключ от знакомой двери, монета, спичечная коробка, длинная полоска бумаги (20x6 см). Затем испытуемая с вещью в руке, не двигаясь, зрительно представляла и, когда у нее появлялись образы, начинала отчитываться, не будучи перебиваема. Пояснения брались только после опытов. Лишь вначале, перед первым опытом, испытуемая опрашивалась, нет ли у нее образов и если да, то какие.
Перехожу к описанию результатов.
До опыта — «образы природы, очень неясные, почти нет». Больше ничего о них не говорит.
1) С п и ч к а. — Все бывшие образы пропали. Ясно почувствовала горячее в руке. Вижу кухню. Какое-то лицо, неясно. Очень ясно белые зубы, нет, зубцы, на черном фоне. Темнеет. Стало совсем темно. Все.
2)Французский ключ. — Ясный образ ключа. Потом что-то вроде забора, очень неясно. Очень ясно коричневая дверь, от которой этот ключ. Неясно — голубое небо, река, встречный пароход, обрыв, узенькая дорожка в какую-то темноту. Тоннель. Темнеет, Темнота. Все.
3) Монета. — Круглая кошачья морда, уши торчат; нет, это — морда какого-то другого зверя, неприятные два глаза. Какой-то столб из двух ушей, к нему треугольники, один над другим. Превращается в дерево с круглой кроной; вижу ясно корни его, точно у выкопанного дерева. Все это вижу на медно-коричневом фоне. Светлеет. Краснеет. Какое-то животное — круглая морда, громадные уши. Все очень неясно. Темнеет. Голубеет. Темнеет. Все. Конец.
4) Спичечная коробка. — Смутный образ белого фартука и женщины (женщина вроде тех, которых рисуют на коробке из-под какао). Женщина на коробке из-под соды. Магазин и прилавок, где продают спички, все очень ясно, особенно коробка.
5) Полоска бумаги. — Белый цвет, очень ясно. Из белого выступает труба, желтая, медная. Звездочка. Превращается во что-то пушистое. Это — птица. Не то ворон, не то галка. Из черной стала серая птица. Чайка. Водное пространство. Вода серебрится. Светлая, яркая, белая полоса на воде. Все сливается в серебро. Белый свет.
Так как последние опыты богаче содержанием, то анализ начнем с них. В опыте 5 испытуемая на вложенную в руку бумажную полоску сразу реагирует образом «белого цвета». Это первоначально бесформенное «белое» является исходным материалом последующих трансформаций. «Белый цвет» оформляется («из белого выступает») в трубу (зрительно-образный аналог осязаемой длинной полоски) желтого цвета (самого светлого из цветов), постепенно темнеющего, и в звездочку, быстро трансформирующуюся в пушистое (снова «белый цвет»). Это «пушистое» оформляется далее так же быстро в птичку, не то черную (ворон), не то серую (галка), а в конце концов беловатую (чайка), которая видится в комплексной ситуации («водное пространство»). Это «бесцветное» пространство светлеет («вода серебрится»), и в нем оформляется «светлая, яркая, белая полоса». В заключение «все сливается в серебро», и снова «белый цвет». В сущности мы имеем ряд трансформаций «белого» и «полоски»: белый цвет трансформируется в желтый и светлый, которые в свою очередь последовательно трансформируются в белый, черный, серый, беловатый; серый — в бесцветный, серебристый, светлый, белый, серебряный, белый. Длинная бумажная полоска фигурирует то как бесформенное цветное («белый цвет», «пушистое», «водное пространство»), то как труба или белая полоса на воде. Образы нашей испытуемой представляют собой различные комбинации трансформации цвета и формы прототипа (первичного образа). Весь процесс течения зрительных образов может быть назван процессом трансформации первичного образа.
В опыте 4 мы имеем все время трансформацию «коробки»: коробка из-под какао, коробка из-под соды, спичечные коробки. Но наряду с трансформацией мы имеем и другие процессы. Один из них — реинтеграция: коробка видится вместе с нарисованной на ней женщиной или вместе с магазином, где продаются спички. Второй — персеверация: образ женщины на коробке из-под какао видится и на коробке из-под соды, хотя в действительности на последней коробке не бывает этой картинки.
Переходим к опыту 3 (монета). Здесь все время происходит трансформация «круглого» (кошачья морда, звериная морда, глаза, крона дерева, морда) и «треугольного» (кошачьи уши, столб из ушей, треугольники, громадные уши). Кстати, испытуемая потом пояснила, что, ощупывая монету, она получила впечатление не только круглой монеты, но и чего-то треугольного на поверхности ее. Интересна трансформация цветов: бледно-коричневый (воображаемый цвет медной монеты), светло-коричневый, красный, зеленый, голубой, темный. С одной стороны, происходит то посветление, то потемнение данного цвета, а с другой стороны, переход в контрастирующий.
Уже в этом опыте (3) имеем конечный исход образа в темноту: «Темнеет. Все. Конец». Этот исход в темноту — своеобразная «естественная» смерть образа, типичная для первых, начальных, опытов, в которых образующая образы деятельность, так сказать, еще не разошлась и образы немногочисленны и неясны. Связь некоторых из них с раздражителями понятна (спичка — кухня, белые зубы; ключ — дверь). Но процесс трансформации образов почти не развивается. Зато большую роль, чем в вышеописанных опытах (3-5), играет реинтеграция всей ситуации в целом (кухня; дверь). Кроме того, в опыте 2 врезаются неясные образы речного пейзажа и горного тоннеля, не стоящие в связи с наличным раздражителем, но связанные, по словам испытуемой, с бывшими у нее до опыта мыслями о Волге и Крыме.
